Наталья Александрович - Концептосфера художественного произведения и средства ее объективации в переводе. На материале романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык

• Название: Концептосфера художественного произведения и средства ее объективации в переводе. На материале романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» и его переводов на русский язык
• Автор: Наталья Александрович
• Жанр: Языкознание
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9765-0848-4, 978-5-02-037170-5

Книга состоит из двух разделов – теоретического и практического. Первый раздел посвящен теоретическому обоснованию концептуального подхода к художественному произведению как индивидуальной авторской модели мира, воплощенной в тексте. Второй раздел содержит описание концептосферы романа «The Great Gatsby» («Великий Гэтсби») Френсиса Скотта Фицджеральда, американского классика ХХ века. Роман выбран в качестве материала исследования как один из прецедентных текстов американской культуры, базовыми концептами которого стали мечта, деньги, дом, машина и др. Методика концептуального анализа, предлагаемая автором, применима к художественным текстам и на других языках, в частности, на русском.

Для студентов, аспирантов, преподавателей филологических факультетов вузов, учителей-словесников.

---

На двухстах страницах романа Ф.С. Фицджеральда ключевое слово dream встречается всего 15 раз, что может вызвать сомнения в его состоятельности как репрезентанта базового концепта. Однако вокруг него группируются синонимичные и антонимичные единицы, образуя семантические комплексы, тождественные и синонимические повторы. Их связь подкрепляется сюжетным построением, в котором у каждого из персонажей существует мечта. Так, Ник Каррауэй приезжает в Нью-Йорк, чтобы заняться финансовым бизнесом, Дейзи желает любви и покоя, Том ищет развлечений, Миртл Уилсон мечтает «выйти замуж за джентльмена», а ее супруг хочет разбогатеть, но в долине праха (a valley of ashes), которая становится эпицентром событий, мечтам не суждено сбыться. Здесь даже существует символ несбывшейся мечты – остаток рекламного щита с «глазами доктора Эклберга». Когда-то сюда прибыл окулист, желая расширить врачебную практику, но и его мечта не осуществилась. Таким образом, концепт DREAM становится текстообра-зующим и может стать предметом анализа.

Ключевое слово романа связано с образом главного героя, что подчеркивает его концептуальную значимость. Компонентный анализ семантики слова dream обнаруживает, что с этой лексемой в ее основном значении связано представление носителя английского языка о положительном эмоционально-психическом состоянии – 'надежды на лучшее будущее', 'ожидания лучшего: На это указывает и происхождение слова: древнеанглийское dream означало 'радость', 'песня' [99, 181]. Существует и иное семантическое наполнение данной лексемы, связанное со сновидениями, грезами, что показывает отдаленность воображаемого от действительного.

В словаре Вебстера слово dream определяется как 1) совокупность мыслей, образов или эмоций, возникающих во сне; 2) уход от реальности; 3) нечто высочайшего качества; очень красивое, превосходное; 4) главная цель, стремление или желание. В качестве наиболее частотных сочетаний в словарях приводятся следующие: have a dream (видеть сон), in a dream (во сне), a dream job / holiday / home (превосходные – работа, отдых, дом), beyond your (wildest) dreams (предел мечтаний), a dream come true (мечта, ставшая явью), in a dream (задумавшись), in your dreams (юмор, помечтай), like a dream (очень хорошо или очень необычно), not / never in your (wildest) dreams (намного больше или лучше, чем вы могли предполагать), of your dreams (кто-то или что-то вашей мечты), somebody's dream (чья-то мечта) [240, 688]. Словарная выборка показывает, что в англоязычном сознании DREAM связывается с психологическим состоянием ожидания, надежды и радости, если надежды оправдались.

В романе Фицджеральда актуализируются три словарных значения существительного dream: 1) сны; 2) идеал, идеалы; 3) мечта, мечты. В тексте реализуется и синонимический ряд dream: hope (надежда), idea (идея), wish (желание), fantasy (фантазия), fancy (мысленный образ). Анализ всех контекстов, обнаруживающих индивидуальные авторские представления о МЕЧТЕ, позволяет их обобщить и представить когнитивно-пропозициональную структуру концепта. Она складывается из следующих позиций: субъект – предикат – объект – атрибутивная характеристика мечты.

Позиция субъекта мечты отводится главному герою Джею Гэтсби. Это бедный парень из американской глубинки, мечтающий разбогатеть и завоевать право быть с любимой женщиной. Ср.: Не had been full of the idea so long, dreamed it right through to the end, waited with his teeth set, so to speak, at an inconceivable pitch of intensity. [195, 59] – Он так долго был полон этой идеей, храня мечту до конца и ожидая со стиснутыми зубами, с нечеловеческой волей, когда же она сбудется (Перевод примеров, которые приводятся в главе 1 без ссылки на переводчика, сделан автором).

В пяти высказываниях субъектом выступает существительное dream, его синонимы и существительное voice / голос. Позиция предиката мечты заполняется фразовыми глаголами, перевод которых дается исходя из контекста:

– It had gone beyond her ([мечта] оказалась выше ее понимания);

– [this voice] couldn't be over-dreamed ([об этом голосе] нельзя было не мечтать);

– these reveries provided an outlet for his imagination (эти грезы обеспечивали выход его воображению);

– some idea of himself had gone into loving Daisy (какая-то его мечта перешла в любовь к Дейзи);

– only the dead dream fought on… trying to touch… struggling unhappily, undesparingly (боролась, пытаясь дотянуться…, сражаясь без успеха и уже без отчаяния);

– his dream must have seemed so close (его мечта, должно быть, казалась ему такой близкой).

В данной последовательности предикатов в романе четко прослеживается динамика образа мечты. Неотвратимость трагической развязки подсказывается читателю видовременным переходом от глагольных форм простого прошедшего времени dreamed, provided, fought к модальному глаголу с перфектным инфинитивом (must have seemed). Эта же идея подкрепляется лексическими единицами fight / struggle unhappily, undesparingly (букв. – сражаться несчастливо, неотчаянно), причем последняя лексема не фиксируется словарями. Видимо, следует рассматривать ее наряду с over-dream (букв. – перемечтать) как авторский окказионализм, введенный для усиления эмоционального фона.

Анализ объектной позиции позволяет выделить несколько концептуальных признаков: МЕЧТА имеет пределы (границы) – ср.: beyond the dreams of Castile (предел мечтаний в Кастилии); Daisy tumbled short of his dreams (Дейзи оказалась не такой, как в его мечтах – букв, короче, чем его мечты); МЕЧТА материальна – ср.: the wake of his dreams (вслед его мечтам); he added to the pattern of his fancies (он пополнил набор своих фантазий); to carry well-forgotten dreams (хранить давно забытые мечты); in whispers to the last and greatest of all human dreams (шепотом обращаясь к последней и самой великой мечте человека); МЕЧТА – иллюзия – ср.: the colossal vitality of his illusion (колоссальная жизнеспособность его иллюзии); to recover some idea of himself (восстановить одну идею); he had committed himself to the following of a grail (он посвятил себя поискам Грааля); МЕЧТА – воздух – ср.: living too long with a single dream (слишком долго живя одной-единственной мечтой); breathing dreams like air (дыша мечтами как воздухом); МЕЧТА – сновидение – ср.: in I tossed half-sick between grotesque reality and savage, frightening dreams (я беспокойно метался между гротескной реальностью и дикими, пугающими сновидениями); figures in ту more fantastic dreams (фигурирует в моих самых фантастических снах); МЕЧТА – тайна – ср.: concealing his incorruptible dream (скрывая неподкупную мечту).

Атрибутивные параметры позволяют отчетливее выявить специфику индивидуального авторского представления о мечте: the dead dream (умирающая мечта); well-forgotten dreams (хорошо забытые мечты); his incorruptible dream (его непорочная мечта); a single dream (одна-единственная мечта); dreams like air (мечты как воздух); the last and greatest of all human dreams (самая последняя и великая мечта из всех, присущих человеку). Из примеров видно, что МЕЧТА в представлении Фицджеральда абсолютизируется как единственная, непорочная, необходимая как воздух, величайшая и последняя из когда-либо свойственных человеку. Другой аспект МЕЧТЫ как бесполезного, гибнущего существа выражается в метафоре dead dream (умирающая мечта).

Ср.: It [the set of his face] passed, and he began to talk excitedly to Daisy, denying everything, defending his name against accusations that had not been made. But with every word she was drawing further and further into herself, so he gave that up, and only the dead dream fought on as the afternoon slipped away, trying to touch what was no longer tangible, struggling unhappily, undespairingly, towards that lost voice across the room [195, 86]. – Выражение лица Гэтсби изменилось, и он возбужденно обратился к Дейзи, отрицая все, защищаясь от обвинений, которые только что прозвучали. Но с каждым словом она все глубже и глубже уходила в себя, и он сдался. Только умирающая мечта еще боролась вместе с медленно уходящим днем, пыталась коснуться того, что перестало быть материальным, слабо и безуспешно сопротивлялась и пыталась пробиться навстречу его потерянному голосу на другом конце комнаты.

Эмоционально-оценочные компоненты значения представлены в размышлениях автора о том, что мечты героев иллюзорны, а потому неосуществимы в современном им обществе, где иллюзорна, гротескна сама реальность.

Ср.: If that was true he must have felt that he had lost the old warm world, paid a high price for living too long with a single dream. He must have looked up at an unfamiliar sky through frightening leaves and shivered as he found what a grotesque thing a rose is and how raw the sunlight was upon the scarcely created grass. A new world, material without being real, where poor ghosts, breathing dreams like air, drifted fortuitously about… like that ashen, fantastic figure gliding towards him through the amorphous trees [195, 103]. – Возможно, он почувствовал, что утратил старый уютный мир, заплатив высокую цену за то, что так долго жил одной-единственной мечтой. Может быть, он взглянул на ставшее чужим небо сквозь листву, которая угрожающе шелестела, и вздрогнул, поняв, что даже роза может показаться уродливой, а солнечный свет будет грубо смотреться на фоне только что появившейся травы. Неизвестный новый мир, материальный, но ненастоящий, в котором бедные привидения дышали мечтами, как воздухом, и беспорядочно двигались…, как та фантастическая, серая фигура, что кралась между призрачными деревьями.