Генри Олди - Бездна голодных глаз

• Название: Бездна голодных глаз
• Автор: Генри Олди
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-05960-1

Стоит в центре арены Бог-Человек-Зверь. Молчат, затаив дыхание, трибуны. Меч и трезубец против власти Права. Время пришло, время бьет в колокола! Содрогается вложенная в мир Пустота. Время пришло; Путь проходит через нас. Предтечи — человек-тигр Оити Мураноскэ, человек-чудовище Сергей, человек-бегун Эдди, человек-дельфин Ринальдо — вехи на последнем пути Человечества. Мы превращаемся...

...Мы были мудрым, сильным, гордым Сартом, чей удел — прокладывать тропу и ожидать на ее поворотах других, идущих следом; мы стояли на арене, облитой солнцем и голодной влагой глаз; наши обожженные сердца Живущих-в-последний-раз одолели нашу же вампирскую суть — мы вернулись к солнцу и вывели других... наши пальцы тронули струны лея, и взорвалось над нами Слово Последних.     

---

Все выглядело более, чем естественно — с утра пораньше оскорбленный капрал забрался в погребок старшего по званию и изнасиловал лучший бочонок из особых запасов, после чего почил в винной луже. Кстати, изрядно попотев, я извлек на свет божий бочонок того самого вина, которое уже ничем нельзя было испортить. В него был опорожнен третий флакончик — самый маленький, металлический, рекомендуется стареющим греховодникам и новобрачным, но не слишком часто.

Завидев меня с беркутом на плече — высокомерный Роа выглядел еще похлеще уехавшего сотника — солдаты бросили играть в кости и принялись ускоренно (с поправкой на жару) строиться. Я досадливо махнул им рукой.

— Вольно, ребята…

Панцирники застыли в недостроенном виде, обалдело воззрившись не меня.

— Я сказал «вольно», а не «окаменеть и разинуть рот», — пояснил я, усаживаясь на ближайшие нары. — И кости можете не прятать. Роа, ррай…

Мой алиец соскочил на устланный соломой пол, выковырял из-под лежака кубики, клюнул их, отчего оба выпали «шестерками», и вылетел в дверь — гулять.

— Ну, кто со мной кон раскидает?

Плюгавый солдатик с жиденькими рыжими кучеряшками и сальной ухмылочкой поспешил поднять кости и преподнести их мне на ладони, как на подносе. Играть он явно не собирался.

— Чтоб тебе, мерину драному, плешь вспучило! — рявкнул я в его наглую рожу — и добавил еще кое-что из столичного армейского лексикона, про его неразборчивую мамашу и похмельного Инара. Слава богу (какому?), натаскался, из Дома бегая…

Наступила восхищенная тишина. Потом из задних рядов протолкался ражий лохматый детина в расстегнутом мундире.

— Ну, я играю! — заявил он таким тоном, словно собирался немедленно дать мне по морде.

— Ну так играй, а не мельтеши, как вошь под рубахой! — я хлопнул рукой по нарам рядом с собой.

Детина гнусаво хихикнул и кинул на кон две медных монеты. Я поддержал компанию. Выиграв, мой партнер довольно осклабился, сгреб деньги — и дальше игра покатила в полный рост, как любили выражаться солдаты.

Я пару раз проиграл — для затравки, потом пару раз выиграл — для престижа, а там игра завертелась сама собой. Менялись партнеры, росли ставки, деньги гуляли из рук в руки, солдаты прочно уверились, что я — свой парень, и обращались просто по имени; мы хлопали друг друга по спинам, хохотали над грубыми мужскими шутками, и пора было переходить к следующей стадии моего плана.

— А не выпить ли нам, братва? — осведомился я как бы между делом.

Хохот смолк, выдвинутая мною идея была всесторонне обсуждена и с сожалением отставлена в сторону.

— Выпьешь тут, как же! — физиономия детины вытянулась и стала кислой-кислой. — В заначке пусто, а зараза Зархи, кобель жареный, злобствует, что в столицу не взяли! Слова лишнего не скажи — так поднесет, что неделю похмеляться будешь…

— Сообщаю, парни, — я таинственно понизил голос до шепота, — противник надрался и потерял бдительность, самое малое, на сутки, а ключи от сотникова погребка — у меня в кармане. Слазим за бочонком?

— Ну да, — недоверчиво протянул один из солдат, — Зархи, чтоб напиться, как раз бочонок и нужен. И то неизвестно, хватит ли…

— Кто мне не верит, — я рубанул ладонью по краю нар, — пошли смотреть! Пригодитесь — бочонок тащить. Гулять — так гулять!

Слово «гулять» возымело магическое действие. Вызвались двое — мой первый партнер по игре, несколько обогатившийся за мой счет и теперь согласный на все; и плюгавый подлиза, выискивавший скрытый подвох.

Подвох, конечно, был, но вряд ли солдатик мог догадываться о его истинной сути.

Разумеется, мои слова подтвердились — Зархи сочно храпел, и от него за лигу разило дешевым вином; солдаты радостно отволокли капрала на его койку, пару раз уронив по дороге — а бочонок с вожделенным содержимым только и ждал, чтобы его перенесли в казарму.

Верзила тут же отогнал всех интересующихся и взвалил драгоценный груз себе на плечи, и, пока мы шли, плюгавый все крутился под ногами, пытаясь поддержать, потрогать, рассмотреть или хотя бы поинтересоваться — не нужна ли какая помощь?…

Наше появление было встречено восторженным воплем. Присутствие известного труса и перестраховщика — плюгавого — убедило казарму в полной безопасности происходящего, и веселье стало казарменным в прямом смысле этого слова.

Мне не удалось отвертеться, и пришлось выпить два или три кубка. Ну что ж, это еще не самый худший вариант…

В самый разгар я бросил новую порцию дрожжей в уже готовое сусло:

— Парни, а вы что тут — совсем без баб?

— Да не то чтобы совсем… Иногда вот в самоволку по деревням рванешь, ну а там уж — как повезет…

— Ладно тебе, не трави душу! В той деревне всех телок — три старухи да корова!…

— И мужья с кольями лезут… А пришибешь кого — начальству доносят! На сутки с полной выкладкой ставят, в панцире — на солнцепек!…

Я сочувственно поцокал языком и разлил остатки вина.

— Ну, а на Празднество Сиаллы слабо сбегать?

— Да мы бы хоть сейчас… только сотник…

— А что — сотник? Он — в столице, а мы — здесь. Откуда ему знать?

— А Зархи? Язык до пупа, болтанет сгоряча…

— Ваш Зархи до утра во сне копытом бить будет. А если что и заподозрит — так скажете, что напился и в горячке невесть что увидел!…

— Верно, братва! Пошли!…

— Стремно как-то… Неровен час — проснется капрал…

— Да хрен с ним, с капралом!…

— Плевать мы на него хотели!

— Собирайся, парни, время не ждет…

Обо мне уже успели забыть, и я под шумок протолкался к выходу и выскользнул из вопящей и гогочущей казармы.

Дело было сделано. А зелье в вине не даст их порыву остынуть — это я ощущал на собственной шкуре, торопя коня и ерзая в седле…

ВОЗЛЕСЛОВИЕ. ГРОЛЬН ЛЬНЯНОЙ ГОЛОС

Сарт явился перед самым началом Празднества. Он был явно чем-то доволен, и мне передалась частица его радостного возбуждения.

— Ну, дети мои, дерзайте!… И смотрите, не подведите — сегодня к нам явится много, очень много гостей, и все они будут весьма возбуждены… — он слегка усмехнулся и потрепал меня по плечу. И подмигнул Клейрис.

— Да, Учитель, — ответили мы с Клейрис одновременно. И рассмеялись.

Зал был битком набит народом. Большую часть, к нашему удивлению, составляли изрядно подвыпившие солдаты. Ну и гости!… Мне даже вдруг стало страшно — и за себя, и за Клейрис, и за весь праздник… и за Учителя.

Я обернулся — Сарт кивнул мне из-за колонны в дальнем углу, лукаво собрав морщинки возле хитрых глаз, но я заметил, что руки Учителя дрожат. И страх ушел. Я сделаю это. Я и мой лей. Мы сделаем все, что возможно. И еще чуть-чуть.

Как странно — в эту минуту я почти не думал о Клейрис… простить себе не могу…

Свечи ярко вспыхнули, с потолка посыпались благоухающие лепестки лоренны, главная жрица запела гимн во славу Сиаллы-Несущей Счастье, — и праздник начался.

Я плохо помнил, что было дальше. Я видел красные, потные лица солдат, их безумные, алчущие глаза, устремленные на танцующих жриц Сиаллы; из общего гомона прорывались отдельные, пахнущие перегаром реплики… И тогда я ступил на ковер из цветов и вновь доверился своим пальцам, и музыка, звучавшая во мне, перетекла в дрожащие от предчувствия струны лея, и дальше, дальше…

Я видел, как звериный блеск в глазах солдат постепенно сменяется огнем искреннего восхищения, и руки, привыкшие к мечу и копью, тянутся к обнаженным жрицам уже не с грубой похотью, а с мольбой о снисхождении; как хмельные морды становятся человеческими лицами, и нестройные, осипшие голоса присоединяются к голосу главной жрицы, вознося хвалу…

И когда в центре освещенного круга возникла Клейрис — на мгновенье все, даже я, застыли в потрясенной немоте! Спустя секунду я вновь заиграл, и так я играл в первый и последний раз в своей раздерганной, промозглой жизни!… Тело Клейрис покорно окунулось в поток звуков и поплыло в их струях; оно словно менялось вместе с музыкой — и девушка то выгибалась сладострастной кошкой, то гордым лебедем плыла по цветочной воде, то застывала безмолвным изваяньем, то превращалась в неистовое, сжигающее пламя — и из пламени рождалась Богиня, сама Сиалла-Лучница, рассыпающая цветы и угрожающая стрелами своего чудесного лука; а когда она, наконец, выстрелила — сотни сияющих лучей пронзили сердца сидящих в зале, и стон восторга отразился от древних стен, а жрицы и вместе с ними девушки окрестных деревень, решившиеся развязать свой пояс в честь Богини — все они скользнули в ждущие объятия, и больше не было пьяной солдатни и голых тел, а было великое таинство единения и потаенное, известное только двоим…

А я все играл и не видел крови на сбитых пальцах… играл и не видел, играл и…