Марина Дяченко - Петля дорог

• Название: Петля дорог
• Автор: Марина Дяченко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-18171-7

Сочинительница историй Ирена Хмель странствует по тропе миров, созданных гениальным безумцем — ее бывшим мужем. Чтобы вернуться, женщине надо найти самого создателя, и лишь от нее зависит судьба людей, каких она встретит на своем пути. Можно, наверное, сделать еще шаг. Вот только каким окажется следующий мир? Выбор, вечный выбор между поступком и бездействием, любовью и ненавистью...

В довольно-таки мрачном фэнтезийном мире зарождается довольно-таки светлая и романтическая любовь... И, возможно, они жили бы долго и счастливо и умерли в один день, если бы в ветвях зловещего леса не жил, ожидая своего часа, могущественный и безжалостный, с довольно-таки странными представлениями о справедливости — Скрут...

Итак, вперед, дорогой читатель! Дорога зовет тебя!

---

Рек все еще держался. Улыбался и говорил, что Ирене зачтется доброе дело. И что у Высокой Крыши, возможно, пропадет охота заполучить ее к себе на разговор…

— А может быть, — задумчиво сказал Семироль, — они и впрямь хотят всего лишь побеседовать? Отсылают во все стороны шпионов, гоняются и ловят — затем только, чтобы ты прочла им лекцию по психологии творчества?..

Ирена мрачно взглянула на него — но не ответила ни слова; через несколько часов рыцарь сделался горячим, как котел, и впал в беспамятство.

Семироль и Ирена разожгли костер, укутали рыцаря в его же плащ и сели рядышком, потому как сделать больше было в общем-то и нечего…

— Ему нужны антибиотики, — сказал Семироль после получасового молчания.

Ирена вспомнила обширное хозяйство доктора Ника. Вздохнула сквозь зубы.

— Будет жаль, если он умрет, — задумчиво сказал Семироль. — В конце концов… чтобы восстать против фундаментальных законов мироздания, надо быть… короче, он заслуживает уважения.

Ирена молчала. Семироль покосился на нее, вздохнул тоже:

— Провидение должно, по идее, уничтожать таких, как он. Просто чтобы не вертелись под ногами, не раскачивали лодку… Заметь, наибольшая стабильность в этой МОДЕЛИ достигается бездействием. Ни заслуги, ни вины…

— Ты же юрист, — сказала она неохотно. — «Преступное бездействие» — вполне устоявшийся термин…

— Но ведь это в критических ситуациях… Например, я вижу, как старушка хочет перейти через улицу. Я могу помочь ей, а могу не помогать… Провидение сочтет это преступным бездействием? Особенно если старушку, к примеру, собьет грузовик?

— Здесь нет грузовиков, Ян, — Ирена через силу улыбнулась.

— А это тоже вопрос… зачем твоему Анджею понадобилось устраивать здесь фальшивое средневековье?

— Он такой же мой, как и твой, — привычно огрызнулась Ирена.

Семироль пожал плечами:

— Думаю, это упрощение, специально для чистоты эксперимента… Ирена, а…

Он запнулся. Поморщился; подкинул веток в огонь, потрогал правое дергающееся веко:

— Ирена… Та, с позволения сказать, МОДЕЛЬ, которую я привык считать миром… тоже упрощена?

— Не знаю, — сказала Ирена честно.

Семироль помолчал. Отблеск костра делал его лицо моложе и смуглее, и, пожалуй, благороднее, чем при свете дня.

* * *

С восходом луны у Река начался бред.

Он бормотал то громче, то тише, то невнятно, то явственно; Семироль засыпал и просыпался. Ирена сидела без сна.

— Сажайте рассаду… на грунт… пора… — шептал Рек.

Ирена вспоминала, как он прогнал от нее цепкого лавочника, решившего отработать свое счастье. И как выхватил старую женщину с пути несущейся чудовищной бочки.

— Не стойте так близко, все вы… — требовал Рек сквозь стиснутые зубы. — Отойдите… отойдите…

Ирена укутывала его плащом, трогала пульс, трогала лоб, касалась пропитанной кровью повязки.

Она вспоминала, каким было его лицо, когда он узнал правду об Иренином ребенке. Там, в пещере, за несколько часов до неминуемой гибели, в почти полной темноте — фонарь едва горел, а поди ж ты, Ирена прекрасно запомнила выражение его лица, наверное потому, что никогда больше она не видела Река ТАКИМ…

— Я не они, — бормотал Рек. — Я не они… я не буду, я не стану… Посмотри в себя, сказала ящерица, ты способен изменять цвет… Ты такой, как трава, ты такой, как земля… Но посмотри внутрь себя… ты не умеешь раскаиваться… ты не человек. Хамелеон… сказал… что в моем раскаянии… разве оно способно… кого-то согреть или накормить…

Ирена склонилась ниже. Взяла в свои руки ладонь бескорыстного рыцаря, стиснула зубы, потому что от запаха крови ее мутило.

— …Так, сказала ящерица, Провидение вынули из тебя, как сердце… но вынутое, оно продолжает биться… на берегу и без воды… А ты пуст и недвижен, ты не умеешь раскаиваться… Ты…

Рек говорил медленно, запинаясь, широко открыв глаза — будто читая с листа. Будто текст, однажды написанный, много раз прочитанный, с трудом добытый, а потом слизанный холодной водой с размокшего бумажного листа — как будто этот текст восстановился теперь в ночной темноте, в двадцати сантиметрах от осунувшегося Рекова лица.

— …И он смеялся. Он сказал: каждому по делам его. И ваше счастье, что я не учитываю также и помыслы… И в страхе замерли ящерица и хамелеон, а Создатель прошел мимо черного дерева к башне, туда, куда указывал деревянный идол… и вошел в ворота, и они закрылись за его спиной…»

Рек выдохся. Тихонько застонал. Прикрыл невидящие глаза.

Луна висела над лесом. Метались летучие мыши, беспорядочно и непостижимо, и, как показалось, панически…

Ирена сидела над поверженным рыцарем, и мысли ее метались, подобно летучим мышам… нет. Мысли ее тянулись, как улитки по мокрому стеклу.

Она должна сообразить. О чем-то вспомнить, что-то сопоставить, и почему-то ей кажется, что от этого зависит сейчас жизнь Река…

Ползла по небу луна. Ирена знала, что шестеренки ее мыслей, раз запущенные, уже не остановятся. Крючок за крючок, зубец за зубец, стрелки доползут до назначенной отметки — и, как фигурка на старинных часах, из заржавленных воротец со скрипом явится ПОНИМАНИЕ…

Другое дело, что это может произойти через месяц или два. Безнадежно поздно…

Раскаявшийся. Хамелеон. Ящерица. Насмешливый Создатель. Может быть, все экземпляры ее последнего рассказа стерты, исчезли с лица земли — и остались только Рек, только его бред, его память, хранящая обрывки такого важного текста…

Она должна подумать. Нужно время, и тогда…

Башня.

Смотрите, сказал Рек. И смотрел сам. Но не на башенку — на Ирену… Очень внимательно смотрел…

«И в страхе замерли ящерица и хамелеон, а Создатель прошел мимо черного дерева к башне, туда, куда указывал деревянный идол… и вошел в ворота, и они закрылись за его спиной…»

Она давала Реку напиться. Запекшиеся губы раненого упускали воду, капли стекали по щетинистому подбородку, по шее — на рогожу…

Башня.

* * *

День они провели в зарослях, неподалеку от источника. Рыцарь ненадолго пришел в себя; пытаясь соорудить на костре нечто вроде грибного шашлыка, Ирена постоянно ощущала на себе его взгляд. Не сухо-сосредоточенный, как прежде, — грустный, очень теплый, внимательный взгляд…

Ирена маялась, желая расспросить Река о башне — и не решаясь. Напрасно, в общем-то, маялась — раненый все равно не мог говорить…

Потом Рек вернулся в забытье. Семироль заново перевязал его раны, и Ирена, стиснув зубы, выстирала в ледяной воде заскорузлые бинты. Кто знает, сколько еще придется их стирать…

— Он сильный парень, — сказал Семироль. — В общем-то, и раны не такие опасные, он бы справился и без антибиотиков…

Семироль замолчал, и в молчании его читалось несказанное «но».

— Но?.. — спросила Ирена.

— Но Провидение очень уж на него обозлилось. Боюсь, как бы…

— Ясно. Можешь не продолжать.

Весь день ее преследовали ящерицы и хамелеоны. И назойливая, как дятел, мысль: вспомнить… вспомнить… сообразить…

Она не спала вторые сутки. Перед глазами плавали цветные пятна; ночь принесла вместо облегчения страх.

— Сорвать… — бормотал Рек. — Красный… в траве… из него исходит… вытекает… сорвите его… цветок… он от крови… сорвите, сожгите…

— Ян… он бредит.

— Что я могу сделать?

— Не знаю…

— Успокойся, Ирена. Если ему суждено выжить — выживет… Подумай о ребенке… Спи.

Ирена отошла к костру. Протянула руки над мерцающими угольями.

Башня.

Закутаться в плащ — и спать до рассвета. Циничный Семироль прав — она ничего не изменит, она должна думать о ребенке…

Башня.

Высотой с пятиэтажный дом… Нет.

На письменном столе. Бронзовая… Коричневая с прозеленью. Подсвечник в виде башенки, подсвечник, извлеченный Анджеем с дальней полки антикварного магазина. Внутри зажигается свечка — на лица гостей ложатся полукруглые теплые пятна… «Как красиво, Ирена… Как оригинально…»

КАК ОНА МОГЛА НЕ УЗНАТЬ ЕГО СРАЗУ?!

Башня-подсвечник. И рядом с ней на шкафу — деревянная фигурка какого-то забытого полководца, властно указывающего своей несуществующей армии путь к победе… Анджей, вытри пыль… Надо убрать на шкафу — столько хлама… По-настоящему красивые вещи теряются…

Ирена на четвереньках отползла от костра. Казалось, ее сейчас стошнит. Головокружение…

— Ян…

Семироль проснулся моментально и беззвучно. Взял ее за плечи. Блеснул в темноте белками:

— Что?..

— Ян… — Ирена слизнула скатившуюся на подбородок слезу. — Я знаю, где выход… из МОДЕЛИ. Где ворота.

* * *

В любом селении находились охотники оказать помощь раненому. Ирена смотрела на них с невольной брезгливостью, даже и не замечая, что уподобляется при этом бескорыстному рыцарю.