Аркадий Стругацкий - Третий глаз

• Название: Третий глаз
• Автор: Аркадий Стругацкий
• Издательство: Таврия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-7780-0526-3

В разно-стилевых, остросюжетных повестях и рассказах ленинградские писатели-фантасты, создавая свой причудливый удивительный мир, выходят на вечные земные реалистические проблемы: нравственности, доброты, человечности.

Содержание:

Борис Стругацкий — Вместо предисловия

ИЗ СУНДУКА МАСТЕРА

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий — Улитка на склоне-I. Повесть

СТИЛЬНАЯ ФАНТАСТИКА

Андрей Измайлов — Следующий. Рассказ

Вячеслав Рыбаков — Люди встретились. Рассказ

Александр Тюрин — Дрянь. Повесть

Александр Щеголев — Сумерки. Повесть

КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Михаил Гаёхо — Как на собаке. Рассказ

Редактор: Т.Ф. Соловей

Издание подготовлено совместно ТПО “Пульс” и СП “Интерсот”

---

Я очнулся и обнаружил, что валяюсь под столом. Как собака. Сильно ныл глаз, я потрогал его пальцем: глаз заплыл. Проклятье! В руке обнаружился пустой графин. Кряхтя и ругаясь, я выбрался, бухнул графин на стол и поманил дежурившего неподалеку официанта.

— Скажи, это какой по счету?

— Четвертый, сударь, — невозмутимо ответил он мне.

— А где второй и третий?

Ловкач показал на пол. Там были осколки.

— А это откуда? — я дотронулся до глаза. Парень промолчал, тогда я схватил его за шиворот. — Говори, змееныш! — рявкнул ему в ухо. Мальчишка вздрогнул.

— Тот тип уже ушел, — протараторил он. — Расплатился и ушел. Я его не знаю, честное слово, первый раз видел.

— Проваливай, — разрешил я. — И принеси попить воды.

Лошак сладко спал, положив голову на руки, около него стояло шесть пустых графинов и треснувший стакан. Общество за соседними столиками сонно поглядывало в мою сторону. Я сел, проглотил поднесенную мне воду, после чего понял, что здесь скучно. Тогда я потряс Лошака за плечо. Тот помычал, почмокал губами, отвратно почесался и проснулся.

— Что такое? — он просипел, поднимая голову.

— Эй, — сказал я ему, — ты знаешь, что такое “лошак”?

Он тупо огляделся, мучительно вникая в суть вопроса С соседнего столика лениво подсказали:

— Это помесь лошади с ослом.

— Вот-вот! — подтвердил я. — Лошадь и осел. Лицом ты лошадь, а умом осел. Понял, ковбой?

— Почему? — вспыхнул он.

— Ну ты же Лошак? — объяснил я. Он стал вылезать из-за стола, крохотный, но очень грозный.

— Шуток не понимаешь, — равнодушно сказал я, и он с готовностью влез обратно. Скучно было невыносимо. Я посмотрел вокруг, собираясь с мыслями, и вдруг вспомнил, зачем, собственно, пришел сюда.

— Балабола здесь не видел?

Лошак отрицательно мотнул головой.

— А про банк слыхал что-нибудь?

— Грабанули твой банк, — сипло ответил он.

— Это и без тебя известно. Кто, не в курсе?

Вот такой вопрос был, прямо скажем, громкий. Особенно после упоминания имени Балабола. Общество навострило уши, тревожно замерло. Лошак принялся непотребно зевать, и я сразу дал задний ход, потому что глазки у моего соседа стали пугающе неподвижными. Я добавил:

— Говорят, там пауки потрудились.

Зевота мгновенно прошла.

— Какие пауки? — искренне удивился Лошак.

— Неграмотный, что ли? Эти… Из организации “Миссия”.

— Которые пьют кровь? — уточнил он. — Не знаю, может, и они… Только их, по-моему, денежки не волнуют, они, по-моему, детей из приютов таскают.

— Лошадь и осел, — выцедил я. — идиотские слухи.

Встал и пошел прочь. Сзади раздалось запоздалое вяканье, но я решил не напрягать слух. Я направился к бару. Немного шатало: все-таки четыре графина — это доза. Проклятье! Еще чуть-чуть, и Лошак смекнул бы, что я интересуюсь банком неспроста. Идиот, полез с пьяной любознательностью. В самом деле, кто знает, откуда у этого придурка деньги? Не за умение ли докладывать о любознательных идиотах?.. Народу поубавилось — посетители начали расходиться по любовницам и сводным домам. Стало уютно. На полу, прямо вдоль батареи крутящихся табуреток лежало расслабленное человеческое тело — культурно отдыхало. Я переступил его и подвалил к стойке.

— Шолом, — сказал я бармену. Тот искоса глянул:

— Свобода — наше знамя, дружок. Тебе налить?

— Обязательно, — сказал я. — Только что-нибудь помягче, а то я уже… сам видишь.

— “Жидкий воздух”? Со льдом или без?

— Все равно.

— Понятно, — он вздохнул. — У тебя ко мне дело.

— Конечно! Как же можно к тебе без дела?

Бармен снял с полки нарядный сифон и вбил кипящую струю в стакан.

— Я слушаю.

— Какие новости в городе?

— Ничего интересного, дружок, — сразу ответил он. — Начальник службы безопасности утопился в унитазе.

— О-о, ты был знаком с таким человеком!

— Боже упаси, я случайно находился в кабине рядом. Забыл сказать, это было в общественном сортире.

Я сделал вид, что мне смешно. Друг моего детства любил хорошо пошутить, жаль только, чувства юмора не имел.

— Да ты остряк, — похвалил я его. — Или болтун. Если ты не болтун, ответь, почему твоего хозяина прозвали Балаболом?

— Глупый вопрос, — сказал он. — Его прозвали Балаболом, потому что его так прозвали. Иначе он не был бы им, верно?

— А где он сейчас?

— Его сегодня нет, Саша. Приболел… Вообще-то я болтун, — в глазах бармена мерцало веселье. Сам он не улыбался. Здешний бармен давно разучился улыбаться Я вежливо хмыкнул, помолчал, потом придвинулся ближе и начал осторожно трогать его многострадальные нервы:

— Ну и хрен с ним, мне он не нужен. Слушай, из чистого любопытства… Только не прячься сразу под стойку, ладно? Как ты думаешь, банк — чья работа?

Он поднял брови. Он внимательно осмотрел зал. Под стойку не полез, но это явно потребовало у него душевных усилий.

— Почему ты спрашиваешь именно у меня? — Наконец подал он голос. Я объяснил:

— Ты же торчишь тут целые сутки! Все разговоры слышишь, все новости первым узнаешь. Разве нет?

— А почему это ограбление тебя так волнует?

Я разозлился.

— Сказал же, любопытство одолело! Если не хочешь говорить, хрен и с тобой, молчи в тряпку!

— Тихо, тихо, — попросил меня бармен, зачем-то оглянувшись. Брови он все еще держал в поднятом состоянии. Глупейший у него был вид.

— Смех на палке! — продолжал я чуть потише. — Чего ты боишься? Я же не прошу тебя дать показания.

Он побарабанил пальцами по сифону.

— Я не боюсь, — сухо уведомил он меня. — Я просто не знаю. Я обычно мало что знаю, я веду здоровый образ жизни. Могу только догадываться. Но и это бывает вредно для здоровья.

Закончил мысль. Возложил руки на стертую тысячами локтей поверхность стола и спокойно посмотрел мне в глаза Словно бы дал исчерпывающий ответ. Нестерпимо хотелось плюнуть в его лакированное личико, и он угадал мое желание, потому что раскрыл рот снова — прежде, чем это сделал я:

— Думаю там потрудилась банда сухомордых. Говорят, охрана перебита вся, кроме пары азиатов. Своих пожалели…

— Насреддины?.. — с сомнением сказал я. — Нет, не может быть. По-моему, узкоглазые задницы такое не потянут Тут мудрость нужна, вроде твоей… — я подмигнул. Разговор уверенно двигался в тупик, возвращался в русло нормальной болтовни, тогда я решил в открытую.

— …и связи тут нужны такие, к примеру, как у Балабола Я, собственно, хочу вот о чем у тебя спросить, Иосиф. Балабол как-то связан с этим делом или нет? Слышал ты что-нибудь? Странные, знаешь, слухи про него витают.

Он распрямился. Потом сгорбился.

— Балабол опасный человек, — только и сказал мне в ответ Отошел к холодильнику, бесцельно постоял, вернулся и еще прибавил. — Ты, Сашок, тоже. Извини, но твое чистое любопытство не имеет ко мне никакого отношения. Я просто бармен, так и передай.

— Дурак мнительный, — горько заметил я. — Кому передать?.. Эх, ты. Забыл, что мы с тобой в детстве вытворяли? Отловим студенточку…

Он деликатно меня выслушал и спросил:

— Еще хочешь выпить?

— Дай газету посвежее, — угрюмо приказал я ему. Он исполнил. Через шесть секунд мне стало противно, я скомкал газету и влепил бумажный шар в сияющий стеллаж.

— Тошнит, — сообщил подскочившему в испуге бармену. — Сплошные пауки. Тебя лично они не беспокоят, а?

Он пожал плечами.

— Пауки? Это не по моей части. Тараканы меня беспокоят гораздо больше.

— А если серьезно?

— Если серьезно, — с готовностью сказал он, — то все это в принципе несерьезно. Потому что неизвестно главное — существует ли в природе такая организация, как “Миссия”. Сплетни определенно существуют, одна другой глупее.

— Это же не банк! — возмутился я. — И даже не Балабол! Неужели и здесь не можешь без тумана?

— Я могу налить “жидкого воздуха”. Или желаешь горячей? — Иосиф посмотрел в упор. Я тяжко вздохнул.

— Говорят, пауки заманивают человека в какие-то хитрые ловушки, связывают, а потом сосут из него жизненные силы, — подкинул я тему. — Потому их так и назвали. А сами они вроде бы живут вечно.

Он неожиданно хихикнул.

— Вот публика, — сказал неизвестно о ком. — Пяток болтунов напишет, остальные учат наизусть….. Ладно, если серьезно, то изволь. Я, дружок, знаю наверняка только одно: пауки, если они действительно есть, это плохо. Хуже, чем демократические газеты. Даже хуже, чем “Бутса” и моя стойка. С момента, когда Большой Мор кончился, и оставшиеся в живых придурки добились, наконец, в нашей стране свободы и процветания, это второе по-настоящему страшное событие. И сосут они не кровь, не твои жалкие силенки, а мозг. Пообщаешься с ними разок, и все, стал кретином. А кретин — это уже самое дно, естественно.