Дорис Лессинг - Кошки

• Название: Кошки
• Автор: Дорис Лессинг
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01130-2

Любовь Дорис Лессинг к кошкам зародилась еще в раннем детстве, и впоследствии эти очаровательные грациозные создания сопровождали ее всю жизнь. В сборнике воспоминаний Лессинг просто и увлекательно рассказывает историю всех своих любимцев, а также рассуждает о том взаимном влиянии, которое люди и кошки оказывают друг на друга.

---

Но поворот какого винта? Вот в чем вопрос.

Возможно, для кота стимулом является не звук, а что-то другое.

Известный южноафриканский натуралист Юджин Маре описывает в своем замечательном сочинении «Душа белого муравья», как он пытался выяснить способы общения между собой жуков определенного вида. Он изучал жука под названием «токтокки». У этого жука нет органа слуха, но любой, кто вырос в южноафриканской саванне, знает, что он издает негромкие постукивания. Ученый описал, как проводил недели напролет рядом с этими жуками; наблюдал за ними, думал о них, ставил эксперименты. А потом вдруг наступил тот чудесный миг озарения, когда он сделал вывод: жуки общаются при помощи вибрации, причем вибрация настолько тонкая, что выходит за пределы нашего диапазона восприятия. И симфония прищелкиваний, скрипов, стрекотания, жужжания, всего того, что мы слышим, например, в жаркую ночь, для них представляет собой сигналы особого рода, наша же система восприятия слишком груба, чтобы их уловить. Ну да, конечно: это же очевидно. Все кажется простым, как только поймешь.

Прямо перед нашим носом существуют все эти усложненные языки, которые мы не умеем интерпретировать.

Можно наблюдать какое-то явление десятки раз и думать: как это очаровательно, или: до чего же это странно, а потом вдруг (причем подобное всегда бывает неожиданно) до тебя дойдет его смысл.

Приведу пример. Когда котята черной кошки уже начинают ходить, серая кошка рано или поздно — но всегда в отсутствие черной кошки — обязательно проберется к ним украдкой; и ее реакция очень странная: такое чувство, как будто она никогда не видела котят, как будто сама никогда не рожала. Она подкрадывается к котятам сзади или сбоку. Она нюхает малышей или кладет на них лапу, и все это она делает нерешительно, как бы экспериментируя; даже может их иногда быстро лизнуть один-два раза. Но только не спереди. Ни разу я не видела, чтобы серая кошка подошла к ним спереди. Если котята обернутся и посмотрят на нее, скорее всего с дружеским любопытством и вовсе не враждебно, серая кошка начинает плеваться; она пятится, шерсть на ней встает дыбом — судя по всему, срабатывает какой-то механизм предупреждения.

Раньше я думала, что это проблема только серой кошки, которую лишили материнских и сексуальных инстинктов, и она вообще жуткая трусиха. Но недели две назад пятинедельный котенок рискнул совершить свою первую прогулку по саду: все обнюхивал, осматривал. Его отец — белесый кот, точно так же как серая кошка, подошел сзади крадучись и стал осторожно обнюхивать котенка. Котенок повернулся мордой к этому новому для себя существу, и тут же большой кот-самец отпрыгнул, испуганно зашипел, он почувствовал угрозу в этом крошечном создании, которое мог бы легко уничтожить.

Можно ли считать, что природа защищает крошечные создания от взрослых того же вида, пока они не смогут сами постоять за себя, собственными силами?

Теперь одной моей кошке четыре года, другой — два.

Серая кошка еще не дошла до половины своей жизни и проживет долго — если повезет.

Недавно вечером ее не было дома, когда мы ложились спать. Она не приходила домой всю ночь. Не появилась она и на следующий день. В ту ночь, за отсутствием серой кошки, ее престижное место заняла черная.

Спустя еще день я включила все механизмы психологической защиты: не буду переживать, это всего лишь кошка и тому подобное. И сделала то, что делаю всегда: стала опрашивать соседей, не видел ли кто серую кошку, сиамку с кремовым пузиком, в черных пятнышках? Никто не видел.

Ну и ладно, когда черная кошка снова родит котят, одного оставим себе; по крайней мере, в доме будут двое котов-друзей, им скучать не придется.

Серая кошка вернулась спустя четыре дня, прибежала по стене. Возможно, ее украли, и она сбежала от похитителей, а возможно, была с визитом в какой-то семье, где ею восхищались.

Черная кошка не обрадовалась возвращению соперницы.

Время от времени обитатели нашего дома читают кошкам лекции, когда думают, что их никто не слышит. Тезисы следующие: дурочки, глупые киски, ну почему бы вам не подружиться? Только подумайте, какой радости вы себя лишаете, как вам было бы хорошо вместе!

На прошлой неделе я нечаянно наступила на хвост серой кошке, она громко пожаловалась, и у черной кошки сработал мгновенный рефлекс: она прыгнула, чтобы расправиться с соперницей. Ход ее мысли был, видимо, таков: серая потеряла наше расположение и защиту и наконец пришел ее миг триумфа.

Я извинилась перед серой кошкой, погладила обеих. Они принимали эти знаки внимания, ни на миг не спуская глаз друг с друга, и отправились каждая по своему персональному маршруту к своему персональному блюдцу, на свое персональное спальное место. Серая кошка катается по кровати, зевает, прихорашивается, мурлычет: она любимая кошка, главная кошка, кошка-королева по праву силы и красоты.

Черная кошка стремится устроиться — в данный момент при ней нет котят — в углу вестибюля, спиной к стене, чтобы можно было видеть, кто вторгается из сада, и следить за перемещениями серой кошки по лестнице вверх-вниз.

Когда черная кошка дремлет, полузакрыв глаза, она проявляет свою истинную сущность, не обремененную материнством и вызванным им суетливым ревностным служением другим. Она по сути своей есть маленький здоровый, холеный зверек. Вот она сидит — черная-черная кошка с благородным и надменным профилем.

— Да ты у нас — просто призрак сумерек! Киска с Плутона! Кошка алхимика! Полуночная кошка!

Но сегодня черную кошку не интересуют комплименты, она не хочет, чтобы ее беспокоили. Я глажу ей спинку; спинка слегка выгибается. Киска едва мурлычет, из вежливости к хозяйке, а потом внимательно вглядывается в будущее, в мир, который способны видеть только ее желтые глаза.

Руфус, который выжил

Глава одиннадцатая

События, которые произошли много месяцев назад, могут отбрасывать тень на всю последующую жизнь. Всю ту весну и лето, когда бы я ни проходила по тротуару, неожиданно из-под автомобиля или из палисадника возникал потрепанный рыжий кот; он стоял, настойчиво глядя на меня, и не заметить его было невозможно. Ему явно что-то было нужно от меня, но что? Котов встречаешь повсюду: на тротуаре, на стенах, которыми огорожены сады. Они выходят навстречу тебе из дверных проемов. Потягиваются, машут хвостом в знак приветствия, могут пройтись рядом с тобой несколько шагов. Им нужно общение, или, если бессердечные владельцы заперли от них двери дома на весь день, а то и на всю ночь, как чаще всего бывает, они просят о помощи, издавая громкое, настойчивое, требовательное мяуканье, и это значит, что они голодны, или хотят пить, или замерзли.

Не исключено, что кот, который нарезает круги вокруг ваших ног на углу улицы, хочет выяснить, не может ли он сменить свой бедный дом на более богатый. Но этот кот не мяукал, он только задумчиво смотрел жестким взглядом своих желто-серых глаз. Потом начал ходить за мной следом по тротуару, как-то неуверенно глядя вверх, на меня. Он представал передо мной, когда я входила в дом и когда выходила, и он тревожил мою совесть. Может, он голоден? Я вынесла коту поесть, положила еду под машину, он немного поел, а часть оставил. И все же он бедствовал, был в отчаянном положении, это я понимала. Был ли у него дом на нашей улице? Может, у него злые хозяева? Чаще всего я замечала его через несколько домов от нас и однажды видела, что, когда в тот дом входила старуха-хозяйка, кот последовал за ней. Значит, он не был бездомным. Все же он завел привычку сопровождать меня до наших ворот, и однажды, когда по тротуару пронеслась ватага орущих школьников, он от страха влетел в наш маленький палисадник и внимательно следил за мной, пока я шла к двери дома.

Коту этому хотелось не столько есть, сколько пить. Или он буквально умирал от жажды, так что голод отступил на второй план. Стояло лето 1984 года, с долгими жаркими днями. Кошки, которых хозяева на целый день выгоняли на улицу, запирая дома, страдали от жажды. Однажды вечером я выставила на свой порог миску с водой, и к утру она опустела. Потом, поскольку жара продолжалась, я выставила еще одну миску — на выходящий в сад балкон, куда можно было попасть, взобравшись на куст сирени и сделав большой прыжок с соседской крыши. И эта миска тоже оказывалась пустой каждое утро. Однажды, жарким пыльным днем, на этом балконе появился необычайно рыжий, ну просто оранжевый кот; он согнулся над миской и пил, пил… Он вылакал всю воду и попросил еще. Я снова налила воды в миску, и он снова согнулся над ней и выпил все до дна. Наверное, у бедняги почки не в порядке. Теперь у меня появилась возможность его рассмотреть. Кот был неухоженным, грязная шерсть топорщилась на бугристых костях. Но цвет шерсти был изумителен — цвета огня, как у лисицы. Он, как говорится, был полноценным котом, под хвостом у него виднелись два аккуратных мохнатых шарика. Уши разорваны, все сплошь в рубцах от драк. Теперь, выходя и входя в дом, я больше не заставала его на улице, он сменил полную риска жизнь на проезжей части, у фасадов домов, где мчатся автомобили и бегают крикливые дети, на спокойное существование в густых, запущенных садах, где было много птиц и котов. Он проводил время на нашем небольшом балконе, уставленном горшками с растениями и огороженном низким парапетом. Через парапет тянулись ветки сирени, на которых всегда сидели птицы. Кот лежал в полоске тени под парапетом, и миска для воды всегда оказывалась пустой, а при виде меня он демонстративно вставал рядом с миской и ждал, пока ему принесут еще попить.