Валентин Рунов - Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

• Название: Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах
• Автор: Валентин Рунов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67868-6

Одним из главных памятников победе над Наполеоном стала знаменитая Галерея героев Отечественной войны 1812 года. После нашего поражения в Первой Мировой и падения Российской империи не только лица, но даже имена большинства русских военачальников были преданы забвению. Но не их вина, что героические усилия нашей армии не увенчались величайшим триумфом русского оружия. Россия не была разгромлена на поле боя, но повержена предательским ударом в спину – не будь революции, лето 1917 года должно было стать победным. Эта книга – галерея героев Первой Мировой, которую современники тоже считали Отечественной, анализ военного искусства лучших военачальников русской армии, от генералов Брусилова и Алексеева до Корнилова, Юденича, Эссена и Колчака.

---

Николай II был прекрасный семьянин. Он всю свою жизнь жену обожал как невесту, а в детях души не чаял. Боготворил Александра III, нежно относился к Марии Федоровне и часто прислушивался к различным ее советам, хотя в детстве не видел от нее материнской ласки».

Но это оценки императора-человека, но не государственного деятеля, которым он должен был быть. Поэтому вернемся к записям Ю. Н. Данилова, который резюмирует ранее сказанное следующими словами:

«В общем, государь был человеком среднего масштаба, которого, несомненно, должны были тяготить государственные дела и те сложные события, которыми полно было его царствование. Безответственное и спокойное житье, мне думается, должно было бы более отвечать его внутреннему складу. Простой в жизни и обращении с людьми, безупречный семьянин, очень религиозный, любивший не слишком серьезное чтение, преимущественно исторического содержания, император, безусловно, хотя и по-своему, любил Россию, жаждал ее величия и мистически верил в крепость своей царской связи с народом. Идея незыблемости самодержавного строя России пронизывала всю его натуру насквозь, и наблюдавшиеся в период его царствования отклонения от этой идеи в сторону уступок общественности, на мой взгляд, могут быть объясняемы только приступами слабоволия и податливости его натуры. Под чужим давлением он лишь сгибался, чтобы потом немедленно сделать попытку к выпрямлению».

Как известно, это далеко не всегда ему удавалось.

С первых же дней своего Верховного командования все вопросы стратегического планирования и практического руководства военными действиями император доверил своему начальнику штаба. «Он, – отмечал генерал А. И. Деникин, – выслушивал его долгие… обстоятельные доклады. Выслушивал терпеливо и внимательно, хотя, по-видимому, эта область не захватывала его. Некоторое расхождение случалось лишь в вопросах второстепенных – о назначении приближенных, о создании им должностей. Полное безучастие государя в вопросах высшей стратегии определилось для меня совершенно ясно после прочтения одного важного акта – записи суждений военного совета, собранного в Ставке в конце 1916 года под председательством государя».

26 августа в войска была направлена первая директива нового Верховного, требовавшая прекращения отхода. Но подписи императора под этим документом оказалось недостаточно, чтобы остановить противника.

27 августа 10-я германская армия генерала Г. фон Эйхрона нанесла удар с района Ковно в направлении на Минск встык между 5-й и 10-й армиями. Образовался прорыв, позже получивший название «Свенцянский». Германское командование решило использовать его для глубокого охвата правого фланга 10-й русской армии Западного фронта генерала Е. А. Радкевича. С этой целью германская кавалерийская группа, в которую входили 4, а с 31 августа – еще две кавалерийские дивизии, под командованием генерала Гарнье вошла в брешь во фронте русских войск и развернула наступление в направлении Свенцяны, Молодечно с задачей овладеть районом Вилейка, Молодечно, Сморгонь и выйти в тыл 10-й русской армии.

Вначале группа Гарнье имела успех. 1 сентября она захватила Вилейку и затем вышла основными силами в районе Сморгони, уничтожая тыловые учреждения 10-й русской армии и разрушая железнодорожные сооружения. Под напором войск неприятеля 10-я армия оставила Вильно, а 5-я армия отошла к Двинску (Даугавпилсу).

Для того чтобы спасти положение, по приказу Алексеева в район вражеского прорыва русское командование срочно перебросило корпуса из различных армий и объединило их под руководством командующего 2-й армии, которому удалось организовать новую полосу обороны. Именно перед ней на подступах к Молодечно в результате упорных боев, которые велись 3 и 4 сентября, германская кавалерия была остановлена. Кавалеристы перешли к обороне на достигнутом рубеже и некоторое время успешно сопротивлялись, но затем, не имея поддержки пехоты и тяжелой артиллерии, начали отходить. К 19 сентября Свенцянский прорыв был ликвидирован и фронт стабилизировался на линии озер Дрисвяты и Нарочь и далее на Сморгонь и Делятин, где обе стороны перешли к позиционной обороне.

Таким образом, благодаря решению генерала Алексеева и стойкости русского солдата репутация нового Верховного главнокомандующего была спасена. Обозревая восточный театр военных действий в последние дни уходящей осени 1915 года, командующий германскими войсками с глубоким разочарованием отмечал, что «русские вырвались из клещей и добились фронтального отхода в желательном для них направлении». Начальник германского Генерального штаба генерал от инфантерии Эрих фон Фалькенхайн мрачно констатировал: «Выполненные операции не достигли своей цели».

Свенцянская операция продолжалась десять суток, была весьма напряженной и привела к большим жертвам. Но в дневнике Верховного главнокомандующего об этих событиях не сказано ни слова. Зато много написано о прогулках и о погоде. Только 5 сентября появляется запись следующего содержания: «Просидел за докладом час и три четверти (считал минуты. – авт.). Немцы все прут в свободное пространство между Минском и Вильною. На Западном фронте они нажимают на некоторых направлениях, а на Юго-Западном фронте дела идут хорошо…» И снова о прогулке, всенощной службе, игре в домино…

22 сентября, ровно через месяц после вступления в должность Верховного главнокомандующего, Николай II своим поездом направился в Царское Село. «Приятно было попасть снова в поезд… 23 сентября с большой радостью прибыл в Царское Село», пишет он в своем дневнике. Там он провел восемь дней: читал государственные бумаги, встречался с разными людьми, гулял, играл с детьми, стоял обедни… 28 сентября. «Вечер провели хорошо у Ани (Вырубовой) с Григорием (Распутиным)». Только однажды, 29 сентября, принял военного министра Поливанова и министра иностранных дел Сазонова, а на следующий день – морского министра Григоровича. 1 октября император вместе с сыном убыл в Ставку, которая к тому времени переместилась в Могилев. Отныне кроме докладов и прогулок, в распорядке дня Верховного главнокомандующего появились еще и занятия с сыном.

11 октября Николай II и цесаревич Алексей из Ставки выехали на Юг, в расположение войск Юго-Западного фронта. В Ровно провел смотр частей 8-й армии (командующий А. А. Брусилов).

Во время смотра одной из пластунских частей.

Николай II в Ровно, где располагался штаб 8-й армии, приехал с наследником Алексеем и командующим войсками фронта генералом Н. И. Ивановым в сопровождении большой свиты. Свитские чины очень боялись появления вражеских аэропланов, которые действительно частенько бомбили станцию. Но в этот день небо было покрыто низкими тучами, и визита «таубе» не приходилось ждать. Кроме того, командующий армией «на всякий случай» приготовил восемь самолетов для прикрытия станции, на которую прибыл августейший гость.

Выслушав рапорт Брусилова, Николай спросил:

– Далеко ли до противника?

– Фронт находится верстах в двадцати пяти, государь, – ответил Алексей Алексеевич. – А только что сформированная 100-я дивизия, которую вашему величеству угодно осмотреть, сосредоточена в восемнадцати верстах отсюда…

Немного помедлив, Брусилов добавил:

– Считаю своим долгом предупредить ваше величество, место сосредоточения дивизии в это время подвергается воздействию вражеской тяжелой артиллерии. Поездка все же представляется мне довольно безопасной, поскольку в тумане неприятель стрелять не станет: без корректирования стрельбы немцы зря снаряды не тратят.

К месту смотра поехали на автомобилях. Царь вместе с наследником обошел войска, пропустил их мимо себя церемониальным маршем. Затем он поехал еще ближе к фронту и осмотрел перевязочный пункт для тяжелораненых.

Затем император побывал в Волочиске в штабе 11-й армии (командующий Щербачев), в 9-й армии (командующий Лечицкий). Провел смотры отдельных соединений.

Приезд императора и наследника на Юго-Западный фронт стал рядовым событием, почти не замеченным войсками. Зато отличился командующий войсками фронта генерал Н. И. Иванов. Сразу же после убытия Николая II в Ставку он собрал при штабе фронта Георгиевскую думу под председательством генерала А. М. Каледина и предложил преподнести императору боевой орден Св. Георгия 4-й степени за то, что он побывал в зоне обстрела вражеской артиллерии, которая в тот день не произвела ни одного выстрела. Но Георгиевская дума не поддержала это предложение, и командующий фронтом был вынужден смириться с ее волей.

15 октября императорский поезд вернулся в Могилев, куда в тот же день приехала императрица с детьми. В последующем несколько дней сочетал службу с общением с семьей. 17 октября в память о посещении войск Юго-Западного фронта вручил сыну Георгиевскую медаль 4-й степени. 19 октября вместе с семьей выехал в Царское Село, где пробыл 8 дней.