Валентин Рунов - Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

• Название: Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах
• Автор: Валентин Рунов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-67868-6

Одним из главных памятников победе над Наполеоном стала знаменитая Галерея героев Отечественной войны 1812 года. После нашего поражения в Первой Мировой и падения Российской империи не только лица, но даже имена большинства русских военачальников были преданы забвению. Но не их вина, что героические усилия нашей армии не увенчались величайшим триумфом русского оружия. Россия не была разгромлена на поле боя, но повержена предательским ударом в спину – не будь революции, лето 1917 года должно было стать победным. Эта книга – галерея героев Первой Мировой, которую современники тоже считали Отечественной, анализ военного искусства лучших военачальников русской армии, от генералов Брусилова и Алексеева до Корнилова, Юденича, Эссена и Колчака.

---

Новые заботы возникли в Ставке в первых числах сентября.

Дело в том, что к этому времени Румыния, преодолев двухлетнее колебание, объявила, наконец, войну Австро-Венгрии. Первые же бои показали, однако, что новая союзница Антанты не была готова к военным испытаниям. Ее войска терпели поражения. Значительная часть румынской армии попала в плен. Оставшиеся боеспособные части отходили в провинцию Молдова. Необходимо было принять решительные меры. По разработанному генералом Алексеевым плану прикрытия Бессарабии создается новый, Румынский фронт. Севернее 2-й румынской армии развернулась 9-я армия Юго-Западного фронта. 4-я и 6-я армии перекрыли открытый участок до побережья Черного моря.

И все же обстановка на юге для русских войск создавалась весьма тяжелая, во всяком случае, по оценке Михаила Васильевича и его штаба, бесперспективная. Несколько лучше складывались дела на Кавказско-Турецком театре военных действий, где русские войска, проведя Трапезундскую наступательную операцию, вышли к Элхеу и озеру Ван.

Итак, завершалась кампания 1916 года. Становилось ясным, что ни одна из воюющих коалиций не смогла выполнить свои стратегические задачи. Вновь трудно пришлось русской армии – в ходе кампании на Восточный фронт, по подсчетам Ставки, прибыло семнадцать дивизий с французского фронта, тринадцать из внутренних округов Германии. Во Францию, к тому же, были отправлены три особые русские бригады. Они приняли участие в оборонительных боях в районе Мурмелон Ле-Гран. И все же итоги ее, как отмечал генерал Алексеев на совещании, проводимом в Ставке по вопросам оперативного планирования на 1917 год, были более благоприятными для стран Антанты, обеспечивших главное – перехват стратегической инициативы. Германия и Австрия вынуждены были перейти к жесткой обороне. В сложнейшем положении оказалась Турция.

…В первой декаде ноября Михаил Васильевич заболел. Вместе с супругой Анной Николаевной он выехал в Севастополь на лечение. Вскоре туда приехали дочери – Клавдия и Вера, сын Николай. Болезнь прогрессировала. Сказались, вероятно, бессонные ночи, сильное нервное напряжение, связанное с ненормальной обстановкой в Ставке, все усиливающейся неприязнью со стороны императорской семьи, особенно супруги царя Александры Федоровны.

Неприятности приносили также распространяемые слухи о причастности его к заговору, чему в немалой степени способствовали встречи генерала Алексеева с Гучковым, Коноваловым, Демидовым и другими общественными и государственными деятелями, зачастившими в Могилев. Насколько достоверными были эти слухи, сказать даже сейчас, спустя время, очень трудно. Во всяком случае, военный корреспондент при Ставке М. К. Лемке, весьма неплохо информированный, писал тогда: «Очевидно, что-то зреет … Недаром есть такие приезжающие, о целях появления которых ничего не удается узнать, а часто даже и фамилию не установишь, имею основание думать, что Алексеев долго не выдержит своей роли… По некоторым обмолвкам Пустовойтенко видно, что между Гучковым, Коноваловым, Крымовым и Алексеевым зреет какая-то конспирация, какой-то заговор, которому не чужд еще кто-то».

Мысль о заговоре развивает в мемуарах генерал А. И. Деникин. «В Севастополь, – писал он, – к больному Алексееву приехали представители некоторых думских и общественных кругов. Они совершенно откровенно заявили, что назревает переворот. Как отнесется к этому страна, они знают. Но какое впечатление произведет переворот на фронте, они учесть не могут. Просили совета. Алексеев в самой категорической форме указал на недопустимость каких бы то ни было государственных потрясений во время войны, на смертельную угрозу фронту, который по его определению «и так не слишком прочно держится», а потому просил во имя сохранения армии не делать этого шага.

Представители уехали, обещав принять меры к предотвращению готовившегося переворота.

Не знаю, какие данные имел Михаил Васильевич, – продолжал А. И. Деникин, – но он уверял впоследствии, что те же представители вслед за ним посетили Брусилова и Рузского и, получив от них ответ противоположного свойства, изменили свое первоначальное решение: подготовка переворота продолжалась…»

О зреющем тогда заговоре пишет и А. Ф. Керенский. «Он намечался, – по его мнению, – на 13 или 10 ноября. Его разработали князь Львов и генерал Алексеев. Они пришли к твердому выводу, что необходимо покончить с влиянием царицы на государя, положив тем самым конец давлению, которое через нее оказывала на царя клика Распутина. В заранее намеченное ими время Алексеев и Львов надеялись убедить царя отослать императрицу в Крым или в Англию.

На мой взгляд, это было бы наилучшим решением проблемы, поскольку все, кто наблюдал за царем в Ставке, отмечали, что он вел себя гораздо более раскованно и разумно, когда рядом не было императрицы. Если бы план удалось осуществить и если бы царь остался в Ставке под благодатным влиянием генерала Алексеева, он бы, весьма вероятно, стал совсем другим. К сожалению, в первой половине ноября Алексеев внезапно заболел и отбыл в Крым для лечения. Вернулся он оттуда всего за несколько дней до свержения монархии.

Всю эту историю, – отмечает Керенский, – рассказал мне мой друг В. Вырубов, родственник и сподвижник Львова, который в начале ноября посетил Алексеева, чтобы утвердить дату проведения операции. Генерал Алексеев, которого я тоже хорошо знал, был человек очень осторожный, в чем я и сам убедился позднее. Не произнося ни слова, он встал из-за стола, подошел к висевшему на стене календарю и стал отрывать один листок за другим, пока не дошел до 16 ноября.

Но к этому дню он уже лечился в Крыму. Во время пребывания там его посетили некоторые из участников заговора Гучкова, пытавшиеся заручиться поддержкой Алексеева, но тот решительно отказал им».

Тем временем по установившейся уже традиции в Шантильи, где располагалась французская главная квартира, собрались военные представители стран Антанты. Россию представлял генерал Жилинский. Инструкции ему были разработаны Алексеевым еще до отъезда в Крым.

Принятые на совещании резолюции сводились к решению комплекса задач. Во-первых, союзные армии должны были подготовить к весне 1917 года согласованные операции, которые способны были придать кампании целеустремленный характер. Чтобы воспрепятствовать противнику вернуть себе инициативу, в течение зимы, во-вторых, вооруженными силами всех стран должны были продолжены начатые уже наступательные операции. Предусматривалось также к первой половине февраля подготовить совместные наступательные действия теми силами и средствами, которыми к тому времени будут располагать союзные армии. В решениях оговаривалось, наконец, что, если обстоятельства позволят, то «общие наступательные операции с наиболее полным использованием средств, которые каждая армия будет иметь возможность ввести в дело, будут начаты на всех фронтах, как только окажется возможность их согласовать».

21 ноября генерал В. И. Гурко, временно исполнявший обязанности начальника штаба Верховного главнокомандующего, по согласованию с Алексеевым, довел до сведения командующих войсками фронтов результаты конференции в Шантильи и предложил им подготовить соображения относительно плана кампании 1917 года. Они начали поступать в Ставку незамедлительно. Копии предложений направлялись генералу Алексееву.

Командующий войсками Северного фронта генерал Н. В. Рузский считал, что наиболее целесообразно подготовить и провести наступательную операцию в полосе к северу от Полесья, использовав относительно выгодное стратегическое положение русских войск по отношению к противнику. Он высказался также в пользу нанесения удара смежными крыльями Северного и Западного фронтов с целью разгрома противника в районе Свенцяны. Если и этот удар из-за отсутствия необходимых средств осуществить будет сложно, то, по его мнению, Северному фронту следовало бы поставить ограниченную задачу – организовать наступление из района Риги в южном направлении вдоль железной дороги Митава, Крейцбург. Время проведения операций он предлагал определить в зависимости от погоды (конец апреля – начало мая).

Командующий войсками Западного фронта генерал А. Е. Эверт, излагая соображения о плане будущей кампании, также находил целесообразным наступление вести севернее Полесья, решая тем самым задачу «отвоевывать нашу родную землю», в случае успеха «создать возможность занять Польшу, угрожать Восточной Пруссии». Главный удар он предлагал нанести на одном из двух направлений: виленском или слонимском. Первое генерал Эверт считал более выгодным в стратегическом отношении, так как создавалась угроза тылу всей немецкой группировки в Северо-Западном крае. Оно позволяло выдвинуться на линию реки Неман и Бреста, приблизиться к границе с Германией. Лучшим временем начала операции он считал середину апреля – начало мая.