Василий Маковецкий - Природа - мера всех вещей

• Название: Природа - мера всех вещей
• Автор: Василий Маковецкий
• Жанр: Философия

Природа - её стабильность, справедливость и красота - мера всех вещей.

Природа воспитывает. Эту вечную истину никто и не пытался опровергнуть. Но и применить её к делу тоже никто по-настоящему не смог. Человеческая цивилизация пошла вкось, не приняв, не поняв этого могучего свойства Природы, не использовав данных ею возможностей. Почему? Может, в этом не было крайней нужды?

Сегодня, в пору жесточайшего экологического кризиса, мы опять задаёмся вопросом: насколько обоснован такой взгляд, не утопия ли это, реально ли привлечение законов Природы ко всем сторонам жизни человеческого общества. Именно Природы - а не окружающей среды.

Пока что ограничиваемся прописными истинами: природу нужно сохранять чистой для нашего же здоровья; зверей и птиц нужно любить, поскольку они братья наши меньшие.

А надо бы воспитывать понимание Природы как основного начала жизни, определяющего и объясняющего бытие всего сущего и все человеческие отношения, наши обычаи, интеллект, психику, наши удачливость и невезенье, самочувствие, способности, да буквально всё, вплоть до внутренней и внешней политики.

Природа в своем вечном движении от простого к более сложному, более гармоничному и совершенному позволяет человеку лучше ориентироваться в жизни и достигать успеха без нарушения правил нравственности и порядочности.

Есть ли резон в такой постановке вопроса? И сможет ли действительно такой критерий - от Природы - изменить жизнь человечества к лучшему. Это не возврат к старине, не повторение азов, а движение к более совершенному.

Сейчас почти все науки, подойдя к очередному перевалу, замедлили ход. У молодёжи создалось тоскливое ощущение исчерпанности простора для поиска и дерзаний. Обновлённый союз с Природой снимет эту исчерпанность, он даст массу материала , новое мощное освещение всего поля наук, вызорит, высветит самые потаённые связи , откроет возможности новых продуктивных сближений , освежит, оживит, украсит, усилит тягу к знаниям как залогу будущего.

---

Затем начали прорастать ростки социалистических идей… Это работала сама Природа, ее неумолимая Логика развития. И неоспоримо, что в этой Логике было зерно, следы красоты достойного сократовского поведения.

Ничего не проходит бесследно. И в том, что сегодня мы негодуем, возмущаемся и с такой горечью сетуем над нашими собственными недостатками, в том, что выражаем эти свои чувства свободно, не боясь наказания, тюрьмы… есть тоже следы сократовского взгляда на поведение людей. На то, чем мы должны гордиться, и чего стыдиться.

Что ни говорите, а мир меняется к лучшему. И в этих переменах яркой звездочкой блестит трагическая и прекрасная судьба Сократа.

Он пропел свою лебединую песню…!

Само собой, естественным образом пришло в голову это простое сравнение. Но ведь это подсказка самой Природы!

Лебедь, чуя смерть, из последних сил взлетает высоко в небо, и, прощаясь с этим миром, оглашает его последней своей прекрасной песней. И замертво падает на землю. Оставляет по себе память - лучшее из всего, на что он был способен.

Для жизни - лучшее! Только лучшее - это закон Природы!

Поступков подобных сократовскому, когда сила духа побеждает страх смерти, в истории землян было немало. А в наше время высочайшую стойкость духа проявил английский ученый астрофизик и математик, ректор Кембриджского Университета, дважды лауреат Нобелевской премии Стивен Хоккинг. Полный инвалид, лишенный болезнью даже дара речи и продолжающий читать свои новаторские лекции с помощью сложных, современных специальных приборов, он… попал в тяжелейшую ситуацию. От него ушла горячо любимая жена, мать его троих детей. Официальный повод ухода - он не верит в Бога, пишет труды, подразумевающие возникновение жизни на земле без участия Бога, а я глубоко верю и не могу жить с грешным, который вносит в жизнь людей великую смуту. Пусть он перестанет заниматься этим, и я к нему вернусь.

Но Хокинг не отступил от своего. Последний его труд «Антропный принцип развития Вселенной» получил всеобщее признание ученых и стал опорой современного научного мировоззрения.

В стране, где нет героев, где в героях купцы и банкиры… становиться неинтересно жить.

В Керчи я знал много достойных и интересных людей. Учитель русского языка и литературы Анатолий Александрович Гладышев, учитель, писатель, журналист Наум Славин, Василий Семенович Торбаев, писатели Вячеслав Данилович Отрошко и Сергей Иванович Федоров…

Но самых интересных и по-настоящему красивых людей я встретил не в городе-герое, а в селе Ново-Николаевке, в 35 километрах от Керчи семью Клименко, - Юрия Андреевича и Валентину Алексеевну.

И у него и у неё это был второй брак. От первого брака у Юрия Алексеевича был сын, который после военной службы уехал к своей матери в Кировоград, там женился и работал.

А Клименки, поженившись в Керчи, переехали вскоре к матери Юрия Андреевича в село и работали в колхозе «Красная Заря», - он кузнецом, шофером, художником-оформителем, а Валентина Алексеевна в бригаде строителей, крановщицей, а перед уходом на пенсию - комендантом колхозного общежития.

С ними я познакомился в одной из своих журналистских командировок в 1967 году. Подсказал местный участковый милиционер,- «зайдите, интересные люди».

Небольшая усадебка на улице Керченской меня сразу же поразила. Под стеной дома лежал свежеокрашенный морской буй, из тех, которые обозначают фарватер, а рядом с десяток стеклянных рыбацких кухтылей, - сетных поплавков. Я удивился и, поздоровавшись с хозяином , статным, красивым , невысокого роста ,вышедшим из дома, - спросил, - откуда и зачем здесь в степном селе эти вещи. Хозяин засмеялся.

- А как же, во-первых, меня интересует все, чем люди пользуются на нашем Керченском полуострове, чтобы добыть седее пропитания или для украшения жизни. А это для обмена, каким-нибудь рыбакам понадобиться такие кухтыли и, - глядишь, я у них выменяю какую-нибудь редкую вещицу, например сандоль.

- Сандоль? А что это такое, Сандоль?

Оказалось, это рыбацкая пика с зазубриной, в прежние годы гарпунили большую рыбу.

Юрия Андреевича - художника - самоучку - сильно волновало, как быстро из жизни исчезают предметы быта, культуры и труда, которыми пользовались наши предки, а с ними и память. Он так горячо об этом говорил, что слезы взблескивали на его глазах, щеки горели. Его домик и сарай были полны неожиданными и диковинными вещами.

У них, супругов Клименко, детей не было. Но она, бездетная жила так, словно её детьми были малыши и школьники всей деревни

Какая это была чудесная женщина! Родом - казачка, из станицы Голубиной Ставропольского края, она и в пожилые свои годы сохранила стройную, красивую форму, любовь к лошадям, к быстрой езде. Мужики удивлялись, - скакала на коне без седла и узды во весь опор! А как в свои семьдесят пять лет гоняла по району на мотоцикле и мотороллере!

И было у неё три великих любви: цветы, дети и художественная вышивка. Едва случалось у кого-нибудь в Ново-Николаевке свадьба, именины или общий какой-нибудь праздник,- все за цветами идут к Валентине Алексеевне. Весь двор и вся усадьба, палисадник были в цветах! Розы - пурпурные, белые, алые, огневые! Одних маков - шестнадцать сортов: от голубых, ало-красных до золотисто-оранжевых и синих! Люди просили - она никому не отказывала, сама выбирала лучшие. А едва поспевали ягоды, все окрестные дети паслись на её малине, смородине, клубнике. У Валентины Алексеевны всем всего хватало - и гостям и детям.

На все руки была мастерица. Могла сама и печь сложить и дом перестроить. Когда для экспонатов расширяющегося музея не стало хватать места и Клименки решили к старой родительской хате пристроить второй этаж, и обнаружилось вдруг, что один из углов этой старой хаты нужно заменить более крепким, Валентина Алексеевна одна (Юрий Андреевич в эти дни был в отъезде), раздобыла для этого материал.- Купила на ближней станции Пресноводной деревянные железнодорожные шпалы, привезла, хорошо, хорошо, грамотно сложила и укрепила на фундаменте этот трудный угол - сама, всё сама! Вернувшийся из поездки Юрий Алексеевич был изумлен и растроган. - «Что ж, не могла меня подождать? Шпалы-то какие тяжелые?»

- Да вот, мой хороший, хотела тебе угодить! - засмеялась Валентина Алексеевна.

Музей был их общей заботой. Когда жена работала по хозяйству или на огороде, Юрий Андреевич тоже, конечно, этим интересовался и помогал ей. Но он откровенно радовался, становился по-особому ласковым и услужливым, когда она садилась у окна за своё любимое занятие - вышивку. Тут он буквально начинал ходить около неё на цыпочках. Потому, что ценил эту её работу по достоинству и знал, что в музеи появиться еще один рукотворный шедевр. Она была художницей. Истинной мастерицей, - посетители музея надолго останавливались у её работ.

Вот картина, - крестьянские дети собирают в лесу грибы и ягоды. Мальчик протянул руку к яркой лесной малине, а девочка вдруг нашла большой белый гриб! Какая радость на этих милых детских лицах!

А вот большая, прямо-таки огромная работа, - два метра высоты и три с половиной в ширину - таких вышивок я еще не видел - и какими яркими цветными нитками, болгарским крестом изображена мчащаяся во весь дух тройка прекрасных коней и ямщик на облучке с размахнувшимся батогом. Широкая снежная степь, и эти живые, с изумительно выписанными глазами и раздутыми ноздрями кони - какая красота!

Из любви к мастерству, красоте, Юрий Андреевич и начал собирать этот музей. Хотелось показать людям: - смотрите, какими умельцами были наши родители, деды, предки! Как они любили жизнь и ценили в ней красоту!

Юрий Андреевич и сам был художником. Увидев что-либо интересное, характерное, - он сразу хватался за кисть. Но способности его в этом были посредственные, и он это сознавал. Неплохо у него получались копии с известных полотен Айвазовского («Пушкин в Тавриде»), Бродского («Ленин за работой»). Автопортрет в шляпе ( он рано начал лысеть и стеснялся этого), портрет Валентины Алексеевны. Писал колхозные поля, дворы, силосную башню, - теперь это тоже экспонаты музея, документы прошлого. Он по справедливости ценил работы своей жены, её вышивки гораздо выше собственных.

Но как музейный искатель и ценитель прошлого… равных ему трудно было найти. У него на такие вещи было какое-то особенное редкостное чутьё. Какую коллекцию старинных охотничьих ружей он собрал! Там были шомпольные, пистонные, с граненным стволом, с художественной гравировкой. У него был настоящий античный бронзовый меч. Был серебряный иконостас-складень! Были весы-безмен, работы бродячих цыганских кузнецов, украшенные бронзовым листом и цветами!..

Потом, когда в стране началась перестройка, и за ней разруха, грабежи, когда Юрий Андреевич начал искать спасения от бандитов, стучась во все властные кабинеты Керчи и Симферополя, а чиновники, сами в тревоге за свою судьбу лишь отделывались обещаниями помочь… Юрий Андреевич, потеряв на них надежду, решил под музей перестроить материнскую хату, - и многие ценнейшие экспонаты пошли в обмен на строительный материал - дерево, железо, цемент. Никаких денежных сбережений у Клименков не было, - хотя по селу об этом ходили слухи, как водится. Мол, Юрий Андреевич в своих поисках вещей для музея нашел клад золотых монет, и теперь ему море по колено. Чепуха! Всё, что имели супруги, было заработано тяжелым трудом: на строительных частных работах - клали стены, штукатурили, обкладывали плиткой, в соседнем колхозе выполняли заказы по наглядной агитации, в школах оборудовали классы наглядными пособиями, стендами и т.д. Все заработки шли на музей. Но для перестройки родительской хаты в двухэтажный дом этих средств не хватало. И с горечью, буквально со слезами, Юрию Андреевичу приходилось расставаться со многими драгоценными экспонатами.