Эдуард Зорин - Огненное порубежье

• Название: Огненное порубежье
• Автор: Эдуард Зорин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

«Огненное порубежье» — вторая книга автора на историческую тему. В ней действуют многие из тех героев, с которыми читатель познакомился в «Богатырском поле». В романе представлена Древняя Русь конца XII века (1182–1194 гг.) — падение Киева и возвышение Владимира. В центре романа две исторические фигуры: владимирский князь Всеволод и киевский — Святослав.

---

Пребрана узнала про Словишу только к вечеру. Придя к мужу, стала просить за дружинника: не пытай судьбу, выпусти. Обычно мягкий, Владимир на этот раз оставался непреклонен. Сидел на стольце, бросал на жену насмешливый взгляд. Пребрана расплакалась, но и это не тронуло молодого князя.

— Идешь по стопам Ярополка со Мстиславом, — сказала тогда она. — Себя бы пожалел.

— Словиша — Всеволодов послух, — ответил Владимир. — Нешто думаешь, что я и вовсе слеп? А до Мстислава с Ярополком мне дела нет. Тогда отец мой помог Юрьевичам. Ныне же сам он со мной.

Так и ушла от него Пребрана ни с чем. Ночью мужа к себе не подпустила, утром отправила к Всеволоду гонца. Хоть Словиша и в порубе, а кто-то должен предупредить дядю.

Но за Пребраной следили. Недалеко ушел гонец от Новгорода — пробила ему шею быстрая стрела, весточку княгинину принесли Владимиру.

Князь был в гневе, топал ногами и кричал. Пребрана выслушала мужа спокойно. Когда же он пригрозил, что и ее бросит в поруб, молча вышла и повелела отрокам готовиться в дорогу.

К утру возок ждал ее у всхода. Она села под меховую полсть и крикнула вознице, чтобы гнал на Торжок. Сама же за городскими воротами свернула на Ростов. Трое преданных дружинников сопровождали ее в пути.

Узнав об отъезде княгини, Владимир снарядил погоню. Два дня напрасно искали ее у Торжка. Понял молодой князь, что его обманули.

А возок тем временем скользил по лесной укатанной дороге все дальше и дальше от Новгорода.

Вокруг лежали нетронутые снега, в лесу было тихо. Тусклое солнце едва пробивалось сквозь морозную дымку. Пребрана куталась в шубу, с восторгом глядела по сторонам.

Сидевший верхом на переднем коне возница размахивал кнутом. Дружинники скакали рядом.

Уже на полпути к Ростову сзади послышались голоса и лошадиный топ. Возок покачивался и жалобно скрипел.

Погоня приближалась. Дружинники по знаку Пребраны поотстали, чтобы задержать преследователей; возок свернул на узкий санный след, ведущий в лесную глушь.

Снег в лесу был плохо утоптан, кони проваливались, возница с искаженным от напряжения лицом беспрерывно хлестал их по мокрым крупам.

В чаще темнело. В сумраке деревья казались живыми, тянули к возку лохматые, безвольно опущенные под тяжестью снега лапы. Кони пошли медленнее и вскоре остановились.

На поляне, за пряслами утонувшей в сугробах изгороди, виднелась избушка. Из приотволоченных окон и из дверей валил белый дым. Возница спрыгнул с коня.

— Что делать будем, княгинюшка? — робко спросил он, склоняясь над Пребраной. — Дальше ехать некуда, сзади погоня. Да и жутко в лесу.

— Поворачивай к избе, — приказала княгиня и выпрыгнула из возка на дорожку. Возница привязал коней к изгороди, дал им сена, и направился вслед за Пребраной.

— Эй, кто тут есть? — крикнула княгиня с порога и, кашляя от дыма, вступила в густой мрак.

— Кажись, баба, — чуть погодя ответил из темноты удивленный голос. — Отколь бог принес?

— Не ждал гостей? — сказал возница, забегая вперед княгини и шаря по углам настороженными глазами.

Из темноты выросла могучая фигура в накинутой поверх сорочки сермяге.

— Да вы-то кто такие будете — спросил он, рассматривая вошедших.

— Княгиня Пребрана из Новгорода, — сказал возница.

Хозяин удивился:

— А не врешь?

— Огонь-то вздуй, — посоветовал возница. — Да глаза шире раскрой. Живешь тут ровно леший.

— А может, я леший и есть, — пробурчал хозяин, но уже ласковее.

Послышались удары кресала, в темноте засверкали желтые искры.

— Из печи бы огонь-то взял, — насмешливо посоветовал возница.

— Печь-то я уж протопил, — сказал хозяин. — Эко нетерпеливый! Уж не князь ли ты?

Возница хихикнул и не ответил. Пребрана села на лавку, запахнулась в шубу. Все внутри ее вздрагивало и ныло. Бил озноб.

Хозяин запалил зажатую в свете лучину, вторую лучину поднял над головой, чтобы лучше разглядеть гостей.

— На княгинюшке-то совсем лица нет, — вдруг заметил он с беспокойством. — Что с тобой, матушка?

Пребрана с трудом подняла веки, затряслась в ознобе и боком повалилась на лавку.

— Да что же это?! — засуетился перепуганный возница. — Да что с ней?.. Эй, хозяин!

— Дай-ко подсоблю, — сказал мужик и, подсунув под тело Пребраны сильные руки, поднял ее. — Клади на лавку сукманицу.

Возница послушно выполнял его приказания: разжег печь, сбегал с водоносом за снегом, насыпал его в медяницу и поставил на огонь.

Мужик тем временем достал сушившиеся под потолком пучки трав и, перебирая их, складывал в маленькие кучечки.

— Вто это от кашля, — ласково говорил он, — а это от внутренного жара помогает.

Травки пахли горько и пряно.

— Ты того, — сказал возница, с подозрением следя за движениями мужика, — ты княгинюшку нашу не попорть…

— Я те попорчу, — прикрикнул на него мужик и выпрямился. — Не тать я, а пустынник, беглец от мира и от людей. Живу в избушке своей наедине с богом. А ежели вам у меня не нравится — лес-то велик, в каком-нито сугробе и заночуете.

— Но-но, — попятился от него возница, хватаясь за короткий меч.

— Опять же дурак, — спокойно сказал инок и ухмыльнулся. — У меня вон оскорд под лавкой лежит, я с ним на медведя хожу. Видал?

— Ох и страшный ты, дядька, — покачал головой возница и сел на лавку в ногах княгини.

Мужик заварил в медянице травку, остудив, перелил в чару, поднес Пребране. Сделав несколько глотков, она снова впала в забытье. Но скоро щеки у нее порозовели, дыхание стало ровным. Мужик перекрестился.

— Простыла она, — сказал он. — Скоро совсем полегчает.

За дверью раздался конский храп. Кто-то радостно крикнул:

— Здесь она!

…Больную княгиню, закутав в шубы, со всею осторожностью доставили в Новгород.

А через день Владимир выступил с войском к Торжку, чтобы соединиться с отцом, как условились, возле устья Тверцы.

2

Продвигаясь к Переяславлю, Святослав сжигал на своем пути крепости и деревни. Дым пожарищ стлался за его войском, разоренные мужики уходили в леса.

Всеволод призвал к себе Кузьму Ратьшича и велел немедля скакать в Переяславль — держать город до прихода главных сил.

Расчет Всеволода оправдал себя. Изгнав Романа, он почувствовал только запах большой победы, но самой победы не было, она была впереди.

Сообщение о попытке пленения Давыда и о том, что Ростиславичи собирают в Белгороде силы, чтобы захватить киевский стол, было для него неожиданным и радостным.

Предстоящая битва со Святославом приближала его к осуществлению давнишней мечты. Он мог утвердиться на севере, лишь встав на выю гордому Киеву, лишь только сломив Святослава.

Обычно сдержанный Всеволод в эти дни негаданно преобразился. Мария со счастливой улыбкой всматривалась в возбужденные глаза мужа, ловила взглядом возвратившуюся былую упругость его движений. Он снова был молод и ясен, как тогда, в тот самый счастливый в ее жизни день их первой встречи.

Снова толпились на дворе дружинники, чадили березовые факелы, слышался храп коней, и князь, в распахнутом кафтане, без шапки, стоял на всходе, собранный и нетерпеливый.

Теперь он редко заглядывал к ней, и она мирилась с одиночеством, коротая вечера с дворовыми девушками и Досадой.

Мария знала обо всем, что случилось с боярышней, жалела ее, звала к себе в гости чуть ли не ежедень. И Досада понемному оттаивала.

Вернувшись из Рязани, князь Юрий искал с ней встречи — она избегала его. Два раза он наведывался к боярину, надеясь увидеть ее случайно, он она не выходила из светелки, хотя отец и звал ее — сказывалась нездоровой.

Совсем перестал понимать свою дочь Разумник. Ну, Василек Зворыка пришелся ей не по нраву, бог ей судья, а тут — князь, и не просто какой-нибудь, а сын самого Андрея Боголюбского! Ведь сразу смекнул старый боярин, что не зря зачастил Юрий к нему на двор. Не за стариковскими разговорами. Да и Досада о нем только и мечтала, оттого и отказалась идти за Василька. А нынче и видеть не желает. Вот уж воистину, дочь в доме — хуже пожара.

Не догадывался тогда боярин, что хотела она покончить с собой, что неспроста угодила в Клязьму. Скрыла от него все Досада, наговорила, будто купаться надумала да попала в омут. Но соврать Марии она не могла.

Сидели девушки в ложнице у княгини, вышивали голубей и петухов на сарафанах, пели стройными голосами любимые свои песни. А когда запевала княгиня, все смолкали — грустны и протяжны были ее песни, рожденные в горах. Голосок у Марии тоненький и звучный. А начинала она, словно рассказывала, но песня крепла, и девушки откладывали вышивки — то смахивали невольную слезу, то улыбались: люди везде одинаковы, и горести да заботы у всех одни.

— Не отчаивайся, Досадушка, — старалась успокоить боярышню Мария. — Еще придет твой суженый. А о князе Юрии и думать позабудь.