Генри Харт - Венецианец Марко Поло

• Название: Венецианец Марко Поло
• Автор: Генри Харт
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1956

Полное заглавие этой книги — «Приключения венецианца, рассказ о жизни, времени и книге мессера Марко Поло» — хорошо отражает ее содержание. Она написана американским востоковедом Г. Хартом. В ней рассказывается в популярной форме о жизни знаменитого венецианского путешественника XIII века Марко Поло, о его странствованиях по Востоку, об исторической обстановке в тех странах, где жил или бывал путешественник, и о том, как была создана его замечательная книга. Автор использовал большое число работ западноевропейских и американских авторов — биографов, комментаторов книги Марко Поло и историков. Доступность изложения сочетается с научной ценностью этой работы.

---

Этот пышный город, столица Византийской империи, хранилище богатств и культуры древнего и средневекового мира, был обречен стать легкой добычей алчных, бесчестных и бессовестных мародеров с Запада. Виллардуэн рассказал обо всех героических подвигах, обо всех мошеннических уловках и хитростях, сопровождавших это подлое нападение. Оно представляло собой чистейший пиратский разбой, разбой под благочестивым предлогом свержения узурпатора. Предводителем был Дандоло; как бывший венецианский посол в Византии, он прекрасно знал ее. Победа была одержана быстро, и перед захватчиками открылись ворота города. Красочные страницы старинных французских хроник рисуют картину, которой никогда не померкнуть: после весьма недолгой борьбы гордая столица с миллионным населением, некогда занимавшая положение владычицы Западного мира, взята, и слепого императора ведут из темницы на трон его предков.

Дандоло и его латинские союзники незамедлительно потребовали, чтобы Комнин исполнил свои обещания и выплатил все, что сулил. Часть им заплатили, но выплату остального уклончивые греки все откладывали и откладывали, и тут не могли помочь ни мольбы, ни угрозы. Нетерпеливые союзники, прождав несколько месяцев и заподозрив недоброе, потребовали заплатить немедленно. В результате последовал дворцовый переворот; французы и венецианцы, насчитывающие вместе не более сорока тысяч человек, пошли в наступление. После отчаянной, почти двухлетней борьбы союзники под командованием Дандоло овладели стенами и хлынули на улицы обессиленного города.

Население было беззащитно. Константинополь подвергся ужаснейшему разграблению, каких немного насчитывается в истории всего мира. «Следя за рассказом об этих злодеяниях, — пишет Романин, еврейский историк осады, — содрогается разум и человечество краснеет от стыда». Пощады не было никому. Опустошали дворцы и дома, разоряли храмы и гробницы. Бесценные сокровищницы Софийского собора растащили, пьяные воины-крестоносцы, развлекаясь, заставляли танцевать на главном престоле голых уличных женщин. Следом за грабежами шло бессмысленное разрушение. Гибло неисчислимое количество предметов искусства, горели целые библиотеки, в огне навсегда исчезали книги, которым не было цены. В бивачные костры охапками бросали множество прекрасных манускриптов. Потревожены были даже могилы христианских императоров, в том числе саркофаг самого Константина: с императорских останков срывали пышные одежды и драгоценности. Игрушкой в руках победителя оказались все женщины города, невзирая на их сан и положение. Христиане-крестоносцы опустошили древнюю столицу христианского мира так, как ее на протяжении веков не опустошали и неверные. Виллардуэн хвастливо заявляет, что грабеж этот не знал ничего равного с сотворения мира. Именно в эти дни как часть добычи, пришедшейся на долю венецианцев, были вывезены из Константинополя четыре бронзовых коня (приписываемых Лисиппу)[7]; с тех пор они украшают собор святого Марка.

Греческое правительство было устранено без всяких усилий. Поскольку истинными руководителями захвата Константинополя являлись венецианцы, союзники предложили корону Дандоло. Он мудро отказался, императором был избран Балдуин Фландрский. При разделе некогда горделивой империи цезарей на долю венецианцев пришлась добрая половина добычи — множество греческих островов, несколько крупнейших городов империи по побережью Геллеспонта, Мраморного и Черного морей Престарелый дож получил новый пышный титул — «Владыка и господин четверти и восьмой всей Римской империи». Но наслаждаться триумфом ему оставалось недолго. Утомленный военными походами и лишениями, сокрушенный болезнью и старостью, Дандоло умер в Константинополе в июне 1205 года; он был похоронен в часовне собора святой Софии; здесь до сих пор можно видеть остатки его памятника, который почти начисто уничтожили в 1453 году захватившие город турки.

Венецианцы отправились в поход, желая утвердить свое торговое могущество, а оказались участниками раздела павшей империи. Они предусмотрительно отвергли опасный титул, дающий ненадежную политическую власть, но зато целиком посвятили свою энергию развитию и расширению торговли. Контролируемые ими на восточных берегах Средиземного моря и в Леванте рынки, фактории и торговые предприятия вместе с доставшимися им после завоевания Константинополя территориями составили величайшую в истории человечества торговую империю. Несмотря на бессилие латинских императоров и их абсолютное неумение управлять новообретенным государством, венецианцы исподволь все вернее добивались своего, расширяли в Константинополе свое подворье, тщательно налаживали торговлю на суше и на море и всемерно старались как можно меньше зависеть от новых правителей Константинополя, от их политических успехов и неуспехов. Так благодаря силе оружия, предательству и хитрым торговым махинациям Венецианская республика превратилась в величайшую и наиболее могущественную морскую державу Европы; так, между прочим, Маффео и Никколо Поло была обеспечена возможность отплыть по торговым делам в 1253 году в Константинополь.

III

Много долгих дней братья Поло и их спутники плыли к цели своего путешествия, направляя курс корабля с помощью недавно завезенной в Венецию магнитной «иглы» и небесных светил. Они плыли на юго-восток по залитой солнцем Адриатике; минуя Корфу, обогнули южную оконечность Пелопоннеса; затем прокладывали свой путь среди зеленых островов Греции, прошли Тенедос и Лемнос, неизменно держа курс на северо-восток. Оказавшись в Геллеспонте, по левую руку они видели низкие песчаные берега Херсонеса Фракийского, а направо от них тянулась прославленная равнина Трои и высились вершины Иды. Узкогрудый корабль не спеша бороздил воды пролива, через который в далекие дни греко-персидских войн, отправляясь в поход, перекинул свой составленный из судов мост персидский царь Ксеркс. Вот братья Поло уже достигли мест, где погибли легендарные Геро и Леандр, затем открылось и Мраморное море, о котором со времен седой старины было сложено столько легенд и сказаний. Боги и герои, полководцы и государственные мужи, основатели империй и завоеватели мира — все они в свое время плавали по голубым волнам этого моря. Вот перед глазами путешественников появилась круглая гора Либисса, у ее поросшей кипарисами вершины спит вечным сном Ганнибал, и в смерти своей изгнанный из Карфагена, который он так любил и которому так верно служил. С каждым часом путешественники приближались к столице цезарей, наследнице самой могущественной империи Средиземноморья.

Наконец истекли недели, казавшиеся бесконечными, — недели мучений от тесноты, морской болезни, жары, дурной пищи, прокисшего вина и затхлой воды. Перед путешественниками лежал Константинополь, они уже видели арки и портики Большого дворца, массивный овал Ипподрома, над Золотым Рогом в лучах солнца сверкали высокие своды Софийского собора.

Константинополь в 1253 году уже не был той горделивой столицей, которую описывали Вениамин Тудельский, Виллардуэн и Робер де Клари. Когда крестоносцы и венецианцы овладели стенами города, они, желая выгнать население из домов и тем предотвратить уличные бои, поджигали дома; при этом великом пожаре погибло две трети города. Множество зданий, как общественных, так и частных, с 1204 года еще не было отстроено. Дома, из тех, что уцелели, стояли изуродованные — медные крыши сорваны, бронзовые и свинцовые украшения и изразцы отбиты. Повсюду виднелись обрушенные стены, развалившиеся церкви и палаты. Даже императорские дворцы были в таком запустении и так обезображены, что совсем не годились под человеческое жилье. Канализация и прочие необходимейшие приспособления оказались в полном небрежении; много жителей города бежало, оставались главным образом самые бедные слои. В черте города образовались тоскливые пустыри. Арабский географ Абуль-Фида[8], побывавший в Константинополе в XIV веке, свидетельствует, что даже и тогда «внутри города были засеянные поля, огороды и множество разрушенных домов».

И тем не менее, несмотря на разграбление и разруху, на руины и запустение, Константинополь все еще оставался важнейшим торговым центром Западного мира. К этому городу шли торговые пути из самых далеких уголков земного шара. Здесь сходились великие караванные дороги Азии, к шумной гавани Константинополя тяготела вся торговля на водах Восточного Средиземноморья и Черного моря. Константинопольская монета была в ходу повсеместно от Индии до далекой Англии.

Уцелевшие от огня и разрухи и заново отстроенные кварталы Константинополя шли вперемежку, лачуги и обычные жилые дома стояли бок о бок с дворцами, храмами и рынками. Улицы были узкие, над ними тут и там нависали балконы, ибо любопытные греки имели привычку заглядывать в окна соседей. В караван-сараях, на базарах и площадях Константинополя встречались Европа и Азия. Тут бранились и торговались, покупали и продавали, тут звучала сотня разных языков. Константинопольские склады были переполнены шелками и пряностями, черным деревом и слоновой костью. На улицах ходили рабы и свободные, негры и татары, смуглые египтяне и бледнолицые англичане, мелькали евреи и мусульмане, турки и армяне. Повсюду были храмы для всякой веры — церкви, мечети, синагоги. Город наводняли все новые и новые толпы беженцев, спасавшихся от турок; губя и сметая все на своем пути, турки теснее и теснее сжимали кольцо вокруг тех земель, которые еще оставались от Византийской империи. Но Константинополь по-прежнему был достоин своего высокого прозвания — «Город».