Ольга Ларионова - Чакра Кентавра (трилогия)

• Название: Чакра Кентавра (трилогия)
• Автор: Ольга Ларионова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-008651-2

Ольга Ларионова — автор потрясающего “Леопарда с вершины Килиманджаро”, поэтично-прозаичных “Сказки королей” и “Сонаты моря” — и множества других романов, повестей и рассказов, давно уже составляющих классику отечественной фантастической прозы.

Перед вами — великолепная трилогия Ларионовой “Чакра Кентавра”.

Трилогия, которая должна была стать всего лишь пародией на “космические оперы” — а стала вместо этого самой, возможно, поэтичной и красивой сагой за всю историю российской фантастики…

Это — легенда о странной и прекрасной планете Джаспер. О планете гордых лордов, бьющихся на мечах — и посылающих космические корабли к дальним мирам чужих звезд О планете, где грядущее читают в магических картах, а роботов зовут сервами. О планете, где на королевских турнирах сражаются лазерными дезинторами, собирают рыцарские отряды для космических путешествий — и свято блюдут древний Договор с мудрыми птицами-крэгами Ибо без зрения крэга всякий человек этой планеты — слеп Ибо лишь глазами крэгов видят обитатели Джаспера окружающий их мир Вот только — что они видят?..

Содержание:

Чакра Кентавра (Эскиз композиции № 413), стр. 5-128

Делла-Уэлла (Странствие королевы), стр. 129-378

Евангелие от Крэга (Симфония похорон-I), стр. 379-760

---

— Вы все‑таки не оставляли бы Бирюзовый Дол без единого стража, — по–хозяйски обеспокоилась принцесса. — Касаулта, правда, еще на воздух не выходит, по все‑таки…

— Да ворота же на виду, — сказал Юрг, впервые за много дней пребывающий в блаженной беспечности, — И Гуен там. Присмотрит.

— Гуен купается, я сверху видела.

— Что‑что? Новенькое в орнитологии. Совы никогда не купаются, да и гарпии, насколько мне позволяют судить более чем скудные познания в этой области, — тоже. Хотя наша Гуена что‑то зачастила па птичий базар, а с кем поведешься, от того и наберешься.

Харр по–Харрада радостно заржал:

— Это надо запомнить! Когда под телегой блохи одолевают…

Его конь не выдержал и возмущенно захрапел.

— Слезай, — сказал Юрг, натягивая поводья. — Ты мне конягу попортишь своим немелодичным ржанием. Тоже мне менестрель. Эй, Ких, переправь‑ка этих мустангов обратно в замок, не бросать же их в лесу, пока конюшню не отстроили.

Он обхватил жену за гибкую талию, которую не испортило материнство, и спустил па землю. Чуть пригибаясь, они прошли сквозь двойные ворота распахнутого настежь кораблика и ступили на неувядающие колокольчики Бирюзового Дола. Воздух, настоянный па солнечных лучах, был жарок и сладок какой‑то древней, первобытной медвяностью; дальний гул моря и однотонное гудение пчел слагаемые полуденной тишины — налагали невесомую печать на разом пересохшие губы. В этом мареве хотелось плыть…

— Дайте‑ка мальца, — жестко проговорил Харр по–Харрада, выхватывая ребенка у моны Сэниа и отступая с ним в безопасную тень привратного кораблика. — Это пахнет кровью.

VIII. А были легкими победы

Кровь, хлеставшая из неумело перерезанного горла Касаулты, еще не успела запечься. Набухшая кровью подушка гулко шмякнулась на пол рядом с посиневшим от удушья трупиком Фирюзы — здесь уж и уменья не потребовалось. И еще неизвестно, что с Чернавкой — она исчезла.

Первым стряхнул с себя оцепенение Юрг. Растолкав дружинников, застывших за его спиной, он бросился в свою спальню. На постели, взъерошив пестрые перышки, угрожающе щелкал клювом Кукушонок — закрывал собой распластавшегося по сиреневому покрывалу Шоёо.

— Видел, кто?.. — отрывисто спросил командор, роясь в своих вещах. Кукушонок только покачал хохолком. А вот и плоская металлическая фляжка. Почти пустая…

Он ринулся обратно, но над изуродованным телом Касаулты снова замер в нерешительности. Потом поднял фляжку и осторожно поболтал ею над ухом.

— Еле–еле на один глоток, — пробормотал он.

Мона Сэниа молча протянула руку, и он вложил в нее серебряную посудину. Ни секунды не колеблясь, принцесса подняла крошечное тельце ребенка и, сдернув зубами колпачок, осторожно влила живую воду в приоткрытый ротик. Ничего не произошло. Она прислонила младенца к своему плечу и тихонько похлопывала по спинке, почти беззвучно что‑то напевая. Внезапно в воздухе пронеслась теплая шуршащая молния — Кукушонок опустился на плечо женщины и прикрыл Фирюзу своими крыльями.

— Ты что? — инстинктивно ринулся ему наперехват командор, про себя отмечая, что точеная головка этого удивительного создания была поднята кверху; тонкий изящный клюв глядел в потолок, словно Кукушонок боялся дотронуться до темечка ребенка.

— Ей же холодно, — укоризненно прошептал Кукушонок.

Мона Сэниа зарылась носом в перья, потом медленно подняла голову.

— Дышит, — проговорила она с безмерным изумлением, словно ждала чего‑то другого.

Хоронили Касаулту уже в сумерках. Недалеко от груды голубых слитков обнаружился еще один “термитник”, в нем пробили отверстие и у противоположной стены выкопали глубокую могилу. Когда опустили туда тело, завернутое в серебристый плащ — сколотить гроб было просто не из чего, — Харр по–Харрада забормотал было что‑то про Незакатное солнце, по потом спохватился, что молитва Тихри вряд ли подходит для женщины едва знакомого ему иного мира. И замолк. Потом внутрь этой импровизированной усыпальницы покидали слитки голубого золота, до которого как‑то всем не было дела, и старательно замуровали вход. У Юрга почему‑то возникла твердая уверенность в том, что уже назавтра все следы человеческих трудов будут скрыты под нерукотворным узором инеистого мха.

Вечерняя трапеза напоминала тризну — да в сущности, она таковой и была. Мона Сэниа, покачивая уснувшую девочку (Харр так и не выпускал Ю–ю из своих черных лапищ), силилась представить себе лицо погибшей — и не могла. Мелкие черты, черные — жесткими завитками — волосы. Такие привораживают мужчин, все время их подкалывая и насмехаясь. О таких быстро забывают. Несомненно, кто‑то из шайки Джанибаста решил взять реванш за свое поражение, с наглядной жестокостью расправившись с похищенной у них заложницей и вместо нее взяв новую — ничего не подозревавшую несчастную Чернавку, которая вместо обещанной безопасности попала прямехонько в лапы болотных выродков. Правда, оставались и другие варианты…

— Ты как‑то говорила, — осторожно начал Юрг, глядя куда‑то мимо жены, — что члены королевской семьи могут переноситься в любое место независимо от того, видели они его или нет. Может, кто‑то из принцев… ну я не хочу допускать намеренного злодейства, но ведь может случиться и приступ помешательства?..

— Нет, — твердо отрезала принцесса. — Такого не может быть. Бой па равных — да, но поднять оружие на беззащитного… Ты не понимаешь. Рука разожмется, это… это, как говорят у вас на Земле, физически невозможно. Разве что кто‑нибудь из жавровой банды?

— Жители Равнины Паладинов не бывали на Лютых островах уже лет двести, — возразил Эрм. — Перелететь через Внешнюю Цепь, очутиться здесь, где островок за островком тянется, как нанизанные на нитку бусины…

Действительно, островной архипелаг сверху смотрелся точно переплетение плавно изгибающихся гирлянд — во время большого отлива, наверное, можно было бы па копях пройти десятка два островов. В такой необъятной акватории выбрать ничем особенно не примечательную Игуану, да еще и в определенной ее точке, и в тот момент, когда Бирюзовый Дол опустел, — это могло произойти с ничтожной вероятностью. Это понимал даже туповатый Пы.

— Может, аборигены? — робко подал он голос.

— На них это совсем не похоже, — с сомнением покачала головой мона Сэниа. — Да и остров необитаем. Конечно, какой‑нибудь одичавший изгнанник…

— Полоумный робинзон? — усомнился Юрг. — А зачем? И куда он делся вместе с Чернавкой — ведь мы с того момента, как тут появился Сорк, не спускали глаз с ворот. Я допускаю, что, обладая цепкостью дикаря, он смог бы перемахнуть через каменную стену, есть же там трещинки, зацепочки; но перетащить еще и женское тело, пусть легкое — нет, невозможно. Здесь кто‑то исчезал по–вашему, по–джасперянски.

— И все‑таки королеву Ушинь надо поставить в известность о имевшем место случае вторжения… — чопорный тон Эрма свидетельствовал о том, что он накрепко вошел в роль сенешаля.

— Это само собой, — тоскливо согласился командор. — Когда нам будет что сказать.

А сказать можно было еще одно: появление в Бирюзовом Доле постороннего допускалось лишь в том случае, если кто‑то из дружинников хотя бы на долю секунды принес этого постороннего сюда вместе с собой. Они, скажем, появились в запасном кораблике, предназначенном для гостей, один взгляд — и чужак уже исчезал. Чтобы вернуться сюда в любое время.

Пожалуй, все, кроме Харра, это уже понимали. Но никто не мог произнести это вслух: ведь тогда выходило, что один из сидящих сейчас в тесном кругу — предатель.

— О, древние боги! — не выдержала принцесса. — А ты‑то что на меня уставился и молчишь, славный менестрель? Раньше ведь рта не закрывал!

— А я все жду, когда вы мудрствовать перестанете, — спокойно изрек по–Харрада.

— Дерзишь! — рявкнул Эрм, которому тоже было не по себе.

— На том стою. А гляжу я па тебя, владетельница, потому как ты кожей светла, волосом черна, собой пригожа, летами млада, и дитя при тебе.

Все онемели, уже поняв, к чему он ведет.

— Так ту ли убили?

— Нет на Джаспере человека, который не знал бы меня в лицо, — с королевской простотой изрекла принцесса.

— Так то ж на Джаспере…

— Да ты сам подумай, что говоришь, — накинулся на него Юрг, — мы решили спасти Чернавку от твоих законников, а она, в благодарность за спасение, полоснула своей избавительнице по горлу?

— А другого не дано, — спокойно парировал Харр. — Две бабы, одно дите. Когда одна баба со своим дитем найдены убиенными, на кого думать?

— Знаешь, милый, это даже для варварской логики слишком примитивно.

— А то, что истинно, всегда просто, — пожав плечами, легко бросил менестрель. — Жизнь, смерть, злодеяние. Это как пальцем ткнуть — во, в этот кувшин. Вот я ткнул, это — истина. Вот я в руки взял — а она емкая, стерва. Внутри мно–ого чего.