Вольдемар Балязин - Романовы. Семейные тайны русских императоров

• Название: Романовы. Семейные тайны русских императоров
• Автор: Вольдемар Балязин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-00280-6

304 года правила Россией династия Романовых. За это время возникло одно из самых сильных и могущественных государств мира — Российская Империя. Великой Империя была не только своей территорией и природным потенциалом, но прежде всего духовной мощью, высочайшей культурой и замечательным взлетом научной мысли. Огромный вклад в создание этой уникальной цивилизации внесли представители рода Романовых: не только те из них, кто занимал российский престол, но и все их многочисленные родственники — каждый на своем месте, в своей области.

Но династия эта хранила и множество тайн. Некоторые никогда не будут раскрыты, а над некоторыми историки постепенно приоткрывают завесу. Неравные браки, внебрачные дети, загадочные смерти, тонкости престолонаследия — великое множество памятных, блестящих, грозных и грустных страниц, читать которые всегда чрезвычайно интересно.

---

«За несколько часов до переворота, — писала потом Е. Р. Дашкова, — никто из нас не знал, когда и чем кончатся наши планы; в этот день был разрублен гордиев узел, завязанный невежеством, несогласием мнений насчет самых элементарных условий готовящегося великого события, и невидимая рука провидения привела в исполнение нестройный план, составленный людьми, не подходящими друг к другу, не достойными друг друга, не понимающими друг друга и связанными только одной мечтой, служившей отголоском желания всего общества».

Начало государственного переворота

В ночь на 28 июня Алексей Орлов примчался в Петергоф. Он знал, что Екатерина не живет во дворце: там иногда, наездами, бывал Петр III, а ей не хотелось лишний раз видеть его, а тем более с ним встречаться. Императрица поселилась в отдаленном от дворца павильоне, построенном на берегу канала, впадающего в Финский залив. Под окном ее спальни стояла большая лодка, на которой, в крайнем случае, она могла уйти в Кронштадт или спрятаться на берегу, если будут перекрыты дороги.

Орлов прискакал к павильону, вывел Екатерину из ее опочивальни и посадил в карету, присланную Шкуриным. Карета, запряженная восьмериком, понеслась в Петербург. Ворвавшись в расположение Измайловского полка, экипаж Екатерины остановился. Ей навстречу стали выскакивать полуодетые солдаты и офицеры. Вскоре появился священник и принял от измайловцев присягу на верность Екатерине. Она же, беспомощно протянув к ним руки, с дрожью в голосе стала говорить, что император приказал убить ее и сына и что убийцы уже гонятся по пятам за нею.

Измайловцы, негодуя, кричали, что все как один умрут за нее и цесаревича Павла.

В это время появились в полку знатные, титулованные сторонники Екатерины: генерал-аншеф князь Волконский, граф Петр Шувалов, двоюродный брат бывшего канцлера опального Бестужева-Рюмина — адмирал Талызин, бывший близким родственником и братьев Паниных. Среди стоявших рядом с Екатериной были графы Строганов и Яков Брюс, чьи красавицы-жены находились в это время возле Петра III в Ораниенбауме, их поведение там давало поводы мужьям требовать развода. Так что у сторонников Екатерины было много причин и для глубокой личной неприязни к Петру III.

Вслед за измайловцами присягнули семеновцы и затем — преображенцы. В Преображенском полку под арестом находился Пассек. Когда его пришли освобождать, он подумал, что это — хитрая инсценировка и что на самом деле его выпускают только для того, чтобы проследить, к кому он пойдет, а затем выявить и других участников заговора, и он отказался выходить с гауптвахты.

Последними принесли присягу императрице артиллеристы, после чего, около 9 часов утра, Екатерина, окруженная десятитысячной толпой солдат и офицеров, подъехала к Казанскому собору, куда граф Никита Панин привез и своего воспитанника, семилетнего цесаревича Павла.

Собор был окружен множеством жителей Петербурга — ремесленников, мещан, купцов, чиновников, — и в сочетании с армией и гвардией, придворными и духовенством, тоже стоявшими на площади, это стихийно возникшее собрание, чем-то напоминающее вече, представлялось общенародным форумом, единогласно приветствовавшим Екатерину.

На глазах у всех этих людей архиепископ Новгородский и Великолуцкий Димитрий провозгласил Екатерину императрицей-самодержицей, а Павла — наследником престола.

После этого императрица возвратилась в Зимний дворец и начала диктовать манифесты.

В первом из них, от 28 июня 1762 года, говорилось, что Петр III поставил под угрозу существование государства и православной церкви и что он готов отдать на порабощение Пруссии самую славу России, «возведенную на высокую степень своим победоносным оружием». Но законотворчество императрицы было прервано в самом начале из-за того, что Петр оставался в Ораниенбауме в окружении верных ему голштинцев, а рядом с ним находился верный и храбрый старик-фельдмаршал Миних. Нужно было прежде всего ликвидировать это опасное гнездо, и Екатерина, оставив перо, чернила и бумагу, вышла навстречу духовенству, которое прибыло во дворец, чтобы совершить обряд миропомазания. Перед тем священники медленно и торжественно прошли по площади, на которой ровными шеренгами уже стояли тысячи солдат и офицеров при оружии и в полной амуниции.

Приняв миропомазание, Екатерина вышла на Дворцовую площадь в гвардейском мундире, с голубой лентой ордена Андрея Первозванного через плечо. Ей подвели коня, и она легко и грациозно взлетела в седло. Вот когда пригодились ей многочасовые уроки верховой езды! На другого коня, тоже в гвардейском мундире, села семнадцатилетняя княгиня Дашкова, которую из-за ее стройности и молодости приняли за юного офицера.

Екатерина объехала выстроившиеся на площади полки и приказала им пройти мимо фасада дворца, а сама вернулась в Зимний. Распахнув окно, она встала в проеме с высоко поднятым бокалом вина, показывая, что пьет за их успех и здоровье. Проходящие полки ревели: «Ура!» и, весело разворачиваясь и перестраиваясь в походные колонны, направлялись на дорогу, шедшую к Петергофу.

Площадь еще не опустела, а Екатерина уже вновь была на коне и, обогнав двенадцатитысячную колонну, встала впереди, ведя ее навстречу голштинцам. В нескольких верстах за городом к колонне примкнул трехтысячный казачий полк, а потом присоединялись все новые и новые роты, эскадроны и батальоны.

На ночь войска разбили бивак, а Екатерина и Дашкова переночевали в пригородном трактире, заснув на единственной имевшейся там кровати.

Утром следующего дня двадцатитысячная армия Екатерины вошла в Петергоф. Город был пуст, так как голштинцы загодя отошли к Ораниенбауму.

Следует добавить, что еще до того как к Петергофу подошли главные силы Екатерины, туда в 5 часов утра уже примчался гусарский отряд под командованием Алексея Орлова. Голштинцев перед городом уже не было, а гусары Орлова увидели на окраинах Петергофа толпы крестьян, вооруженных вилами и косами, которых пригнали туда по приказу Петра III для борьбы с узурпаторшей Екатериной.

Увидев скачущих на них гусар с обнаженными палашами, крестьяне разбежались, и отряд Орлова вошел в Петергоф.

Вскоре на его улицы вступила и армия Екатерины.

Большой Петергофский дворец превратился в военную ставку и императорскую Главную квартиру. Десятки сановников и придворных, еще большее число офицеров и генералов сновали по многочисленным комнатами и залам. У дверей в апартаменты Екатерины и у всех входов и выходов стояли часовые, по коридорам бегали посыльные и курьеры. И едва ли не больше всех носилась из конца в конец дворца Дашкова. Ее знали уже почти все и беспрепятственно пропускали в любые покои. Возвращаясь из комнат голштинской принцессы — родственницы Екатерины, — Дашкова вошла в покой императрицы.

Каково же было ее удивление, когда она вдруг увидела Григория Орлова, лежавшего на канапе и вскрывавшего толстые пакеты. Такие пакеты Дашкова видела в кабинете своего дяди-канцлера и знала, что они поступают из Кабинета его императорского величества. Дашкова спросила Орлова, что он делает.

— Императрица повелела мне открыть их, — ответил Орлов.

Дашкова очень удивилась увиденному и выразила сомнение в том, что Орлов что-нибудь поймет в этих бумагах.

Затем Дашкова побежала дальше, а возвратившись, увидела возле канапе, где лежал Орлов, стол, сервированный на три куверта. Вышедшая к ним Екатерина пригласила к столу ее и Орлова. Из их поведения во время обеда Дашкова поняла, что императрица и Орлов — любовники. С этого момента стремление первенствовать сделало сотрапезников Екатерины непримиримыми врагами. И победителем в этом противоборстве оказались Орловы.

Ответные маневры Петра III

…Во всем Петербурге нашелся только один человек, который решился уведомить Петра III о совершившемся государственном перевороте. Это был парикмахер императора француз Брессан. Он переодел своего слугу в крестьянский костюм, дал ему записку для Петра III, посадил на мужицкую телегу и велел ехать в Петергоф. Едва посланец переехал мост, как за его спиной встала цепь солдат, которым было велено не выпускать из города ни одного человека. Но было уже поздно — мнимый крестьянин оказался последним, кто проехал по дороге на Петергоф и Ораниенбаум.

…Утром 28 июня Петр III выехал из Ораниенбаума в Петергоф, намереваясь там отпраздновать свои именины, приходящиеся на этот самый день. Была прекрасная погода, и Петр ехал в открытой коляске, радуясь предстоящему празднику.

С ним вместе ехали прусский посланник фон дер Гольц и Елизавета Воронцова, а следом тянулась вереница экипажей с прекраснейшими женщинами и преданнейшими ему придворными и слугами.

А в это время в Петергофе обнаружили исчезновение Екатерины. Часовой, видевший, как две женщины рано утром вышли из парка, ничего другого сказать не мог, и тогда двое слуг отправились в Ораниенбаум, чтобы сообщить императору о случившемся. Как только они вышли на дорогу, навстречу им попался ехавший верхом Гудович, и слуги обо всем ему рассказали. Гудович помчался обратно, навстречу императору, остановил его карету и рассказал об исчезновении Екатерины.