Хосе Антонио Бальтазар - Счастливые слезы Марианны

• Название: Счастливые слезы Марианны
• Автор: Хосе Антонио Бальтазар
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-7107-0293-5

Дом Марианны и Луиса Альберто Сальватьерра — старая арена новых перипетий, происходящих вслед за событиями, показанными в известном мексиканском телесериале «Богатые тоже плачут».

В этом впервые публикуемом романе помимо старых героев появляются новые друзья и враги Марианны и Луиса Альберто.

Не только своим материальным благосостоянием, но и богатством своих душ делятся Марианна и Луис Альберто с теми, кто нуждается в их помощи и защите.

А рядом с ними набираются жизненного опыта Бето и ревнивая Марисабель...

---

Джеймс галантно открыл дверцу и помог Марианне сесть в машину.

Около большого, приземистого, похожего на ангар здания, над которым вспыхивала вывеска «Эль Сапатео», Джеймс чуть сбавил ход и спросил:

— Донья Марианна, как бы вы отнеслись к тому, чтобы заглянуть в наш танцевальный салон?

Марианна, не ожидая такого поворота событий, переспросила:

— В салон танцев? Вы приглашаете меня танцевать?

Джеймс кивнул и добавил:

— Сдается мне, что вы прекрасно танцуете!

— Во сне.

— Так будем считать, что это сон! — он резко свернул на стоянку.

— Джеймс, наверно, за то время, что я не была в этих краях, нравы переменились настолько, что я несколько отстала. Как понимать ваши действия? Что это, любезное приглашение или похищение?

Джеймс наклонился к ней и, приложив палец к губам, страшным шепотом произнес:

— Похищение с целью приглашения!

Марианна рассмеялась и вдруг почувствовала себя девчонкой, с замиранием сердца пустившейся в первое — без ведома родителей — любовное приключение… Она тряхнула своими дивными волосами и воскликнула:

— Джеймс! Берегитесь! Мой муж терпеть не может танцевальных салонов, особенно тех, где замужние женщины танцуют с дерзкими молодыми людьми!..

Глава 16

Погас свет. Возникла музыка — таинственная, монотонная, перемежаемая ночными криками птиц, журчаньем воды, порывами ветра в листве…

Сцену залил зеленоватый свет, и сверху стали медленно опускаться волнистые стебли лиан.

На конце каждой лианы, цепляясь за нее, подобно большому тропическому плоду, висела девушка. Их нагие тела были расписаны тонкими прожилками. Каждая, как парашютистка, коснувшись пола, повлекла свою лиану в сторону. Лианы перепутались, превратились в непроходимую чащобу леса.

Потом на них распустились диковинные цветы…

И зазвучал записанный на пленку высокий чистый голос Виктории:

На исходе дня
в гости ждет меня
на краю небес
нелюдимый лес…

Луч прожектора упал на центр сцены, вырвав из темноты лежащую на сцене Викторию. На ней была белая туника и повязанный вокруг шеи белый платочек.

Она спала… В этом сне ей явился волшебный лес…

Влажные слова
мне поет листва…
Что ты делаешь со мной,
лес мой, жадный мой
любовник!..

Зал притих. Происходившее на сцене резко контрастировало с тем, что было показано в первом отделении.

Эта музыка обволакивала, завораживала, позволяла каждому из зрителей погрузиться в свои чувства, в свои воспоминания, найти в себе толику собственной чистоты.

По земле поползли струи тумана…

На траву полян
стелешь ты туман…
Ты сошел с ума,
мой милый!
Я пришла сама…

Девушка очнулась. И к ней потянулись руки леса — этими «руками» были танцовщицы, которые стали гладить и ласкать ее… От их прикосновений Девушка проснулась, встала и медленно закружилась, с удивлением прикасаясь к распустившимся на лианах цветам.

Наготу свою
я не утаю
от листвы и трав —
в них твой добрый нрав.
У воды ручья
оторопь твоя…

Блас стоял в левой кулисе и наблюдал за впечатлением, которое произвело на посетителей кабаре выступление Виктории. Неожиданно он увидел недалеко от сцены за столиком, освещенным мягким светом дежурной лампы, Хуаниту Толедо.

Блас не знал, что она тоже находится в Варадеро, и решил, что это простая рабочая инспекция, которую осуществляет руководитель департамента, чтобы оценить уровень приглашенных гастролеров.

Хуанита неотрывно следила за происходящим на сцене. По тому, как она жестом попросила свою спутницу, которая что-то сказала ей, не мешать, можно было полагать, что представление ей нравится…

К Виктории медленно приближалось лесное чудовище. Его можно было сравнить с движущимся косматым деревом, на ветвях которого сидели зловещие птицы.

Движущимся деревом была Лулу. Изумительная пластичность и чувство ритма придавали ее движениям неповторимую красоту.

Грубый нелюдим,
в нитях паутин
ты мне мил один!

Любовный танец Дерева и Девушки, исполненный чувственного экстаза, завершился обмороком Девушки.

Дерево склонилось над ней, рухнуло на нее! Замерло… Начало отступать, медленно сволакивая с нее зеленый покров листвы, открыв ее обнаженное, расписанное зеленоватыми прожилками тело, которое стало еще одним «плодом» волшебного леса…

Очнувшаяся Девушка, не открывая глаз, протянула руки, в поисках любимого. Не найдя его, открыла глаза, вскочила, начала озираться. К ней приблизились «плоды», с любопытством разглядывая новенькую подругу Леса, заигрывая с ней, дразня ее.

А она бросилась на землю, вглядываясь в гладь заводи.

На какой-то миг
в омуте возник
твой печальный лик…

В мечтательном кружении, под смех и пересуды лесных «плодов» она начала медленно удаляться — нагая, одурманенная магией дикого Леса.

От зеленых глаз,
от нескладных ласк
ухожу в слезах…
Поутру исчез
мой любовник — лес
в синих небесах…

На диковинную, неземную мелодию леса лавиной обрушилась рок-музыка. Вокруг Девушки появились рокеры, потешаясь над сумасшедшей, голышом бредущей невесть куда. Они толкают ее, делают гнусные предложения, хватают за руки и за ноги, подбрасывают ее.

Неожиданно появляется разгневанный Лес, — подобно зеленому смерчу, он раскидывает по сторонам обидчиков и, обняв Девушку увлекает ее навсегда в свое царство.

Грубый нелюдим
в нитях паутин
ты мне мил один!

По тишине, возникшей в зале с самого начала номера, которая прерывалась овациями при появлении «плодов» и «дерева», Виктория поняла, что чувства Бегонии выраженные в словах и музыке, и то, что она сама придумала для постановки, нашли отклик в сердцах разноязыких людей, сидящих в этом зале.

Их общий страх перед надвигающейся экологической катастрофой и выраженная в этом представлении надежда на единение человека с природой заставили их подняться, кричать, аплодировать.

Блас видел, что Хуанита довольна представлением Она что-то говорила своей спутнице, которая заносила ее указания в блокнот.

Труппу вызывали несколько раз, а Викторию — пока она не устала выходить.

Выбегая за кулисы, она падала на грудь Бласа, делая небольшую передышку, лицо ее было усталым, но тут же, собираясь с силами, она извлекала очередную улыбку и выбегала кланяться.

Несколько испортило впечатление публики появление на сцене Хуаниты Толедо, которая вручила Виктории аляповатый вымпел и букет цветов, присовокупив к ним небольшую, но достаточно бюрократическую речь о «вкладе», о «значении» и о «родине и смерти».

В зале раздался свист, перекрытый «землетрясением» оркестра карибской музыки, приглашавшим посетителей потрястись на танцевальном круге.

Глава 17

На дне рождения у Дарьи Себастьянов, кроме ее сестры Кати, нескольких смешанных мексиканско-русских пар, а также Джоаны и Марисабель с Бето, была ученица Кати — бразильянка Луиса, на диво стройная, зеленоглазая, с пышной копной каштановых волос шестнадцатилетняя девушка.

Марисабель встречала ее в училище, изредка наблюдала за ней, заглядывая на занятия в параллельный класс, где занималась Луиса, но ни разу не разговаривала с ней.

С виду Луиса была замкнутой, даже немного диковатой. Когда она шла по двору училища, все мальчики открыто или исподтишка следили за ней.

Ее осанка была от природы балетной: прямо посаженная голова, развернутые прямые плечи, стройный стан, длинные ноги, а походка…

Некоторые девушки пытались подражать ее походке, но тут же уличались подругами в неумелом плагиате.

Что-то таинственное было в ее красоте и задумчивости…

Луиса помогала Кате и Дарье, обнося гостей бокалами с вином и маленькими сандвичами.

На ней было сиреневое трико, такого же цвета майка с широким вырезом и темно-фиолетовая юбка, скорее лоскуток ткани вокруг бедер.

На шее — на шелковом шнурке — распятие.

Марисабель сразу почувствовала присутствие этого противоположного себе полюса и посмотрела искоса на Бето: какое впечатление произвела на него диковинная бразильская цапля?

Больше всего презирала Марисабель противный немигающий взгляд Бето, когда он на улице пялился на какую-нибудь красотку, непременно начиная для отвода глаз рассказывать что-то про свои занятия или новую, прочитанную им книгу…