Жан-Пьер Шаброль - Пушка Братство

• Название: Пушка Братство
• Автор: Жан-Пьер Шаброль
• Жанр: История

---

Адель Бастико и Шарле-горбун еле дышат. Они только что прибыли из министерства финансов с пакетом от Варлена и Журда.

-- Hy что ж, Флоран, значит, тебе самому придется пойти!

И так каждый день. Все время я на ходу. Даже Марта, не знающая устали, в конце концов выдохлась. Ho без нее я затерялся бы в улочках и переходах.

Утром в среду 22 марта.

Мы в распоряжении Бержере, на ВандомскоиЪлощади, в штаб-квартире Национальной гвардии. Ждем. Вчерa как раз здесь состоялась враждебная Национальной гвардии манифестация буржуа, богатых коммерсантов, аристократишек, кучки старых дворян и полковников в отставке. Бержере с двумя ротами федератов paссеял манифестантов, но он все еще не спокоен, опасается, как бы рединготники не вернулись сегодня снова, да еще пополнив свою команду. Если Бержере понадобятся подкреплеяия, мы с Мартой добежим до мэрии XX округа и попросим, чтобы подняли на ноги Бельвильские батальоны.

Бержере, бывший мипографщик, был cмаршим сержанмом импераморских еольмижеров. Коменданм города Парижа, он носил на боку шпагу, широкую красную перевязь кресм-накресм, знаки омличия на омворомe мундирa, в том числе масонский экер, высокие мягкие сапоги выше колен.

Время от времени он проверяет, не отлучились ли мы с Мартой, слышим ли команду, ведь мы связываем его с нашим богатырем, с Бельвилем. Его широкий лоб кажется еще шире из-за лысины до самой макушки. Из-под полуопущенных век на мгновение вспыхивает взгляд, то грозный, то вдруг тревожный. Мимо него взад и впе

ред ходят командиры разных рангов. Предмет разговоров .-- вчерашняя манифестация сторонников Тьерa.

-- Их было добрых пять тысяч. Шли по улицам II округа. Выстраивались вдоль тротуаров и кричали: "3акрывайте лавки, друзья Порядка, следуйте за нами!"

-- Некий Бонн, бывший капитан Национальной гвардии -- y него портновская мастерская на бульваре Капуцинок,-- выставил в витрине табличку: "Порa создать лигу против Революции. Пусть все добрые граждане присоединяются к нам". Подпись: "Друзья Порядка*.

-- B сущности, национальных гвардейцев среди манифестантов не было, все больше буржуйчики... Они и сюда явились орать: "Долой Центральный комитет!* Чего-чего, a наглости y них хватает. Потом paссеялись, сговорившись пqвторить свое сборище сегодня!

-- Да Коста*, кстати, считает, что в эту толпу затесались и честные люди, негоцианты, преподаватели, даже студенты, и что они думали таким путем защитить буржуазную Республику, ту, которая была провозглашена 4 сентября! За их спиной действуют бонапартисты, они только и ждут удобного случая.

-- Все было подстроено заранее, и вот доказательство: одновременно с их вылазкой не меньше тридцати газет обрушились на нас!

-- Посмотрите, какие они расклеили афишки на стенах домов I округа!

Большая 6елая афиша призывает "добрых граждан* принять 4мужественное решение, с тем чтобы обеспечить согласие и укрепить Республику*. Подписи поставили офицеры 1-го, 5-го, 12-го, 13-го и 14-го батальонов.

-- Там не менее трехсот имен! Надеюсь, Рнго взял их на заметку...

К вечеру.

Тревожные часы. Так называемые "друзья Порядка* скапливаются перед новым зданием Оперы. Бержере ищет в муравейнике своей канцелярии, кого бы послать, чтобы замешаться в толпу заговорщиков: желательно штатских.

-- Hac направьте,-- предлагает Марта.

-- Только как же мы будем знать: вызывать нам бельвильцев или нет?

Бержере смотрит на нас в некотором замешательстве.

-- Сами решайте!

Марта движением подбородка выражает согласие.

Проходим сквозь сплошной, от здания к зданию, строй федератов по улице де ла Пэ. Все стоят ружье к ноге.

Бульвары Мадлен и Оперы запружены народом. Будто здесь весь Париж и сотнями глоток выкрикивает: "Да здравствует ПорядокU Острый холодок сжимает мне грудь, сердце, все нутро. Я почему-то нисколько не сомневался, что за Центральным комитетом Национальной гвардии стоят, как один, все парижане.

-- У тебя, разиня, значит, глаз нету, не видел ты, сколько в Париже этого добра -- церковников, прихвостней Баденге, головорезов, никудышных людей, богатеньких сынков к всяких развратников.

Национальных гвардейцев раз-два и обчелся. Да и то на них слишком щегольская форма, брюшко выпирает, добротная ткань выдает их истинную породу. Преобладают рединготы и круглые шляпы.

-- Надо раздобыть хоть клочок голубой ленточки.

B самом деле, здесь это вроде условного знака. У всех в петлице голубое. На первый взгляд, оружия ни y кого вроде нет, но кое-где можно заметить, как, подмигнув, одни вытягивают набалдашник палки, обнажая лезвие шпаги, другие откидывают полу редингота, a там солидная дубинка.

Чудесный ясный день. Где-то на колокольне пробило два часа. Толпа устремляется на улицу де ла Пэ. Элегантно одетый юноша машет ручкой, приглашая собравшееся на балконе общество присоединиться к нему. Кто-то рядом стоящий объясняет, что этот балкон принадлежит англичанину -знаменитому портному Ворту. Что касается юного денди, он оказался господином Анри де Пэном, сотрудником "Пари-журналь". Между тем в голове кортежа, поравнявшегося с третьим от угла домом,-- заминка. Кто-то требует тишины. Марта впивается коротенькими своими пальцами в мой рукав -- совсем детская ручонка... B нескольких шагах от вас строй бойцов Бержере ощетинивается штыками. Рединготники засуетились, повторяют слова из речи Жюля Фавра о Коммуне, которая есть "насилие над собственностью, крушение общества, подрываемого в своих основах"! Федераты -- это "голытьба, душащая столицу", или еще лучше: "грязный сброд, подонки общества*...

Молодые люди идут против течения с вееелыми возгласами:

-- На улице Нев-Сент-Огюстен часовью уже обезоружены! Отнимайте винтовки y федералиетовl

Толпа снова двинулась вперед, задние напирают, в узкой улочке образовалась пробка; еще несколько шагов, и людской поток упирается в развернутый строй национальных гвардейцев, которые держат теперь ружья наперевес -- a что им прикажете делать?

Федераты и рединготники стоят друг против друга, HOC к носу, грудь в грудь. Сзади толпа продолжает напирать все тяжелее, упрямее. Впереди, со стороны Вандомской колонны, раздается дробь барабанов.

Марта удерживает меня за рукав. Там, где противники сталкиваются лицом к лицу,-- крики, брань, неистовый шум. Тысячи голосов скандируют:

-- Долой Комитет Национальной гвардии! Долой убийцl

И среди водоворота слышится: "Адмирал... Адмирал..." Слово перелетает из уст в уста.

-- Это старый морской волк,-- объясняет кто-то.-- Был под Севастополем, потом правителем Новой Каледонии. Разве скажешь, что ему уже шестьдесят!

-- Тише! Слово адмиралу!

-- Скорей, Флоран! Спрячемся в том подъезде. Тут сейчас пойдет такая трескотняl

Я иду за Мартой, вдогонку мне доносится дрожащий голос:

-- Господа! Я только что из Версаля. Правительство, вами свободно избранное, назначило меня главнокомандующим национальными гвардейцами округа Сены...

Слова его тонут в начавшейся стрельбе, возгласах, страшной суматохе. Толпа отхлынула в сторону Оперы. Люди толкают, теснят друг друга, идут прямо по упавшим. Огромная площадь вдруг опустела, мостовая усеяна шляпами, тростями, судорожно бьющимися телами, рядом трехцветное знамя со сломанным древком. Окна и балконы на всех этажах разом пустеют.

Люди в растерзанной одежде, без шляп, с бледными лицами ищут спасения в нашем подъевде. ..--.-- .

-- Пропуетите меня, я ранен! -- Это вопит полный господин в рединготе с меховым воротником. Левой рукой он поддерживает правую.

-- Не один вы пострадали.

Никто не уступает ему дорогу, и тогда толстяк громко называет себя:

-- Я господин Оттингер!

-- Банкир?

-- Он самый!

Ему дают дорогу, спешат поддержать под руку.

Мы возвращаемся на улицу де ла Пэ кружным путем, пользуясь знакомыми переходами, попадая в тупики, бредем по улице Людовика Великого и Нев-де-Пти-Шан. "Друзья Порядка* спешно ретировались. Федераты подбирают раненых, вносят их в лавки, впрочем, далеко не все лавочники соглашаются впустить пострадавших. A о мертвых вообще забыли. Среди убитых красавчик Анри де Пэн. Он лежит навзничь, в глазах застыло удивление.

Все так же ярко-бесстрастно сияет солнце.

Перед штабом на площади люди собираются кучками и, сблизив головы, тихо переговариваются:

-- Бержере предупредил их перед залпом?

-- Раз десять, я сам с ним рядом стоял!

-- Hy, они так горланили, что могли и не услышать...

-- Вряд ли! Они просто были как бешеные.

-- Нет, их кто-то подстрекалl Тьеру нужна была эта кровь.

-- Лично я не стрелял. г

-- A я стрелял в воздух.

----- Они первыми открыли стрельбу!

-- Это уж верно. Лучшее доказательство -- y нас y самих есть жертвы.

-- A знаешь, кое-кто из наших стрелял куда попало, ведь многие впервые в жизни на курок нажали...

-- Надо сказать, что *шаспо" коварная штука. Само стреляет. Я только вчерa получил "шаспо", a до того пулял из какой-то pухляди...