Карин Эссекс - Похищение Афины

• Название: Похищение Афины
• Автор: Карин Эссекс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43846-4

Ослепительная красота, незаурядный ум и недюжинная сила характера объединяют подругу вождя афинян Перикла и жену английского посла начала XIX века... Этих женщин разделяет огромный временной промежуток — более двух тысячелетий, — но обе они оказываются причастны к истории античных скульптур, в древности украшавших Парфенон, а впоследствии вывезенных в Англию британским дипломатом лордом Элджином.

---

— И последняя категория проступков, ведущих к обвинению в безбожии, включает следующее. Не положено совершать действия, оскорбляющие богов. Афиняне, в отношении этой категории я прошу вас выслушать показания Диотимы, верховной жрицы Афины, которая намерена свидетельствовать в мою пользу.

Стало так тихо, когда Диотима поднялась со своего места, что было слышно, как трепещут в воздухе крылышки мух. Она откинула с лица длинное белое покрывало, защищавшее ее от солнца, и заговорила:

— Я вознесла молитвы богине, после чего изучила внутренности жертвенного овна. Они не имели повреждений. Смертные могут предполагать, что Аспасия нанесла оскорбление Афине, но богиня выразила другое мнение. Это все, что я имела сказать по данному делу.

В отличие от остальных свидетелей она не вернулась на свое место, а снова покрыла голову и покинула театр, оставив за собой волну шепота. Судьи оживленно бормотали о чем-то между собой.

Я встала, намереваясь воспользоваться благоприятной ситуацией.

— Суть закона ясна. Действия, оскорбляющие богов, должны быть наказаны. Но недовольство моими действиями высказано только вами. Как все только что слышали, богиня Афина не гневается на меня.

Гермипп не казался обескураженным или удивленным показаниями Диотимы.

— Я благодарю тебя, Аспасия, за напоминание о том, что на Олимпе живет много богов, а Диотима вопрошала только одного из них, великую Афину. Если ты хочешь доказать свою невиновность, то следовало обратиться к каждому из олимпийцев. Боюсь, что, хоть Афина не имеет на тебя обиды, не все из богов могут согласиться с ней.

Мне показалось, что он дает давно заготовленный ответ. Может ли быть, что кто-то — почему не сама Диотима? — намекнул ему на суть ее показаний. Судьи с облегчением отставили мысль о моей возможной невиновности и принялись громко выражать одобрение Гермиппу.

Моя уверенность стала гаснуть. Я не только не сумела ни в чем убедить собравшихся, но даже теряла власть над собой, если признаться.

— Афиняне, прошу, выслушайте меня! У меня нет ни родственников, ни семьи, ни крова над головой. У меня нет отца, который мог бы обо мне позаботиться, нет братьев, могущих защитить меня, нет места в обществе за стенами жилища Перикла. Я не представляю для вас никакой угрозы! Вы слышали слова жрицы, я невиновна!

Но в глазах, устремленных на меня, не было сочувствия. Передо мной сидели вздорные, сварливые старики, для которых уже не было места ни в военной, ни в политической жизни Афин. Их тяжкие труды и добрые поступки, как и те военные подвиги, которые они, возможно, когда-то и совершали, были давно позабыты теми, кто управлял городом сейчас. Они расстались с утехами, даруемыми вином или женскими ласками, им давно безразлично восхищение юностью. Кто знает, сколь многие из них состояли друзьями Кимона, брата Эльпиники? Эти старики по своим взглядам были ближе к Алкивиаду, чем к Периклу. Они были другим поколением — поколением, которое считало проекты Перикла слишком безрассудными и дорогими. В этот момент мне казалось, что эти люди жаждут моей крови. Я могла бы найти более убедительные аргументы, могла бы сцепиться в словесной перепалке с Гермиппом и, возможно, даже выставить его дураком. Но я понимала, что чем больше я преуспею в этом, тем более опасной покажусь им. А значит, меня следует изгнать, заставить молчать или принудить вести жизнь публичной девки.

Мне хотелось лечь на алтарь и умереть.

Неожиданно поднялся Перикл и жестом приказал мне сесть. Я не знала, что он собирается сказать.

— Афиняне, могу ли я воспользоваться своим правом гражданина и выступить на суде? Вы выслушаете меня?

Громкий одобрительный шум донесся со стороны судей. Речь такой знаменитости, как Перикл, явилась для них дополнительным аттракционом, спектаклем, которого никто не ждал. Разумеется, они рады выслушать выступление стратега.

— Я знаю, что многие из вас не одобряют моих мер, но позвольте мне напомнить, что именно я предложил оплачивать службу судей. До того как я установил такой порядок судоведения и он оказался привлекательным для наших старших сограждан, судьям приходилось участвовать в процессах бесплатно. Я надеюсь, что заработанные сегодня деньги доставят всем вам удовольствие и вы внесете пользу в нашу экономику.

С его стороны было настоящей находкой напомнить им, что они у него в долгу. Никто не мог так блестяще начинать свои речи, как Перикл, — с этим соглашались едва ли не все из афинян. Стоило ему начать выступление, как ни один человек не мог отказаться слушать его. Перикл продолжал:

— Я вынужден осудить тебя, Алкивиад, за то, что ты сослался на Софокла, критикуя меня. Стратег Софокл сражался рядом со мной на Самосе, поэтому не думай, что можешь обернуть его слова или слова его персонажей против меня. Его пьесы представляют человеческие характеры во всей их трагической красоте, в то время как персонажи твоих пьес — мертвецы[67]. И могу ли напомнить тебе, что я занимаю всего лишь пост стратега и только в силу того, что вы каждый год избираете меня? Граждане Афин могут избавиться от меня, как только пожелают, но они предпочитают этого не делать. Это к вопросу о моей автократии. Прошу, приведи в порядок свою политическую терминологию и драматургию прежде, чем снова станешь делать заявления. А теперь к существу сегодняшнего дела.

Я выдвину всего один аргумент в защиту Аспасии из Милета. Всем вам известны отношения, которые нас с ней связывают. И мне кажется, что вы вызвали в суд эту женщину не за то, что она якобы совершила, а лишь потому, что она, являясь моей любовницей, весьма уязвима. Прошу, обратите внимание на то, что ни одна женщина, состоящая в законном браке, не представала перед судом по обвинению в проституции. Нет, вы не осмеливались напасть на ту, которую могли бы защитить муж или родня.

Я бы сделал Аспасию своей законной женой, если б мог. Но я не могу. Она остается в положении любовницы и против моей воли, и против своей собственной, но вследствие того закона, что я сам издал, закона о запрете браков между афинянами и чужестранцами.

Почему я издал такой закон? Для того чтоб способствовать процветанию нашего города и защитить наших женщин. Вы помните, афиняне, было время, когда наши сограждане женились на иногородних, даже на сирийских проститутках, которых встречали в порту. И дети, рождавшиеся в результате таких браков, будучи наполовину иностранцами, наполовину афинянами, становились нашими законными согражданами, наследуя богатство Афин и афинские земли. Новый закон был мною задуман для того, чтоб сохранить афинские средства для афинских граждан, чтоб удержать наши деньги и наши земли для нас. Сограждане! Я защищал таким образом и афинских женщин. Я никогда не делал ничего, что могло бы нанести им вред или обиду. Афинские женщины — это наше величайшее сокровище.

Его прервал Гермипп.

— Перикл, мы благодарны тебе за твое красноречивое участие в процессе, но сегодня судят не тебя. Под судом находится Аспасия, за то, что, желая доставить тебе удовольствие, приводила в твой дом женщин.

— Вот тут ты жестоко ошибаешься, Гермипп. Ты путаешь реальных людей с теми персонажами, которых изобретаешь для развлечения афинян. В своем фарсе ты изобразил меня как пьяницу, хоть каждому в Афинах известно мое мнение, что руки и глаза стратега должны всегда оставаться ясными. Аспасия из Милета разделяет даже самые тайные мои мысли и чувства. Она знает, что действия, в которых ее обвиняют, принесли бы мне огорчение и противоречили б моим понятиям об этике.

Она — жена моего сердца, пусть и не в глазах закона. Ребенка, которого она носит, я стану любить так же, как люблю своих сыновей от первой жены. По моей вине этому ребенку предстоит родиться незаконным, но эту ответственность я стану нести сам. Я издаю законы и я отвечаю за их последствия. Даже если эти последствия могут разбить мне сердце.

— Мы не знали, что у тебя есть сердце, Перикл! — выкрикнул мужской голос.

Многие явились сюда для того, чтоб наказать Перикла, опозорив и наказав меня, сейчас они были на его стороне.

— Законы не создаются по заказу. Закон не может быть изменен ни ради меня, ни ради Аспасии, ни ради нашего будущего ребенка. Не существует человека, ради которого он может быть изменен, так как законы издаются для общей пользы всех граждан Афин. Законы служат обществу, и общество должно повиноваться законам.

Старцы опять застучали по полу тростями, но в знак одобрения сказанного Периклом. Он одержал верх над толпой собравшихся и не собирался заканчивать свою речь.

— Афиняне! Почему мы сражались с персами? Мы сражались с ними ради того, чтоб сохранить за собой право действовать по законам, которые создали мы и с которыми мы согласны. Сограждане, я подчиняюсь законам, как должны подчиняться им вы. Законам, которые могут представить куртизанкой порядочную женщину. Вы слышали показания верховной жрицы Диотимы. Вы слышали, как я клялся в том, что Аспасия не приводила ко мне женщин. Они явились в мой дом только из любопытства, им хотелось узнать, что делают мужчины на своих пирушках. А теперь я попрошу вас уважать наши священные и угодные богам законы, что охраняют наше общество и делают его великим, а не выворачивать их наизнанку, чтоб наказать невинную и беспомощную женщину.