Николай Вирта - Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести

• Название: Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести
• Автор: Николай Вирта
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

В четвертый том Собрания сочинений вошли повести и рассказы Николая Вирты, созданные писателем в 1947–1974 годы.

---

В. И. Черный. Немцы сыпали их на нас тучами каждый день. Письмо было злое, очень злое… Мы писали, как же это ему, сукиному сыну, могла в голову прийти дурацкая мысль, будто партизаны только о том и мечтают, как бы поскорее сдаться фашистам? Издевательское было письмо… Вся обстановка, когда письмо сочинялось, напоминала знаменитую картину Репина… В тот же немецкий конверт вложили мы письмо… Девушка ушла. Что сталось с ней — не знаю.

…Ответ партизан немцы получили, после чего все родные Черного были уничтожены. Был большой ров под Бахчисараем, куда немцы сбрасывали трупы замученных, расстрелянных и удушенных газом. Ров после войны раскопали. Никого из родных Черного там не нашли. Может быть, их казнили в другом месте…

В. И. Черный. Вот так… Отряд наш был боевой: мы даже начали печатать свою газету и листовки… Но партизанил я, к сожалению, только год, заболел: полгода мы питались кониной, — соли не было, окунали мясо в золу… Началась цинга… Большую группу больных партизан отвезли в Сочи.

Потом Черного вернули в Крым. Работал он там первым секретарем райкома, потом заведующим сельскохозяйственным отделом обкома партии, в 1950 году окончил Высшую партийную школу, четыре года работал в аппарате ЦК КПСС, затем пять лет в Северной Осетии…

В марте 1961 года его выбрали председателем Тамбовского областного исполкома, а спустя пять лет — первым секретарем обкома партии.

— Тамбовщина, — сказал Черный, — стала моим родным краем.

— Мне очень приятно слышать это, Василий Ильич. Стало быть, мы с вами земляки.

Час спустя после этого разговора мы ехали в Новую Ляду: Черный захотел сам показать мне свое любимое детище.

Конечно, в дороге не обошлось без разговора. Конечно, Черный за эти полчаса пути набил мою голову цифрами и фактами до отказа. Впрочем, кое-что я все-таки запомнил. Например, что к началу пятилетки (девятой, разумеется) в колхозах наших и совхозах работало 6600 специалистов с высшим и средним образованием. Я помню, что в былые годы один агроном обслуживал чуть ли не половину уезда.

В те же давно ушедшие времена почти половина мужицких дворов не могла купить даже первобытную соху. Сейчас у тамбовских крестьян четыре тысячи тракторов, больше восьми тысяч комбайнов, одиннадцать тысяч грузовых машин и много автомобилей своих собственных. (Впервые автомобиль я увидел в Тамбове в 1916 году, он принадлежал губернатору. Когда губернатор проезжал по Большой улице — давка была чудовищная!)

Электрическую лампочку мы увидели в Тамбове давно, но их было так мало! Теперь, по словам В. И. Черного, каждый работающий в сельском хозяйстве имеет на своем вооружении тринадцать (!) лошадиных сил, а каждый пятый колхозник — механизатор.

Потом Василий Ильич начал сыпать, как Дед Мороз из своего чудесного мешка подарков, цифрами о культуре города и села и о том, что сделано в этом смысле в пятилетке восьмой и что надо будет сделать в девятой… Было этого добра так много, так ошеломительны были цифры и проценты, что мне потребовалось немало времени, чтобы все рассказанное переварить в сознании; переварить и, поняв, не переставать даваться диву: вот так шагает моя Тамбовщина!

Фабрика

Промышленным производством мяса (преимущественно свиного, как наиболее быстро, так сказать, поспевающего) колхозы и совхозы области занялись сравнительно недавно. Сейчас во всех районах действуют откормочные пункты. Восемьдесят процентов чистой прибыли откормочных баз и промышленных комплексов колхозы и совхозы кладут в свои карманы с превеликим, надо сказать, удовольствием. Никто из них думать не думал, что свинья — такая баснословно доходная скотина!

Начинается это с того, что колхоз или совхоз сдает на откормочный пункт поросят весом 20 килограммов и обязуется доставлять некоторое количество кормов.

На этом их заботы о поросенке (назовем его Хрюшка) кончаются. Хрюшку привозят на откормочный пункт, взвешивают, купают. Поросенок сладострастно повизгивает. Ах, он не понимает зловещего смысла всех этих манипуляций. Затем Хрюшку облучают ультрафиолетовыми лучами, делают ей прививки от всяких свиных болезней, потом собирают в группы и загоняют в помещения, где Хрюшке надлежит тридцать пять дней акклиматизироваться и еще сто десять дней наращивать вес.

Все идет превосходно. У Хрюшки полно приятелей и приятельниц. Есть с кем пошушукаться, поиграть, поссориться. Кормят так, как ей и не снилось! Каждый день Хрюшка замечает, что она полнеет. И то правда — ей и надо ежедневно увеличивать свой вес примерно на 450–500 граммов.

Не проходит и полутора месяцев, как Хрюшку, достигшую определенного веса, начинают кормить еще более вкусно и обильно. При весе примерно в 100 килограммов, она, увы, прощается с жизнью, прожитой столь бурно и в столь комфортабельных условиях.

Свиноводческие мясные фабрики области за шесть месяцев 1971 года получили колоссальную прибыль. Львиная доля ее (больше 20 миллионов рублей) перечислена на расчетные счета колхозов и совхозов — и пайщиков откормочных предприятий.

Вот какой благодетельницей оказалась та самая Хрюшка, именем которой («Ну и свинья же ты!») награждают дрянного человека.

Однако такая постановка производства мяса (свиного и крупного рогатого скота) уже не удовлетворяет руководителей и животноводов области. И вот под Тамбовом, в местечке, называемом Новая Ляда, построили гигантскую мясную фабрику — промышленный комплекс, помещения и службы которого заняли пятьдесят гектаров земли.

Предполагалось, что будет он построен в течение трех лет. Построили его и оснастили за полгода. Первый секретарь обкома являлся сюда ежедневно в восемь часов утра и уезжал, уверенный в том, что и в его отсутствие темпы строительства не замедлятся.

В огромном зале комплекса и его пяти отсеках одновременно помещается 15 тысяч Хрюшек весом (вначале) 35–40 килограммов. В течение года промышленный комплекс откармливает около 40 тысяч свиней!

А всей работой в откормочном цехе заведуют пять операторов, манипулирующих автоматами. Автомат гасит в свинарнике свет. Хрюшки, живущие группами по 15–20 голов, спят. Потом автомат включает свет, Хрюшки просыпаются. Автомат гонит по трубам корм, он сыплется на бетонный пол. Хрюшки кушают, пьют воду, оправляются… Свет тушится…

И так пять раз в день! Но автомат не только включает и выключает свет и подает корм. Он делает микроклимат, гонит в поилки воду, убирает навоз!

Не стану описывать всех технических новинок, используемых в этом бесконечном мясном конвейере, скажу лишь, что каждые 30–40 минут промышленный комплекс выдает нашему брату потребителю (в среднем, конечно) центнер (сто килограммов) беконного мяса или примерно шестьсот свиных отбивных!

Колхозы и совхозы страны (и области тоже) тратят на изготовление этого же центнера от 25 до 50 часов. Даже в прекрасно оснащенных комплексах США нет таких темпов. Промышленный комплекс Ротенбергера (штат Индиана) тратит на производство центнера свинины час, Пайнера (штат Небраска) — час и двадцать пять минут; Ла-Шустера (штат Миссури) — два часа.

В Новой же Ляде построили комплекс, где откармливается двадцать тысяч голов крупного рогатого скота в год. Здесь на производство центнера говядины (или, как говорят специалисты, привеса) тратят четыре часа. В обычных условиях на этот же центнер тратят около сорока часов.

Этот промышленный комплекс к 1975 году будет производить более 80 процентов мяса, реализуемого всеми хозяйствами области!

Вот так-то!

Оно и верно сказано, что человек перестает быть свинарем, конюхом, птицеводом.

Чудо-машина, машина-автомат заменяет его на промышленных комплексах. А ведь это только начало, — сказал Черный, когда мы окончили осмотр комплекса на Новой Ляде, и глаза его сияли от несказанного удовлетворения: ведь в это дело вложено много, очень много его времени и его нервов!

Планы

— Хорошо, — сказал я утром следующего дня, — все это здорово, Василий Ильич, слов нет! Я внимательно прочел книжку «Будущее тамбовского села». Там очень много интересных, а для меня, признаюсь, поразительных фактов. И вот что особенно заинтересовало меня. Я знаю, что идея плана социального развития коллективов, родившаяся на ленинградских промышленных предприятиях, подхвачена другими индустриальными районами страны. А вы, это я узнал из названной книги, разработали план для села. Как это случилось?

— Начали и мы с промышленных предприятий. Потом решили, что план социального развития не менее важен для села. Вы подумайте: в колхозе люди живут, так сказать, как нигде, давно сложившейся общественной семьей в большом или маленьком селе. У них общая школа, больница, библиотека. И работают они сообща на земле, давным-давно отданной колхозу. Эта работа общая — в поле — еще крепче объединяет людей. В плане социального развития главное — это человек села, его жизнь. Мы воспитываем в нем ответственность не только за свою работу, но и за работу всего коллектива… Для опыта мы взяли два колхоза и один совхоз, провели в них социологическое исследование, выявили проблемы и вопросы, которые остро затрагивают жизненные потребности человека. На основе этих исследований начали разрабатывать планы социальных действий…