Линда Холман - Шафрановые врата

• Название: Шафрановые врата
• Автор: Линда Холман
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1632-2

Автокатастрофа оставила глубокий след на ее лице и в сердце: унесла жизнь отца. Молодой врач, оперировавший Сидонию, стал ее первым мужчиной. Но, узнав о ее беременности, он уехал, не попрощавшись. Сидония знала, что искать беглеца нужно в Марокко. Женщине указали на дом, где он провел не одну ночь. Кто ждет путницу за заветной дверью?..

---

— Я буду занят несколько часов: есть небольшая работа в саду. Я возьму Баду с собой, — сообщил Ажулай.

Я растерянно кивнула.

— Возможно, вы бы хотели присоединиться к нам.

— Нет, — сразу же ответила я.

Я не могла представить, как выйду на шумную улицу, буду идти между машинами, лошадьми, ослами и толпами людей. Неужели Ажулай не понимает, через что мне пришлось пройти?

— Мсье Мажорель привез несколько новых птиц. Я думал, вам будет интересно увидеть их. — Он говорил со мной, как будто я была Баду, упрашивал как ребенка, и это раздражало меня. Я вспомнила, что так он разговаривал с Манон, успокаивая ее.

— Я сказала «нет», Ажулай. Я не… Я… — Мои глаза наполнились слезами, и я отвернулась, чтобы он не увидел их.

— Трудное время. Я понимаю, — сказал он, поднимаясь. — Мне жаль, что вы проделали весь этот путь, а в результате такое разочарование. Пойдем, Баду. — Он протянул руку ребенку.

— Его смерть для меня — это нечто большее чем разочарование, — тихо сказала я.

Ажулай резко повернул голову.

— Его смерть? — переспросил он.

Я посмотрела на него, и что-то в выражении его лица заставило меня затаить дыхание.

— Да, — отозвалась я, все еще внимательно глядя на него.

— Но… мадемуазель О'Шиа, — произнес он. — Этьен… он не умер. Почему вы так говорите?

Я не могла дышать, не могла смотреть на него. Я переводила свой взгляд с таджине на апельсиновый сок, стаканы. Все это пульсировало, словно в них била жизнь.

— Но… — Я прикрыла рот рукой, затем убрала ее и снова посмотрела на Ажулая. — Манон… она сказала… — я запнулась. — Она сказала, что Этьен мертв. Похоронен на кладбище. Она сказала мне, что он мертв, — повторила я каким-то бесцветным голосом.

Ажулай и я молча смотрели друг на друга.

— Это неправда? — наконец прошептала я, а когда Ажулай покачал головой, из моего горла вырвался звук, какого я никогда раньше не издавала. Мне пришлось снова прикрыть рот, на этот раз двумя руками, чтобы оборвать его.

— Она действительно сказала это вам? — спросил Ажулай. Его губы сжались в прямую линию, и больше я от него ничего не услышала.

— Скажите мне правду, Ажулай. Просто скажите, что же произошло с Этьеном. Если он не умер, где он?

Ажулай долго молчал.

— Это не мое дело, — заговорил он наконец. — Это касается вас и Этьена, вас и Манон, Манон и Этьена. Это не мое дело, — повторил он. — Но для Манон… — он не закончил фразу.

Я протянула руку через стол и положила ему на предплечье. Оно под синим рукавом было твердым и теплым.

— Но почему? Почему Манон так поступила со мной, почему солгала? Почему она настолько ненавидит меня, что вынуждает уехать из Марракеша таким ужасным способом? Я ей ничего плохого не сделала. Почему она не хочет, чтобы я была с Этьеном, почему она дошла до того, что объявила его мертвым? Почему в ней столько ненависти ко мне? — я повторялась и говорила слишком быстро. Все было слишком запутано, слишком невероятно.

Ажулай посмотрел на Баду, и я тоже посмотрела на него. Мальчуган держался настороженно, а глаза у него были очень смышлеными. Полными жизни. Но в них было еще что-то. Он видел и слышал многое, я это знала. И не только сегодня, а всю свою короткую жизнь.

— Она глубоко несчастна, — произнес Ажулай. — И причина этому — ее одиночество. Я не знаю, почему она сказала вам это.

— И какова же тогда правда? Где Этьен? Вы же видите, она не скажет мне. Я понимаю… вы в таком же положении, что и я, так ведь? — «Я была — есть, или все же была, я уже не знаю, — любовницей Этьена, вы — любовник Манон».

— Положение? Я не знаю, что вы имеете в виду. Но Этьен был здесь, в Марракеше. Он оставался у Манон, возможно, недели две. Потом уехал. Покинул Манон и покинул Марракеш.

— Он вернулся в Америку?

Неужели мы разминулись, неужели наши пути не пересеклись? Искал ли он меня в Олбани? Все это напоминало шекспировскую драму, а может, греческую трагедию.

— Нет. Он сказал, что останется в Марокко, теперь, когда… — Он осекся и снова посмотрел на Баду.

— Это все? Вы больше ничего мне не можете сказать?

— Возможно, мы сможем поговорить об этом в другой раз.

— Когда?

— В другой раз, — повторил он, взял Баду за руку, и они вышли из комнаты.

Остаток дня прошел как в странном полусне. Я то лежала на кровати, то сидела за столом, глядя в окно. Мне хотелось побежать к дому Манон, встретиться с ней, посмотреть ей в глаза, потребовать, чтобы она сказала мне правду. Но я была настолько измождена, что не могла сделать даже несколько шагов. Я запуталась в своих чувствах. Всего несколько дней назад, до встречи с Манон, я была полна надежд найти Этьена. Затем Манон сказала мне, что он умер, и я рыдала, была в отчаянии. А сейчас… если правда то, что сказал мне Ажулай, — а я, конечно, верила ему больше, чем Манон, — что Этьен не умер, а жив и находится где-то в Марокко…

Я не продвинулась в его поисках, не продвинулась в понимании, почему он сделал то, что сделал, — бросил меня, не объяснив причины. Но кое-что изменилось. Совсем чуть-чуть. Я оплакивала Этьена, уверенная, что он умер, и что-то во мне остыло. Пропало. И то, что я узнала, что он жив, не вернуло этого назад.

Я думала обо всем этом и пыталась разобраться в своих чувствах. Я положила кусочек холодного мяса себе в рот и слизнула жир с пальцев. Выпила остатки апельсинового сока. Обмыла колени, осмотрела царапины и синяки.

А потом стемнело, и снова я сняла одежду, и снова обнаженная легла на мягкую постель; жаркий ночной воздух обволок мое тело.

Утром мухи облепили остатки еды в таджине. Я приняла ванну и уложила волосы. Затем надела чистое платье, выбросила остатки еды и вышла на улицу, там подозвала такси и велела везти меня к воротам медины.

Настало время встретиться с Манон. Хотя мне больше не хотелось ее видеть, я не могла допустить, чтобы все так закончилось.

Я не могла позволить ей думать, что она убрала меня со своей дороги. И я останусь здесь, пока не заставлю ее сказать, где смогу найти Этьена.

Глава 24

Я приехала к Манон около девяти. Баду был во дворе и играл с песочного цвета щенком с белыми лапами и одним рваным ухом.

— Bonjour, Баду, — сказала я, когда Фалида впустила меня, после чего продолжила вяло подметать двор метлой из сухих веток с короткой ручкой. — Где твоя мама? — спросила я мальчика.

— Она спит, — ответил он, укачивая маленькую собачку на руках. Она легонько покусывала костяшки его пальцев, и он улыбнулся ей, потом посмотрел на меня. — Посмотрите на мою собачку!

Я присела на широкий бордюр фонтана.

— Она и правда твоя? — спросила я, и Баду отрицательно покачал головой.

— Non, — грустно признался он. — Она Али, мальчика, который живет в доме напротив. Иногда Али разрешает мне играть с ней. Но мне бы хотелось, чтобы она была моей. Я хочу собаку.

Я вспомнила Синнабар и то, какое утешение она приносила мне, хотя я была на десять лет старше Баду, когда она вошла в мою жизнь.

— Я тебя понимаю, — сказала я. — Возможно, когда-нибудь твоя Maman купит тебе собачку.

Но Баду снова покачал головой. Он спустил собаку на землю, подошел и стал передо мной.

— Maman сказала «нет». Она сказала, что собака — это источник неприятностей. Она сказала, что у меня никогда ее не будет и чтобы я больше об этом не просил. — Он говорил не как обиженный ребенок, но как стойкий маленький человек, и это трогало меня.

— Но это же хорошо, что ты можешь играть с этой маленькой собачкой, — сказала я.

Щенок закружился вокруг него, подпрыгивая и хватая Баду за рукав.

— Сидония, мне не нравится твой дар, — сказал он, не обращая внимания на щенка.

— Тебе не нравится мой дом? — Некоторые арабские слова я уже знала.

— Да. Он мне не нравится, — повторил он. — Он слишком большой, слишком много людей. И они не любят тебя, — серьезно добавил он.

— Не любят меня? Кто, Баду? — спросила я, озадаченная этим заявлением и угрюмым выражением его лица.

— Твоя семья. Все люди в твоем большом доме, — твердил он, и тогда я поняла. — Они не любят тебя, — сказал он снова.

— Но, Баду, это не мой дом. Это отель. — Говоря это, я сообразила, что он не поймет меня. — Э… да, большой дом. Но не мой дом. Я всего лишь останавливаюсь там на некоторое время. И те люди — не моя семья.

— Кто же они?

Я пожала плечами.

— Я их не знаю. Незнакомые.

— Ты живешь с незнакомцами? — Его глаза еще больше расширились. — Но, Сидония, как ты можешь жить без своей семьи? Ты ведь не одинокая?

Я молча смотрела на него. Когда я не ответила — потому что не знала, что сказать, — он продолжил:

— Но… где они? Где твоя мама, твой папа? Где твои дети?