Огюст Маке - Прекрасная Габриэль

• Название: Прекрасная Габриэль
• Автор: Огюст Маке
• Издательство: «Издательство Сидорович», Издательский дом «Ленинград»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905909-29-0

Это ярчайшее, захватывающее, талантливое повествование про Габриэль д’Эстре, любовницу Генриха IV. А также знакомое время: с момента перехода Генриха Наваррского в католичество и до его женитьбы на Марии Медичи. Главный герой — прекрасный голубоглазый и белокурый юноша Эсперанс, имя которого означает «надежда». Тайна его рождения покрыта мраком, кто его родители — неизвестно. Все, что у него есть, — это загадочное письмо умершей матери и рекомендация обратиться к знаменитому военачальнику капитану Крильону, чтобы передать ему это таинственное письмо. Капитан Крильон принимает Эсперанса под свою защиту, а позже выясняется, что молодой человек — его сын.

---

— Ах, любезный Росни! — шепнул король министру, указывая ему на брата Робера. — Он знает ее хорошо. Пусть впустят герцогиню. Останься здесь, Крильон.

Женевьевец тотчас поклонился королю и удалился в боковую дверь. Габриэль пошла за ним.

— Какая бесстыдная! — заворчал Крильон. — Я не прочь послушать, как она будет объяснять своего Валуа перед Бурбоном.

— О! она объяснит, — возразил Генрих. — Но я не стану говорить. К счастью, у меня губа разрублена. Росни, вы Демосфен, говорите вы.

«Я теперь возьму свое», — подумал Росни.

Доложили о герцогине Монпансье. Брат Робер не ошибся. Она была покрыта тонкой пылью, которую сильный мороз поднимает на дорогах. А иней, должно быть, растаял от огня ее шальных глаз. Когда она быстро шла по длинной галерее, стараясь придать равновесие своим неровным шагам, самые храбрые дворяне отступали от ее длинных юбок, как от атмосферы, зараженной чумой. Но она, нечувствительная к этому презрению, смешанному с опасением, продолжала свой путь, заставляя самых смелых опускать глаза. Сам король не знал, как ему держать себя, когда портьеры его кабинета опустились перед герцогиней.

— Как, государь! — издали закричала герцогиня. — Разве это правда?.. Ваше величество подвергались большой опасности?

Генрих указал на черную тафту, закрывавшую его рану.

— Не говорите! не говорите! — поспешила она сказать. — О, какое ужасное покушение!

— Покажите нож, — шепнул король своим слугам.

Сюлли подошел к герцогине с ножом Шателя в руках.

— Вот нож, — сказал он.

— Как он похож на нож Жака Клемана! — холодно сказал Крильон, гордый взгляд которого говорил еще яснее голоса.

Герцогиня хотела пренебречь этим взглядом, но напрасно, она опустила глаза на спокойное и насмешливое лицо короля.

— Это я, ваше высочество, буду иметь честь разговаривать с вами от имени его величества, которому доктора предписали молчание, — сказал Росни, — и, если бы вы не приехали, я послал бы за вами от имени короля.

Генрих сделал знак, чтобы герцогине, которую, по-видимому, нисколько не испугали эти слова, принесли табурет.

— Благодарю за честь, — сказала она, — но прежде прошу вас сообщить мне подробности этого происшествия.

— Разве вы не знаете?

— В дороге до меня дошли… некоторые слухи.

— Вы знаете убийцу.

— Я?..

— Конечно, потому что он бывал у вас постоянно в продолжение шести месяцев.

Герцогиня нахмурила брови и сжала губы.

— Вы, вероятно, намекаете на материи, которые мне продавал Шатель.

— Каждый день?

— Вы как будто допрашиваете меня.

— Точно так; я думаю, что этого желает и король.

Герцогиня, бледнея, посмотрела на Генриха. Тот, сделав усилие, прошептал:

— Это необходимо, кузина, для того чтобы вы помогли нам развязать каждую нить заговора.

— А! если так, я готова подвергнуться всем возможным допросам. Вы спрашивали меня о Шателе?

— Который не оставлял вас шесть месяцев, — продолжал Росни.

— Но которого я отослала год тому назад.

— Чтоб поместить его к иезуитам?

— Кажется, так. Разве я поступила дурно?

— Может быть, потому что уверяют, будто Шатель признается во многом, компрометирующем…

— Кого?

— Иезуитов, — спокойно отвечал Росни. — Но мы лучше сделаем, если оставим пока этого Шателя, которого сумеют заставить говорить, и будем рассуждать о заговорщике, его сообщнике.

— У него есть сообщник?

— Этот мнимый Валуа.

— Ла Раме, кажется?

— Вы уже знаете?

— Да; мне рассказали эту странность.

— Черт побери! Вы называете это странностью, герцогиня, — вскричал кавалер, — странностью, от которой одного сожгут, а другого колесуют, не считая того, сколько будет обезглавленных.

— Кавалер де Крильон, — сухо сказала герцогиня, выдерживая на этот раз взгляд своего честного врага, — я приехала сюда говорить с королем. Вместо его величества я говорю с месье де Росни, но с вами я не говорю и прошу вас не принуждать меня к этому.

— О! о! — отвечал Крильон с презрительной иронией. — Когда я говорил с вашим братом Гизом, он не всегда был любезен, но всегда умел быть вежлив. Но если вы не хотите, я тоже вовсе этого не желаю и не стану разговаривать. Я молчу, только слушаю.

Генрих подозвал кавалера, чтобы его успокоить, и оперся на его плечо.

— Король, — с живостью сказала герцогиня, — утомлен этой болтовней и наши рассуждения…

— Объясняют ему многое, — перебил Сюлли, — итак, мы говорили, что вы слышали о преступлении этого самозванца?

— Да. Мне все рассказали.

— Ла Раме также был в числе ваших слуг?

— Напрасно стала бы отпираться.

— Необыкновенное несчастье, герцогиня, и вот уже действительно странность: два обвиняемых человека, один в том, что хотел убить короля, служил вам шесть месяцев, другой в том, что хотел свергнуть с престола его величество, служил у вас еще вчера.

— Не правда ли, как это странно, кузина? — прошептал король.

— Это очень горестно, государь.

— Вас должно это мучить.

— Я занемогу от этого.

— А я чуть было не умер, — сказал Генрих, не будучи в состоянии удержаться от удовольствия отпустить гасконскую остроту.

— Государь!.. молчите! — закричал Крильон.

— В процессе, которой произойдет от этих событий, вы не можете не явиться, — продолжал Сюлли.

— Милостивый государь!.. — перебила гордая лотарингка.

— Как свидетельница. Не скажете ли вы заранее его величеству то, что вам известно.

— Я готова.

— Во-первых, кто выдумал этого мнимого Валуа?

— Он сам себя выдумал, я полагаю. Притом ваши судьи спросят у него.

— Черт побери! — вскричал кавалер. — Она знает, но… извините, государь, я молчу.

— Кавалер де Крильон хотел сказать, герцогиня, что этот самозванец убежал.

— А! — сказала она холодно. — Но вы, вероятно, его поймаете.

— Для этого сделают все. Какой может быть у него план? Броситься в провинцию, где находя более неведения, бедности, легковерия, он привлечет к себе каких-нибудь негодяев и возбудит мятеж.

— Это может быть; провинция дурно понимает свои обязанности.

— Но как вы думаете, ваше высочество, его самозванство должно кончиться при рассмотрении его доказательств?

— Я думаю, что вы ошибаетесь на этот счет, — сказала герцогиня, спокойно смотря на Генриха и на Крильона. — Рассмотрение его доказательств возбудит больше расположения, чем отвращения.

— Вы знаете их? — спросил король с живостью, несмотря на боль от раны.

В этом вопросе заключался весь процесс. Герцогиня храбро приняла его. С такими врагами она не могла долго вести мелкую войну.

— Государь, — отвечала она, — известная в продолжение многих лет как неприятельница французских королей, я похожа на магнит, который притягивает, как говорят, железо и грозу, но забывая, что я имела счастье примириться с вашим величеством, ко мне относятся со всякими жалобами, всяким оружием против вас.

— И она прескверно пользуется им, черт побери! — проворчал Крильон сквозь зубы.

— Из этого произошло, — продолжала герцогиня, делая вид, будто не примечает удивления, в которое ее смелость бросила Сюлли и самого Генриха, — что этот ла Раме сообщил мне намедни все свои притязания. Сначала я приняла это за бред.

— Сначала, — повторил король, — а потом?

— Я прежде всего уверю короля, что этот ла Раме был для меня чужой, что меня интересовало его лицо по его сходству с государем, которого я знала; но что, кроме этого неопределенного участия, я обращалась с ла Раме как со всеми моими служителями третьего разряда. Однако, как только он показал мне свои документы…

— У него есть документы? — вскричал Росни.

— Конечно, — холодно отвечала герцогиня, — а то как бы ему стали верить?

— Это правда, — прошептал Генрих.

— Да, черт побери! у него есть документы, — вскричал неисправимый кавалер, — у него есть, я их знаю! Он вор, убийца, да еще какой!

— Молчи, — сказал король в свою очередь, — дай говорить кузине; она видела доказательства.

— Я должна признаться, государь, что они поколеблют много умов.

— Ваш, может быть, ваше высочество? — спросил Росни, сдерживая Крильона, который топал ногами.

— Не стану отрицать, государь; но я дала обещание в верности вашему величеству и буду считать себя освобожденной только…

— Когда я умру, кузина.

— Она думала, что освободилась сегодня утром, — пробормотал Крильон.

— Да, государь, — сказала эта смелая женщина, — я обязана вам верностью до самой смерти. Поэтому, несмотря на доказательства, я даже не выслушала притязаний ла Раме, и пусть-ка он скажет, что я дала ему позволение хоть одним словом. Я была еще в своих поместьях, когда он начал свое предприятие.