Ольга Громова - Сахарный ребенок

• Название: Сахарный ребенок
• Автор: Ольга Громова
• Жанр: Детская проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905876-91-2

Книга Ольги Громовой САХАРНЫЙ РЕБЕНОК записана ею со слов Стеллы Нудольской, чье детство пришлось на конец 30-х — начало 40-х годов в Советском союзе. Это очень личный и берущий за душу рассказ о том, как пятилетняя Эля, счастливо растущая в любящей семье, вдруг оказывается дочерью «врага народа» и попадает в страшный, непонятный ей мир: после ареста отца их вместе с матерью отправляют в лагерь в Киргизии как ЧСИР (членов семьи изменника Родины) и СОЭ (социально опасные элементы). Но несмотря на все испытания, голод и болезни, которые им приходится пережить, Эля и ее мама не падают духом: читают стихи, поют песни, шутят, по-настоящему заботятся друг о друге. САХАРНЫЙ РЕБЕНОК — это во многом «роман воспитания», история о любви, а ее о том, что такое достоинство и что такое свобода. Точнее всего о свободе говорит мама Эли: «Рабство — это состояние души. Свободного человека сделать рабом нельзя».

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018 годы)».

---

Первой вернулась няня. Рассказав ей об этом книжном безобразии, я услышала в ответ: «Если рядом стоят две буквы „е“ и слово не получается, это значит, что одна из них „ё“. Попробуй». Ну и, конечно, всё получилось! Утешившись и даже забыв, что дырка на странице — это безобразие (а мама потом так и сказала: «Безобразие! Книжка же не виновата, что ты чего-то не знаешь. Люди делали, а ты испортила»), я уселась дочитывать сказку. Хотя должна признаться, что волшебные сказки из этой книги были менее интересны, чем мамины. И уж, конечно, мамина фея из «Золушки» была лучшей волшебницей, чем книжная. Мамина фея делала карету, лошадей, кучера и слуг из ничего, только взмахом палочки, а книжная — из тыквы, мышей и крысы, что, конечно, проще.

Очень я гордилась тем, что теперь могу прочитать сама всё, что хочется. Больше всего мне нравилось читать подписи под репродукциями картин в альбомах, хотя половину слов там я не понимала. И ещё я любила читать крохотные книжки-малютки со стихами и короткими историями.

Когда я стала постарше, у меня появилась ещё одна любимая игра, в которую я играла без родителей днём. Цель — переделать реальную или сказочную историю, спасти героя, чтобы конец был счастливым. На помощь призывались все известные мне исторические и сказочные персонажи, о которых раньше рассказывали мне родители. Я придумывала, как всё это сделать, а вечером, выслушав меня, папа давал советы, указывая на слабые места плана.

Например: нужно спасти Жанну д’Арк от казни.

Папа помогает понять обстановку: вот на карте Франция, вот город Руан, наступать лучше со всех четырёх сторон. Французов на помощь лучше не звать: они все верят, что Жанна — колдунья.

Днём я всё придумываю, вечером — «военный совет». По моему плану наступают со своими армиями с юга Спартак, с запада — король Артур и его доблестные рыцари, с севера — Александр Невский, с востока — Дмитрий Донской с тремя богатырями и своей дружиной.

Папа: «Толково. Учти только, что три богатыря живут в Киеве, а у Донского будет длинный путь, а ещё впереди у него будут горы. И нужно рассчитать, как узнать заранее день казни и как сообщить всем участникам».

К следующему вечеру появляется план: когда Жанне в подвале инквизиции будут выносить приговор, его услышат мыши и расскажут вестникам: в Англию полетит ворон, в Новгород — сокол, в Рим стрелу с сообщением пошлёт Амур, а до Москвы сообщение, как по телеграфу, передадут друг другу сороки. А путь через горы будет успешным, если позвать Суворова. Доказательством служил альбом, развёрнутый на картине «Переход Суворова через Альпы». А если все участники похода возьмут с собой санки, то с такой высокой горы, раскатившись, можно доехать до самого Руана, причём очень быстро. Трудно только с переброской дружины Невского: ковров-самолётов мало и на всех не хватает.

Тогда советует мама: «Нужно позвать Пегасов. Их-то уж точно хватит, ведь у каждого поэта свой Пегас, а сколько поэтов во всём мире!»

Так мы спасли Жанну, а потом она сражалась на Чудском озере и участвовала в Куликовской битве.

А когда Синдбад-Мореход доплыл до скалы, к которой был прикован Прометей, то граф Нобиле посадил в свой дирижабль Робина Гуда и пронёсся по воздуху прямо к Прометею. Робин Гуд из своего лука убил орла, они отвязали Прометея от скалы и все вместе на дирижабле полетели открывать Северный полюс.

И вот уже опять вечер. Няня укладывает меня в постель, рядом садится мама. И начинается очередное волшебство: мама рассказывает вечернюю сказку и в заключение тихонько поёт «Ходит дрёма возле дома, ходит сон близ окон». Я засыпаю.

Завтра будет утро и опять будет счастье.

II. Война с мышиным королём

Проснувшись однажды утром, я увидела маму и няню, зашивающих животы моим плюшевым игрушкам — тигру и медведю. Мама сказала, что ночью была война между игрушками и Мышиным королём, тигрёнок и мишка пострадали, вот они их и лечат. Война, видимо, была очень жестокая, потому что в большой комнате все книги и вещи вперемешку валялись на полу.

— А где папа? — спросила я.

— Срочно уехал в Горький, — ответила мама. Видно, ей было очень горько, и этот город первым пришёл ей на ум. В эту ночь, с 13 на 14 февраля 1936 года, арестовали и увезли папу. Мне шёл тогда пятый год.

Самого ареста и обыска я не помню: я крепко спала, не проснулась, даже когда меня вынули из кроватки, чтобы обыскать и её. Как потом рассказывала мама, я открыла глаза, увидев военных, продекламировала: «Есть у нас красный флаг, он на палке белой; понесёт его в руках тот, кто самый смелый» (стихи из последнего «Мурзилки») — и тут же заснула.

Жизнь продолжалась. Вроде бы всё было по-прежнему, но мама перешла на какую-то другую работу (из Наркомата сельского хозяйства её уволили на следующий же день после ареста мужа), и, видимо, денег в доме стало гораздо меньше. Пропали конфеты, фрукты, и вообще «вкусненькое» появлялось крайне редко. Соседи из другой, коммунальной квартиры делали вид, что нас не замечают. Однажды сосед N предложил маме обменять нашу большую квартиру на его маленькую комнату, но мама отказалась. Вскоре по заявлению N пришла комиссия, чтобы «изъять» у нашей семьи «излишки площади». Мама была на работе, дома — только мы с няней.

Чтобы чем-то меня занять, няня дала мне два маленьких яблока и выставила на лестницу. Там было пусто. И скучно. Есть яблоки не стоило: я знала, что одно мне няня даст после обеда сегодня, а второе — завтра. Видимо, яблоки мне дали, чтобы отвлечь от взрослого разговора в квартире. Не очень-то я и хотела их слушать! Дверь отворилась, и на площадку вышел человек. Сделав несколько шагов, он посмотрел на меня:

— А ты что тут делаешь?

— Стою. И держу два яблока.

— Может быть, угостишь меня, а то мне тоже скучно тут стоять?

Я с готовностью протянула ему оба яблока — на выбор. Усмехнувшись, он взял оба, и они утонули в его большой руке. Яблок было ужасно жалко, но как отобрать их назад? Мы немножко поговорили про то, кого как зовут; я узнала, что он работает архитектором, то есть придумывает, какие дома нужно строить, и сообщила, что я тоже люблю придумывать разные истории. И тут я сообразила, как вернуть эти два яблока.

— Давайте поменяемся: вы отдадите мне эти два маленьких яблока, а я принесу вам одно большое.

— Хорошо, — согласился он и протянул мне яблоки.

Я не спеша вошла в квартиру, но, едва дверь закрылась, стремглав бросилась в детскую. Засунув яблоки подальше под подушку, чинно вышла обратно, держа руки за спиной. Скромно опустив глаза, я проговорила:

— Я отдам вам большое яблоко, когда сама вырасту большая, ладно?

— Договорились, — рассмеялся мой собеседник. — А не хочешь леденцов?

— Спасибо, хочу. Раньше, когда папа приходил с работы, у него всегда в кармане были яблоки или конфеты. А сейчас нету ни папы, ни конфет. Он очень далеко уехал и вернётся очень нескоро. Я уже большая буду. Но мы с мамой решили, что мы всё равно его будем ждать. Вот и ждём.

Комиссия, захватив моего собеседника, удалилась. Заключение районного архитектора гласило: «Поскольку семья проживает в одной комнате, разделённой фанерными перегородками на несколько помещений, излишки площади изъятию не подлежат». Действительно, наша квартира в прошлом была, видимо, большим залом с тремя окнами и балконом. Фанерные, оклеенные обоями перегородки превратили его в спальню родителей, гостиную, детскую и комнатку без окон, где спала няня.

Квартиру у нас не отобрали и вроде бы оставили нас в покое. Тогда мы не знали, что обозлённый сосед начал писать на маму доносы во все мыслимые инстанции.

Летом тридцать шестого года пришла открытка от папы, внизу он крупными буквами написал мне, что уехал очень далеко и писать будет редко, а когда заработает много денег, вернётся и купит мне много игрушек. Открытка была испачкана углём (отец выбросил её из окна вагона возле Иркутска в надежде, что кто-то подберёт и опустит в ящик), весь текст был написан микроскопическими буквами, и между прочим там сообщалось: «Нас везут на Колыму». Но на всё это я не обратила внимания. Главное я поняла: папа когда-нибудь вернётся.

Мама, как всегда, играла со мной во все наши игры, пела мне. Но в доме стало тихо: перестали приходить гости, замолчал телефон. Во дворе «приличные» дети перестали со мной водиться, зато дворовые мальчишки больше не дразнили меня, не дрались, а брали с собой играть в казаков-разбойников, лапту, чижа и даже не ругались, когда я била палкой мимо чижа.

А вечерами мама по-прежнему рассказывала мне истории — уже не сказочные, а настоящие. Про отважных капитанов, верных присяге и стоявших на мостике, когда их корабли уходили под воду, не спуская флага. Про Жанну д'Арк, сожжённую на костре, про Коперника и Галилея. Про декабристов и их жён. Про моих прапрадедов, бывших со времён Петра I артиллерийскими офицерами, про прапрабабушек — фрейлин Её Императорского Величества. Про честь и мужество, верность долгу и Родине.