Йордан Радичков - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Йордан Радичков
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

В книгу включены повесть «Все и никто», интересная масштабностью нравственной проблематики, рассказы из сборника «Пороховой букварь», удостоенного Димитровской премии, — об участии болгарского народа в борьбе против фашизма, — а также несколько лирических новелл. Это наиболее талантливые произведения писателя, характеризующие его как выдающегося мастера современной болгарской прозы.

---

Повиснув в воздухе, он видел, как весь караван сбился к обочине, кувыркался, переворачивался, слышались взрывы, стук и гул металла заполнили все пространство вокруг.

Из сада с полевой гвоздикой бежал человек с винчестером, за ним — собака. Добежав до ограды, человек, выпрямившись во весь рост, перелетел через проволоку и выстрелил в воздух. Собака же, плохо рассчитав прыжок, шмякнулась о проволочную ограду и так на ней и повисла…

* * *

Быть может, где-то здесь, дорогой читатель, нам и следовало бы закончить наш рассказ. Еж еще висит в воздухе, подброшенный кверху не то ударом, не то взрывной волной, собака Джанка повисла на ограде, певица своим мелодичным голосом убеждает нас, что этот мир прекрасен, а Э. С. летит, выпрямившись во весь рост, над оградой, бесконечно довольный, верней, бесконечно вдохновленный тем, что его еж вызвал на шоссе шум и кутерьму.

И все будет прекрасно, если мы тем и закончим, предоставим ежу нанести визит лягушкам, а на другой день встретим его в обществе той юной ежихи, которая пришла, надеясь найти его возле дохлой змеи, и теперь кружит по полянке, стыдливо шмыгая носом, преисполненная стыдливых надежд.

И, перескочив через какой-то промежуток времени (дорожные власти за этот промежуток установят на шоссе огромный знак с изображением ежа, предупреждая водителей об опасности), мы увидим, что стыдливая ежиха идет по ягоды, а за ней, ухватив один другого за хвосты, идут цепочкой совсем еще крохотные ежата. Наш знакомец еж, теперь уже в летах, сидит у входа в полукруглый ежиный домик, покуривает трубку, как в детских сказках, а когда застенчивая ежиха возвращается домой, старый еж, попыхивая трубкой, включает телевизор, и маленькие ежата сидят у его ног и смотрят мультфильмы об удивительной и забавной ежиной жизни. Старик еж все попыхивает трубкой, застенчивая ежиха стряпает ужин, в кухне из крана капает вода и т. д. и т. п. Еж, попыхивая трубкой, думает: «Обязательно надо починить этот кран!» И еще он думает о том, что, когда починит кран, надо будет повести ежат на прогулку, объяснить им, что да как устроено на белом свете, научить их японской игре дзю-до, разыскать выползину какой-нибудь большой змеи и наглядно показать им, как всего лучше сражаться со змеями. «Конечно, конечно, непременно надо обучить их приемам дзю-до», — старый еж воодушевляется и еще энергичнее раскуривает свою трубку, так что весь сферический дом заполняется дымом. Застенчивая ежиха застенчиво выплывает из дыма, вытирает руки фартуком и выговаривает ему — нехорошо, мол, курить в помещении, где дети, потому что табак содержит канцерогенные вещества, но старый еж продолжает дымить, барабанит пальцами по столу и вместо того, чтобы ответить ежихе, принимается мурлыкать «Как прекрасен этот мир». Всему этому он выучился у Э. С., пока сидел в укрытии за орешником и прислушивался к происходящему вокруг. Поскольку перед старым ежом нет никакой корректуры, и он не может по примеру Э. С. в нее погрузиться, он, желая все же ему уподобиться, берет газету, разворачивает ее и погружается в чтение. Газета, дорогой читатель, повернута вверх ногами, но какое значение имеет для ежа, что она повернута вверх ногами, тут главное погрузиться в чтение газеты и во всех отношениях уподобиться человеку по имени Э. С.

* * *

Ах, кабы все было так, дорогой читатель, но, как говорил Баурджан Момыш-Улы, все совсем не так.

Давайте-ка снова вернемся назад, на шоссе, где воздух дрожит от зноя и в трепещущем мареве надвигаются на ежа смутные контуры автопоезда. Липучие колеса катятся по асфальту и поют, много колес, больших и могучих, созданных для дальних дорог, для тяжелых грузов. Истинная правда, что для ежа автопоезд мог выглядеть ватагой турок-разбойников, которые гонят перед собой скованных цепями рабов. Истинная правда и то, что, когда громыхающая вереница машин, вынырнув из марева, всей своей мощью обрушилась на ежа, тот свернулся в клубок. Передние колеса, не прерывая своей песни, вонзили в зверька свои кровожадные лапы, остальные колеса довершили начатое дело, и на шоссе позади автопоезда остались лишь ветровые вихри, катившие по асфальту что-то плоское, вроде арбузной корки. Это был наш еж.

Джанка, которая все это видела, выскочила на шоссе, подхватила ежа и бегом потащила к занятому своей корректурой Э. С. Тот урчал «Ревет и стонет Днепр широкий» и был возмущен тем, что его благородный пес подбирает на шоссе старые подошвы. Но возмущение его длилось лишь несколько секунд. Э. С. поднялся с плетеного кресла, несколько листков корректуры упали в траву, но он не стал их подбирать, а поскорей отнял у Джанки плоского, как арбузная корка, ежа. Обвел взглядом сад, соседние дома, природа казалась сломленной от зноя. Вокруг дрожало марево, и сквозь дрожащее марево доносились проклятья, которыми лиса осыпала проклятый этот мир. Стараясь освободиться от колокольчика, она колотила им о каждый камень, который попадался ей на пути, от бесчисленных ударов колокольчик так деформировался, такой был весь искореженный и мятый, что и звуки у него стали злые и искореженные.

Некрасивая гримаса исказила лицо Э. С., в голове у него зашумело, зажужжало, будто внутри заработал движок. Он почувствовал, что приподымается над землей, но нисколько не удивился, потому что ожидал этого и был уверен, что в один прекрасный день он преодолеет силу земного тяготения.

* * *

— Скорей! — произнес Э. С., чувствуя, что уже начал преодолевать земное тяготение.

Он приколол к шляпе куриное перышко, собрал с плетеного стола буквы и знаки препинания, распихал по карманам — не забыть бы, подумал он, какой-нибудь буквы, а позже, по дороге, проверил алфавит и обнаружил, что не достает буквы «Ф». Э. С. спешил попрощаться с Джанкой, та сидела перед ним и жалобно скулила, появилась жена Э. С. с теплой фуфайкой в руках. Подойдя к Э. С. сзади, она накинула на него фуфайку, но тихонько, чтоб он не заметил и не отрывался от чтения корректуры.

Ей и невдомек было, что Э. С. уже нету в ивовом кресле, что там осталась лишь его оболочка. Истинный Э. С. вырвался из телесной оболочки и летел сейчас низко над землей, торопясь попрощаться со всем, что было дорого его сердцу. Стыдливая тараканиха высунула ради него свои усики из трещины в кухонной стене, дом выдохнул полной грудью из дымовой трубы, гора Витоша пригнулась, чтобы Э. С. было легче окинуть ее взглядом. Примчалась лиса с колокольчиком. «Пощады!» — взывала она всем своим существом. Э. С. отвязал колокольчик, и в ту же секунду рыжий лисий хвост взвился точно горящий факел. На Стамбульском шоссе затарахтел мотор, серый пикап «Берлие-РТ-504» свернул с дороги и въехал прямиком к Э. С. в сад. Из пикапа выглянули две французские кикиморы, у обеих на голове было надето по феске «азизие». Кикиморы курили гашиш, глаза у них полезли из орбит, когда они увидали, что Э. С., точно пушинка, порхает в воздухе.

Кузов пикапчика был набит гашишем. Э. С. заглянул в него, одобрил груз французских кикимор, вдруг вспомнил о чем-то, метнулся в дом, позвонил кому-то по телефону и стал горячо излагать в трубку свои взгляды на баллистику. Видимо, на другом конце провода согласились с его взглядами на баллистику, потому что он положил трубку с довольным видом, по дороге налил в стакан какой-то напиток с кусочком льда и выпил, не дав льду растаять. Он летел к пикапу, обе старушки восхищенно взирали на него и что-то восклицали. Он нес под мышкой ежа, а еж в свою очередь нес под мышкой змеиную шкуру и громко сопел. Э. С. поднял колоннады акрополей, разрушенных им в варварские годы молодости, погрузил их в кузов машины, засвистел, и тут вдруг на шоссе появился оранжевый «запорожец». Точно апельсин, катился он по асфальту, тоже свернул с дороги и выехал на луг. Он верещал, как цикада. Раскинув свои железные крылья, чтобы остыть, он шумно дышал через них, как рыба дышит через жабры. К крыше «запорожца» был приторочен большой, вдвое больше самой машины, пергаментный свиток. Э. С. еще раз обвел все вокруг взглядом, проверяя, не забыл ли он чего-нибудь, и, чуть слышно напевая «Ревет и стонет Днепр широкий», посмотрел и на собственную свою оболочку, которая склонилась над корректурой, удобно расположившись в плетеном кресле.

Жена Э. С. тем временем вернулась в дом и поставила пластинку «Как прекрасен этот мир». Певица через окно вышла на веранду, спустилась в сад, рвала цветы и кидала их к ногам Э. С. Но он ни разу не взглянул на нее, застыв в вечном покое — таком же, как и буквы в его корректуре.

— Ладно, — произнес Э. С. — Больше нам тут делать нечего!

Он опустился в кузов пикапчика, тот рывком сорвался с места, в ушах у Э. С. засвистел ветер, змеиная кожа сухо шуршала, извиваясь, как лента. Э. С. обернулся взглянуть, едет ли за ними оранжевый «запорожец» (тот следовал за ними по пятам, везя на спине огромный свиток), и тут заметил в углу кузова косматое черное существо.