Станислас де Гуайта - Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны

• Название: Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны
• Автор: Станислас де Гуайта
• Издательство: Ланселот
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: 5-902753-01-5

Автор книги — знаменитый французский маг, оккультный философ, поэт и библиофил конца XIX в., создатель Каббалистического ордена Розы+Креста (руководителем российского отделения которого был известнейший оккультист Г.О.М.) — пользуется мрачной славой сатаниста, отравителя и колдуна; некоторые даже считают, что он играл в XIX в. такую же роль, какую Алистер Кроули — в XX в. Названия его книг всегда будут шокировать как «доброго христианина», так и устойчивого в своей благонамеренности неоспиритуалиста «правой руки». В настоящий сборник вошли его «Очерки о проклятых науках» и «Храм Сатаны» (первая часть трилогии «Змей Книги Бытия»). Недолгая жизнь (1861–1897) бесстрашного разоблачителя темных сторон оккультизма закончилась, по словам его ученика и соратника Папюса, в результате враждебной магической атаки. И весьма вероятно, что такая атака была вызвана содержанием его книг: ведь то, что описывал Гуайта, небезопасно предавать огласке. Мы впервые знакомим российского читателя с одной из ярчайших фигур французского эзотеризма и его невероятно глубокими и загадочными произведениями, приобретающими подчас почти детективную занимательность.

---

Иисус Христос — идеальное солнце человечества; в его Евангелии следует искать закон вечной жизни; его дух содержится там целиком. Но он сам (не будем забывать об этом) предупреждал нас о том покрове, который нужно разорвать, если мы хотим, чтобы Минерва открылась нам в своей целомудренной и чудесной наготе: «Буква убивает, — говорил он, — и только Дух животворит…»

Забвению этой божественной заповеди современные богословы обязаны плохим разумением Христова Евангелия и полным непониманием Сефера[169]Моисея, Пророчеств Иезекииля, Даниила и Исайи и Апокалипсиса св. Иоанна. Они принимают священные тексты в буквальном, мертвом, смысле, приписывая непревзойденным гениям, какими были Моисей, Зороастр или Иоанн, цепи сплошных нелепостей, которыми представляются Пятикнижие, Авеста или Апокалипсис, если только, привязываясь к буквальному повествованию[170], толкователь забывает о том, чтобы извлечь из него скрытое знание и разбудить ту Спящую Красавицу, которая в заколдованном лесу — запутанном нагромождении аллегорических рассказов и внешне абсурдных символов — всегда ждет Прекрасного Принца, призванного вернуть ее к жизни своим поцелуем.

II

Мы уже отмечали, какая пропасть отделяет наше Синархическое Государство от того, которое, благодаря гению Рама, на протяжении тридцати пяти веков господствовало над двумя третями известного тогда мира: доказательства имеются в избытке, и мы не станем лишний раз повторять, что золотой век — вовсе не миф и Царство Божье на земле есть явленная в прошлом реальность.

Сравнивая нашу современную цивилизацию с образцом древней, мы установили по контрасту границы — увы, столь узкие! — интеллекта и морали первой. И несмотря на относительно большое число достижений, которыми гордится наша позитивная наука, мы вправе утверждать, что сравнение в этой области будет точно так же не в нашу пользу, как и в двух других.

Мы до сих пор ничего не сказали о роковом Змее, и несколько предшествующих страниц могли показаться читателю странной «вставкой»: но это только видимость.

Эзотерическое толкование — совершенно неизвестное — текста Моисея могло быть представлено лишь после того, как мы вначале заявили о всеобщем незнании Богословами скрытого смысла Священного писания; с другой стороны, прежде чем указать, насколько рутинна и поверхностна религиозная экзегеза, важно было выявить — с помощью эффекта контраста — в равной степени агностический характер современной цивилизации, подлинную причину этой косности и легковесности.

Но наступило время отметить этапы, которые мы должны будем пройти.

Книга Бытия, которую Богословы понимают в поистине оскорбительном материальном и антропоморфическом смысле, Книга Бытия, «где скрыта научная истина, пугающая своей возвышенностью и глубиной»[171], предоставит текст для исследования, которое займет целых три книги: так как мы приоткроем двойной скрытый смысл этого текста, после того как изложим смысл демотический и вульгарный:

והנחש היה ערום מכל חית השדה אשר עשה יהוה אלהים:

(Сефер Берешит, III, 1)

Так выглядит эта фраза на Моисеевом древнееврейском языке; общеприпятый перевод раскрывает лишь ее буквальное значение и материальную оболочку: «Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог»[172]. Фабр д'Оливе, позволяя ясности просочиться сквозь мутную толщу буквы, переводит: «Первоначальное влечение (алчность, эгоизм) было увлекающей страстью всей стихийной (elementaire) жизни (внутренней побудительной силы) Натуры, творения Ихоах, Сущего из сущих»[173].

Какими бы противоречивыми ни казались эти две версии, мы умоляем читателя немного запастись терпением; сокровенный смысл Моисеева текста прояснится сам собой в процессе последующего изложения. Ну, а пока достаточно будет слегка набросать сцену первородного греха, как ее, по крайней мере, представляют себе наиболее серьезные теологи, верные повествованию Вульгаты.

Мир только что вышел из хаоса по зову творящего Глагола — и первый человек, созданный по подобию самого Бога, делит вместе со своей супругой (которую, путем таинственного удвоения, Господь вызвал к жизни из его бока) наслаждения несравненного сада, предназначенного стать их бессмертной отчизной.

Всё то, что Земля в расцвете девственных соков смогла породить из своего лона под ласками Солнца, украшает земной рай: это чудеса пышной зелени и цветущего великолепия.

И влюбленная наивная чета осматривает одно за другим — как царь и царица творения — эти чудеса, распустившиеся для нее одной.

Единственное дерево заказано для ее любопытства, и четыре реки, берущие начало в его корнях, растекаются в виде креста вдаль, разделяя Эдем на такое же количество полуостровов, соперничающих между собой прелестью и плодородием. И сказал Господь Человеку: «Это роковое Древо Познания Добра и Зла; его плоды приносят смерть, не ешь от него».

Но мы уверяем, что приманка запретного плода уже притягивала первую женщину, что, позабыв о тайнах своей новорожденной любви, Ева больше не могла отойти от дерева и мечтательно, зачарованно бормотала: «Если этот плод приносит смерть, то почему бы мне не вкусить его?..» Библия (следует сказать всё) представляет другую версию: она приписывает искушение, которое терзает Еву, подстерегающему ее Змею, обвитому вокруг ствола дерева. Но, стремясь разжалобить праправнуков Адама, Моисей допустил ошибку в этом месте.

Не будем на этом останавливаться. Наш долг — оставаться верными Моисееву рассказу или, точнее, версии авторитетных переводчиков Книги Бытия.

Стало быть, Змей обращается к женщине со словами: «Элохим обманул тебя; этот плод не приносит смерть; он делает того смельчака, который его вкусит, подобным самому Богу…»

И, набравшись решимости, шалунья протягивает руку к золотому яблоку. Дело сделано, она поддалась искушению…

Нарушив запрет, Ева не смогла бы на этом остановиться: ей необходимо сообщничество супруга. Она вкусила плод и заставляет вкусить его Адама, который, будучи втянутым в преступление, содрогается при мысли о Том, кто может в любую минуту их позвать…

Вот уже слышится голос Господа, и супружеская чета в ужасе убегает, впервые устыдившись наготы своих тел.

Прикрытые импровизированной одеждой из фиговых листьев, Адам и его прелестная подстрекательница предстают перед своим разгневанным судьей.

— Адам, где же ты?

— Господи, услышав твой голос, мы спрятались от твоего лица, покраснев оттого, что ощутили себя нагими.

— И кто же раскрыл тебе твою наготу?.. Значит, ты ел плод с дерева?

— Жена, которую ты дал мне в подруги, предложила мне его, и я вкусил от него…

— Почему ты, жена, так поступила?

И бедная Ева, вся в слезах, отвечает:

— Меня обольстил Змей…

— Будь же ты проклят, о Змей (сказал Господь), проклят пред всеми животными Творения! Ты будешь ползать на чреве твоем и питаться нечистотами земли. И я положу вражду между женой и тобой, между ее и твоим потомством… и из ее крови родится девственница, которая раздавит ногой твою главу, пока ты тщетно будешь пытаться ужалить ее в пяту.

И затем, обращаясь к жене:

— Я осуждаю тебя на роды и страдания; ты будешь рождать в болезни и станешь рабою мужу твоему…

— Что же касается тебя (сказал еще Господь Человеку), за то, что ты поддался обольщению женщины и вкусил вместе с нею запретный плод, земля будет проклята из-за тебя, бесплодна и строптива. Твоя жизнь превратится в непрестанный труд; ты будешь есть хлеб в поте лица твоего вплоть до того дня, когда смерть возвратит твое тело в прах, из которого оно вышло.

Затем Элохим облачил обоих виновных в грубые шкуры вместо одежды и изгнал из чарующей обители Эдема первую человеческую чету. А на пороге поставил Керуб[174] с пылающим мечом, дабы навсегда преградить ей дорогу обратно.

Примерно таков, вкратце, Моисеев миф о первородном грехе. Я хочу сказать — в его наиболее материализованной и завуалированной версии, которую постоянно передавали наивные (или притворявшиеся наивными) переводчики.

Спросим себя теперь, кем же мог быть этот мистический и грозный Змей, коварство которого смогло погубить Еву, а затем Адама… И в соответствии с различными смыслами этой аллегории, установим разделы нашего произведения.