Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

- Почему? — Выдавил Павел, потрясённый мрачностью картины.

- Потому что никто не знает толком, что делать, если средневековая эпидемия придёт в современный город. В истории нового времени такого ещё не бывало.

- Я не верю, — прошептал управдом. — Должны же быть предусмотрены на такой случай какие-то мероприятия. Меры. Может быть, жёсткие… Тотальный контроль… Если всё так, как ты говоришь, почему не перекрыты въезды в Москву? Я добрался сюда на обычной электричке… С другой стороны, какая польза в том, чтобы отключить телефонную связь? Босфорский грипп этим не излечишь!

- Паника! — Назидательно проговорил «ариец». — Знаешь, что это такое? Ты представляешь, как будет выглядеть многомиллионный город, охваченный паникой? Она и так уже пробивается через весь бетон наших джунглей… даёт первые ростки… Но пока это всего лишь очаги. Где-то ворвались в закрытую аптеку и разнесли её по кирпичу. Где-то забили насмерть камнями бригаду скорой помощи. Дай волю панике — и завтра же число её жертв в тысячу раз превысит число жертв эпидемии. Потому молчат телефоны и ходят электрички. В нынешних условиях это правильно. Ты говорил про тотальный контроль? Каким, по-твоему, он должен быть? Где взять столько медбригад, чтобы проверить каждую городскую квартиру? Где взять столько сотрудников полиции, чтобы перекрыть каждую улицу? Или, может, попросить армию поднять по тревоге всех солдат, вывести их на МКАД и приказать им взять друг друга за руки: пускай водят хороводы по кольцевой? В конце концов, куда девать всех заболевших — пусть даже их удастся выявить? Если, конечно, помнить о гуманности — не расстреливать их массово и не закапывать там же, наспех, бульдозерами. В Москве попросту нет такого числа правильно оборудованных больничных палат. Босфорский грипп уже не удержать в карантине. Единственное, что можно сейчас сделать — вылечить его.

«Ариец» выдохнул, как будто пробежал стометровку.

- Ты преувеличиваешь. — Павел, без спроса, потянулся за бутылкой, налил себе и выпил без закуски, без гурманства, без апельсина и корицы. — Если бы эпидемия была в самом разгаре — это не получилось бы скрывать.

- Хм. — Третьяков прищурился. — А это уже из области математики. Нужен точный расчёт. Сколько дней назад Босфорский грипп был занесён в Москву? Дней семь-восемь, не больше, — верно? В первые дни говорили о нескольких десятках заражённых, которых поместили в карантин. Потом — в основном в сети, — появлялись непроверенные сведения о трёх-четырёх тысячах больных. Давай представим себе, что сейчас их… — Третьяков чуть задумался. — Ну, пусть, сто тысяч. Это меньше одного процента горожан, не считая приезжих. Понимаешь, тут есть одно противоречие. В большом городе куда легче скрыть нечто масштабное, в том числе эпидемию. С другой стороны, даже ничтожный процент заболевших от общего числа жителей мегаполиса — это уйма людей, разносящих заразу.

- Откуда ты всё это знаешь? — После долгого молчания спросил Павел. — Не по телевизору же такое сказали?

- Телевизора не держу. Узнал отсюда, — Третьяков постучал себя длинным пальцем по макушке. — Всего лишь проанализировал информацию, которая мне доступна. Никаких секретов. Люди давно уже привыкли жить, не размышляя, не складывая два и два. Я живу по-другому.

- Зачем? — Тоскливо выдавил управдом. — Обманываться — легче.

- Знаю. — Третьяков, с серьёзным видом, кивнул. — Но меня так научили… на работе…

Коллекционер замолчал. Павел тоже примолк. В наступившей тишине было отчётливо слышно, как Струве, вслед за электронным учителем, бубнил: «Я гулял в парке и встретил своего друга. Гуляя по парку, я встретил своего друга. Во время прогулки в парке я встретил своего друга».

- Ты пойдёшь со мной? — Наконец осмелел Павел.

- Перевоплощаться? — Скептически хмыкнул «ариец».

- Нет. Помогать мне… Нам… В качестве коллекционера Третьякова, а не стрелка Армани.

- Ты серьёзно?

- А похоже, что я шучу?

«Ариец» покачал головой — не то с укоризной, не то с сочувствием. Не присев, склонился над сидевшим на табурете Павлом, пристально глянул тому в глаза.

- Нет, извини, это не для меня.

- Без тебя может ничего не получиться. — Произнёс управдом. В его голосе не осталось энергии, — только усталость. В эту минуту он был не способен убеждать.

- Я отвезу тебя… Вас обоих. — Третьяков покосился на дверь, из-за которой слышался заунывный голос Струве. — Отвезу, куда скажешь. И всё.

- Тогда зачем ты явился в клинику? Зачем помогал мне? — Павел продолжал ощущать себя говорящим автоматом: механизмом без эмоций и интонаций.

- Мне надо было знать: куда исчез кусок моей жизни. Кто и зачем позаимствовал его. Ты рассказал. Что до всего остального…у тебя слишком сильные враги. — «Ариец» скорчил странную гримасу — не то презрения, не то затаённой боли. — Во всяком случае, один из них.

- Ты о том существе, из клиники? — Управдом нашёл в себе силы удивиться; он отчего-то полагал, что на испуг Третьякова не возьмёшь.

- Это человек. — Коллекционер сделался задумчив. — Хотя таких, как он, я прежде не видел. Поверь мне на слово: я не прочь подраться. И вытерпеть боль — тоже смогу. Но этот тип умеет залезать в голову. Голова — для меня святое, — Третьяков выдавил ироничную усмешку.

- Что ты сделал с ним? — Павел неожиданно вспомнил свои галлюцинации: ковбой Мальборо разряжает верный «кольт» в чудовищного богомола. — Убил? Ранил?

- Вообще ничего не помнишь? — Нахмурился коллекционер. — Я стрелял из обычного травмата, может, слегка поцарапал ему руку. А он попробовал полоснуть меня ножом. И тоже едва задел. Думаю, сейчас он жив и здоров. И, конечно, чертовски опасен! Особенно для таких, как я, — с хрустальной головой.

- С чем? С какой? — Путано переспросил удивлённый управдом.

- Не важно. — Отмахнулся «ариец». — Так куда вас отвезти? Моя машина у подъезда.

- На вокзал. — Павел пожал плечами. — У меня выбор не велик. Я должен добраться до своих. До своей семьи.

- А он? — Третьяков кивнул в направлении Струве. — Пойдёт с тобой?

Павел задумался. Он не ожидал, что события станут развиваться таким образом, потому ощущал растерянность. В самом деле, как быть с маститым эпидемиологом? Да какое там: наука — в прошлом; кто он теперь? Средневековый алхимик? Удастся ли с ним объясниться? Убедить следовать за собой и не открывать прилюдно рот? Может, фантастическая способность к изучению языков помогла бывшему профессору стать хоть немного вменяемым? Может, теперь он способен понимать русскую речь? По словам Третьякова, Струве старается в этом преуспеть. Даже сейчас что-то бормочет. «Мы встречаем гостей хлебом-солью, головой болью. Наши гости будут жить в голове. Наши гости близко. Наши гости уже в дверь стучат, в череп стучат…. Мы встречаем гостей хлебом-солью…»

- Это из курса? Считалка? — Павел ещё продолжал говорить, когда «ариец» переменился в лице, ногой распахнул дверь комнаты, приютившей Струве, ворвался внутрь.

Эпидемиолог, хоть и одетый поприличней, чем Павел в момент пробуждения — не в пижаму, а в толстовку и объёмные домашние шаровары, которые, при желании, можно было принять за спортивные штаны, — выглядел жалко. Слёзы струились по его щекам. Очки упали на компьютерный стол. Волосы были взъерошены, а под левым ухом краснела ссадина. Впрочем, её Струве вполне мог заработать в клинике, во время противостояния с богомолом. Резко контрастируя с внешним обликом профессора, его голос, повторявший ерунду, звучал чётко, громко и даже, пожалуй, выразительно. Третьяков подскочил к Струве, обхватил его голову обеими руками и повернул к свету; приподнял тому веки.

- В трансе! Зрачки закатились. — Констатировал он. — Нужно уходить!

- Куда? Почему? — Павел на мгновение подумал, что коллекционер выгоняет его: решил избавиться от нежелательных гостей незамедлительно.

- Твой враг — он, похоже, выследил нас. Я подозревал… Всё-таки он успел добраться до меня, даже через дверь палаты, узнал адрес…

- Враг?

- Ты называешь его богомолом. Не спорю — похож! Грёбаный пожиратель мозгов! Думаю, он совсем рядом. Если представить, что этот вундеркинд, — Третьяков хлопнул Струве по плечу, — Что-то вроде приёмника, поймавшего волну, — значит, сама волна — чёткая. А значит, передатчик близко!

Павел, хоть и был напуган предположением «арийца», взглянул на того с интересом: коллекционер как-то сразу и бесповоротно поверил в сверхъестественное; словно давно готовился к тому, что оно ворвётся в его жизнь. В другое время управдом покраснел бы от смущения: он сам, на месте Третьякова, намного дольше оставался неверующим Фомой. Но сейчас такой роскоши — испытывать неловкость — он себе позволить не мог. Павел почти мгновенно поверил Третьякову, хотя тот не привёл ни единого доказательства собственной правоты.