Гарри Беар - Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

• Название: Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)
• Автор: Гарри Беар
• Жанр: Эссе

Книга прозы Гарри Беара «Странный дом, Нимфетки и другие истории» включает в себя пять произведений, созданных писателем в начале-середине 1990-х годов. Повесть «Странный Дом» выполнена в манере «готической новеллы», это та жанровая разновидность, которую успешно использовали классики жанра – Э. По, Э.Т. Гофман, А. Дюма. Рассказы «Смерть Музыканта» и «Поездка в Одессос» – вполне реалистические произведения с незамысловатыми сюжетами, но глубокое психологическое напряжение не оставляет читателя до самого конца повествования.

Скандальный рассказ-моралите «Нимфетки» и эссе «Набакофф», по словам автора, представляют собой, наряду с романом «Альбатрос», взаимодополняющий друг друга текст по имени «Пост Модерн». В 2003 г. Г. Беар иронично заявляет в одном из своих комментариев к «Альбатросу»: «Перефразируя известные слова В. Соловьева, я любил повторять в то историческое время: „Постмодернизм! Хоть имя дико, но мне ласкает слух оно“».

По словам челябинского поэта Ю. Попова, «…любой текст Гарри Беара раскрывается не сразу; он предполагает наличие в читателе определенного навыка распознавания культурного кода, диалога с автором». И данная книга предоставляет читателю возможность такого диалога.

---

– Я не говорила о презрении, барон, – девочка встала и прошла по комнате, как бы разминая уставшие от долгого стояния ноги. – Но Вы должны знать, что проклятие тяготеет над проклятым родом до седьмого колена. Или до его искупления…

– Я был женат, сударыня, – Мерсье, несмотря на священный трепет, нашел нужным приблизиться к призраку. – Моя жена умерла в весьма раннем возрасте. У меня были дети, они все погибли при странных обстоятельствах… После этого я принял участие в нескольких дуэлях и весьма кровопролитных битвах, но не получил и царапины. Желая умереть, я не могу этого сделать! Разве я недостаточно искупил вину предка?

– Мне трудно слушать вас, я не понимаю! – и девочка протянула руку по направлению к Мерсье. Барон похолодел, вспомнив, что говорит с призраком, тело которого сгнило много лет назад. Но он тихо пожал руку и убедился, что она похожа на руку живого существа.

– Я должен объясниться, княгиня дель' Пьомбо, это потребует немного времени, – и Мерсье жестом пригласил княгиню присесть.

– Я внимательно слушаю, – ответила девочка, Мерсье начал.

– Мой прадед Арно Мерсье был человеком скорее энергичным, чем умным. Он начал карьеру священника, но вскоре вынужден был оставить ее из-за громкого скандала… Тогда он, видя, как Анна-де-Боже умело расправляется со своими врагами, поступил в армию Ла Тремуля и принял участие в нескольких битвах, снискав себе славу смелого воина. В августе 1494 года он был в числе тех воинов, кто шел завоевывать Неаполь для короля Карла. Вы, вероятно, помните, как французский король без единого выстрела занял Неаполитанское королевство, а итальянцы встречали его с восторгом, казня своих угнетателей… Однако в ноябре папа Александр Шестой сумел сколотить военный блок против Карла, и Венеция, Англия, Австрия и Испания выступили против нашего короля. Герцог Монпансье был назначен вице-королем Неаполе, а Карл поспешил к своему триумфу при Фернуово. Мой предок остался с герцогом и принял деятельное участие в обороне города. Тут-то и начинается история нашего позора!

– Что же, сударь, здесь и для меня началось самое важное, – промолвила через силу княжна.

– Надо сказать, что жалование дворянам выплачивали крайне нерегулярно, надеясь больше на их преданность трону, чем на корыстолюбие, – продолжал Мерсье. – Мой предок Арно Мерсье, сумевший сколотить за поход приличное состояние, стал опасаться, как бы ни потерять его, ибо на родине у него не было почти ничего. Видя, что Монпансье ведет дело крайне неумело, а де Обиньи частенько поговаривает о возвращении в Париж, Арно стал искать поручение, выполняя которое он мог бы избежать опасностей войны и вернуться во Францию. Такое поручение скоро представилось. Моему предку доверили честь сопровождать одного знатного дворянина из окружения де Обиньи на переговоры с рыбаками из залива Гаэты. Надо сказать, что эти рыбаки, промышлявшие и пиратством, были необходимы французскому гарнизону на случай поспешного отступления по морю. Из Гаэты они могли добраться до Корсики, а там до Франции – рукой подать! Арно думал воспользоваться этими переговорами, чтобы выяснить возможность личного своего отступления за соответствующую плату.

Я опускаю здесь, княгиня, моральные сентенции: такие нравы были тогда явлением весьма распространенным. Даже более знатные дворяне частенько предавали своих сюзеренов по мотивам личной выгоды в конце прошлого столетия. Впрочем, это нередко происходит и теперь… Итак, переговоры состоялись, и Арно узнал, что ему было нужно. Однако на обратном пути французы столкнулись с отрядом испанцев, завязалась драка, и мой прадед чудом сумел уцелеть. Опасаясь повторной засады, он вместе со своим слугой направился к Террачине, надеясь дождаться благоприятной ситуации и покинуть Италию. Но здесь его ждала неудача: их обстреляли местные жители, слуга погиб, а сам Арно, легко раненый, не мог продолжать свой путь, не передохнув. У него оставалась лишь сумка с самыми необходимыми вещами, мешочек с драгоценностями, в которые он перевел все свои деньги в Неаполе, и оружие. Он решил переночевать в какой-нибудь лачуге, залечить рану и вернуться в Гаэту.

Но неудачи преследовали его во всем! Хозяйка лачуги, где он остановился, предложив за свое лечение значительную сумму, донесла на него людям Цезаря Борджиа, рыскавшим неподалеку. Мерсье был схвачен и доставлен к одному из жесточайших правителей Италии. При этом его совершенно ограбили, оставив лишь одежду и сумку… Цезарь, ненавидевший французов, вторгшихся, как он считал, в его личные владения, предложил Мерсье одну из тех сделок, которые на всех языках именуются предательством. Он предложил ему вернуться к де Обиньи и сообщить ложные сведения о настроениях рыбаков из Гаэты. Арно Мерсье возразил, что те из людей, которые были на переговорах с ним, могут легко опровергнуть эти сведения, и он погибнет. Хитроумный Борджиа убедил моего предка, что никто из них не уцелел и сообщению поверят! Видя, что Арно колеблется, Цезарь добавил к словам еще сто римских скудо: сумму по тем временам значительную. Мерсье пожаловался, что был ограблен; и Борджиа пообещал вернуть его состояние, если он выполнит поручение… И мой предок, увы, навсегда покрыл позором наш славный род.

Генрих замолчал. Казалось, он дошел до самой трудной части своего повествования. Княжна, не отрываясь, следила за тем, как менялся цвет лица барона. Утро уже заявляло о своих правах, но свеча продолжала гореть. Следовало торопиться, скоро мог появиться и слуга Джоб. Барон продолжал рассказ:

– Каким образом пересеклись два наших рода, княгиня, вы, вероятно, знаете не хуже меня. Предательство Арно сделало его своим человеком при дворе Борджиа, беспорядочное отступление французского гарнизона из Неаполя скрыло многие преступления. Насколько мне известно, Франсиско дель` Пьомбо, ваш отец, принадлежал к партии противников папы Александра Шестого и ненавидел Цезаря?

– Да, это так! – сверкнув глазами, сказала княжна. – Борджиа – проклятая семья, семья предателей и отравителей…

– Возможно, княгиня, Вам неизвестно, но сам Папа неожиданно умер от яда, а его сын Цезарь был убит в уличной драке, поскольку лишился всего своего состояния, – заметил с ухмылкой барон.

– Прекрасно! Божие Правосудие торжествует, – промолвила девочка и сжала пальцы правой руки. – Единственно о чем я жалею, что не могла видеть этого при жизни.

– Ваша смерть, возможно, и стала окончательным проклятием нашего рода.

– Это верно… – княжна задумалась, казалось, картины прошлого прошли перед ней своей чередою. – Когда люди Борджиа отравили моего деда, двух братьев отца и моего брата Патрицио, мой отец поклялся убить Цезаря! Эта семейка надеялась захватить наше богатство, но наш отец перевел все состояние в деньги и драгоценности и спрятал их. У нас остался только фамильный дворец да виноградники неподалеку от Рима… Захват французами Неаполя позволил врагам Борджиа объединиться вокруг герцога Монпансье, но герцог был нерешительным человеком и ничего не хотел делать без указания своего короля. Когда Неаполь пал, мой отец должен был скрыться. Мне было тогда столько же, сколько сейчас – тринадцать лет. Я жила со своей теткой да горсткой слуг в нашем дворце, когда люди Борджиа захватили нас. Я не стану вспоминать те унижения, которым они нас подвергли, счастье еще, что моя мать умерла за две недели до этого.

Не добившись от нас и наших слуг никаких признаний о месте пребывания князя, слуги Борджиа перебили наших людей, а меня с тетей привезли в Рим. Тогда я и увидела это гнусное животное Борджиа. Он, впрочем, держался с нами, как и подобает, но пригрозил, что, если я не стану приманкой для князя дель` Пьомбо, то он казнит нас позорной казнью. Тетка моя держалась мужественно и грозила Цезарю посмертными муками. Он только смеялся и говорил, что папа отпустил ему все грехи наперед… Наше заключение продолжалось полтора года. Со мной обращались сносно, хотя я предпочла бы тогда смерть плену и унижению. Тетка Мария была очень набожна и целые дни проводила в молитвах. Мне было почти пятнадцать, но я думала не о своих возникавших чувствах, а о своем отце. Я молила Бога, чтобы он явился и освободил нас. Иногда слуги Борджиа (некоторые из них даже благоволили нам) проговаривались о новых злодеяниях Цезаря: о смерти Бентиволио, об убийстве кардинала Капрара, о судьбе некоторых служанок, ставших на время наложницами Цезаря и таинственно исчезнувших после этого…

Я представляла, что мог сделать со мной Цезарь, но поклялась, что умру сразу же после того, как он попытается обесчестить меня. В апреле 1497 года я впервые услышала вести о своем отце. Князь Алессандро сумел объединить противников Борджиа и сколотил небольшое войско на юге Италии. Это были разбойники, которые, как могли, наносили вред Цезарю и его святейшему отцу… Несмотря на помощь испанцев, Борджиа не удавалось справиться с отрядом князя, так как он пользовался поддержкой у жителей Калабрии и Сицилии. Иногда нашим удавалось убить кого-нибудь из приближенных Цезаря, и они высылали его голову в подарок гнусному правителю. Борджиа несколько раз угрожал мне, что вышлет мою головку и еще кое-что в придачу князю, но почему-то не делал этого. Видимо, в его голове уже родился тот коварный план, который погубил наш род.