Доналд Уэстлейк - Убийца лучшего друга

• Название: Убийца лучшего друга
• Автор: Доналд Уэстлейк
• Издательство: Verba
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-85441-015-x

---

— Ухитрился ли он что-нибудь отпечатать перед смертью? — спросил Кроули.

Эксперт покачал головой:

— Ни слова. Бумага в машинке скручена, видно, он очень спешил и все-таки не успел.

— Он зря тратил время, — сказал Кроули, — Малый сразу признался.

— Тот, что остался с полицейским?

— Угу.

— Не кажется ли это странным? — спросил эксперт. — Попробуйте-ка отравить кого-нибудь, а потом выскочить на улицу и признаться первому встречному полисмену.

Кроули пожал плечами:

— Ну вы-то, конечно, не смогли бы.

— Я подготовлю для вас заключение как можно быстрее, — сказал эксперт.

— Благодарю, док. Пошли, Эйб, доставим нашего голубка в гнездышко.

— О’кей, — рассеянно произнес Ливайн.

Он уже почувствовал что-то неладное. Ощущение того, что все здесь далеко не так просто, возникло сразу же, как только он уловил нечто в глазах Перкинса. Это чувство росло с каждой минутой. Но ситуация не становилась яснее.

Они вернулись к Тэннеру и Перкинсу, и Кроули сказал:

— О’кей, Перкинс, давайте прогуляемся.

— Вы собираетесь забрать меня? — спросил Перкинс.

Голос его был полон какого-то странного нетерпения.

— Поторапливайся, — сказал Кроули. Он не считал нужным отвечать на праздные вопросы.

— Хорошо, — ответил Перкинс. И повернулся к Тэннеру: — Не могли бы вы сдать мои книги и пластинки в библиотеку? Они должны быть возвращены сегодня. Все на стуле. И кроме того, в стопке пара пластинок Эла.

— Конечно, — ответил Тэннер. Он пристально и настороженно посмотрел на Перкинса, и Ливайн отметил, что то же ощущение, не дающее покоя ему, видимо, охватило и Тэннера.

— Пойдем, — сказал Кроули нетерпеливо, и Перкинс двинулся к двери.

«Я должен установить истину», — подумал Ливайн.

Как только Кроули и Перкинс покинули квартиру, Ливайн стал рассматривать книги и пластинки, которые Перкинс хотел вернуть в библиотеку. Здесь было два сборника пьес елизаветинской эпохи, «Ежегодник новых искусств» и две книги по криминологии. Пластинки главным образом представляли записи народных песен.

Ливайн нахмурился и подошел к Тэннеру.

— О чем вы говорили с Перкинсом перед нашим приходом? — спросил он.

Вид у Тэннера был озадаченный.

— Об ограниченности мышления преступников, — ответил он. — Здесь что-то нечисто, лейтенант.

— Возможно, вы правы, — согласился Ливайн и последовал за Кроули и Перкинсом.

Все трое сели на переднее сиденье машины, Кроули опять был за рулем, а Перкинс расположился посредине. Ехали молча. Ливайн пытался понять, где же крылась фальшь.

В участке, после регистрации, Перкинса провели в одну из комнат для допроса. Здесь стоял простой обшарпанный стол и четыре стула. Кроули сел за стол, Перкинс напротив, Ливайн расположился в левом углу, а стенографист с блокнотом в руке занял четвертый стул за спиной Кроули.

Первые вопросы Кроули, по сути дела, повторяли те, которые он задавал на квартире Грубера, на этот раз для того, чтобы их записать.

— О’кей, — сказал Кроули, когда покончил с ними. — Вы и Грубер занимались одним и тем же делом, вели один и тот же образ жизни. Вы оба были непубликующимися писателями, оба посещали вечерние курсы в «Колумбии», оба существовали на весьма скудные средства.

— Все верно, — сказал Перкинс.

— Давно ли вы познакомились?

— Около шести месяцев назад. Мы встретились в «Колумбии» и ехали вместе в метро после занятий. Разговорились, выяснили, что оба мечтаем об одном и том же, и стали друзьями. Видите ли, бедность любит компанию.

— В «Колумбии» посещали одни и те же классы?

— Только один. Творческого процесса. Его вел профессор Стоунгелл.

— Где вы купили яд?

— Я не покупал. Купил его Эл, когда вернулся из армии, и держал при себе. Он не переставал говорить, что если вскоре хорошо не заработает, то покончит с собой. Но на самом деле он не думал об этом. Это была своего рода шутка.

Кроули потянул себя за мочку правого уха. По долголетнему опыту работы с партнером Ливайн знал: этот жест озйачает, что Кроули в замешательстве.

— Вы пошли к нему сегодня, чтобы убить?

— Да, именно так.

Ливайн покачал головой. Конечно же, это неправда.

— Почему вы принесли с собой библиотечные книги? — мягко спросил он.

— Я шел в библиотеку, — сказал Перкинс, повернувшись вместе со стулом к Ливайну.

— Смотрите на меня, — рявкнул Кроули. Перкинс повернулся опять к Кроули, и снова Ливайн успел заметить ту же вспышку в его глазах, на этот раз более сильную и в то же время более похожую на мольбу. О чем Перкинс мог умолять?

— Я шел в библиотеку, — повторил Перкинс. — Эл взял пару пластинок на мой абонемент, и я зашел за ними. По дороге я решил его убить.

— Почему? — спросил Кроули.

— Потому что он был помпезный осел, — упрямо повторил Перкинс.

— Потому что он добился, что его рассказ был принят одним из литературных журналов, а вам это не удалось? — подсказал Кроули.

Возможно. Отчасти. А в делом из-за его характера. Он был необщительный человек. И слишком много о себе воображал.

— Почему вы убили его сегодня? Почему не на прошлой или на следующей неделе?

— Потому что я захотел это сделать сегодня.

— Почему вы сами сдались?

— Вы все равно забрали бы меня.

Вы сознавали это перед тем, как убили его? — спросил Ливайн.

— Не знаю, — ответил Перкинс, не поворачиваясь к Ливайну. Не задумывался. А когда это произошло, понял, что полиция так или иначе найдет меня. Обратятся к профессору Стоунгеллу, к другим людям, которые знали нас обоих, и решил не дожидаться. Пошел и сознался.

— Вы заявили полицейскому, — сказал Ливайн, — что убили своего лучшего друга.

— Все верно.

— Почему вы употребили выражение «лучший друг», если ненавидели его так сильно, что хотели убить?

— Он был моим лучшим другом. По крайней мере, в Нью-Йорке. Я, по сути, никого не знал, кроме профессора Стоунгелла. Эл был моим лучшим другом, потому что был единственным.

— Вы сожалеете, что убили его? — спросил Ливайн.

На этот раз Перкинс повернулся к нему, не обращая внимания на Кроули.

— Нет, сэр, — сказал он, и его глаза теперь ничего не выражали.

В комнате воцарилось молчание. Кроули и Ливайн смотрели друг на друга. На немой вопрос Кроули Ливайн пожал плечами и покачал головой. Что-то здесь было не-так, но что — он не знал. Перкинс, который мог бы пролить свет на это дело, окончательно все запутал.

Кроули повернулся к стенографисту:

— Оформите как положено. И пришлите кого-нибудь, чтобы забрать голубка в его гнездышко.

После того как стенографист ушел, Ливайн сказал:

— Перкинс, — вы хотите что-нибудь добавить не для протокола?

Перкинс усмехнулся. Он отвернулся от Кроули и уставился в пол, будто увидел там нечто занятное.

— Не для протокола? — пробормотал он. — Пока здесь вас двое, все будет для протокола.

— Вы хотите, чтобы один из нас ушел?

Перкинс опять взглянул на Ливайна и перестал улыбаться. Казалось, он на минуту задумался, а затем отрицательно покачал головой:

— Нет, но, во всяком случае, благодарю вас. Не думаю, что смогу что-нибудь добавить. По крайней мере сейчас.

Ливайн нахмурился и опять уселся на стул, пристально вглядываясь в Перкинса. Юноша казался не очень-то искренним: слишком уж много противоречий нагородил он. И разобраться в Перкинсе никак не удавалось образ его расплывался.

После того как Перкинса увели двое полицейских в форме, Кроули поднялся, потянулся, вздохнул, дернул себя за мочку уха и спросил:

— Что думаешь об этом, Эйб?

— Не нравится мне все это.

— Знаю. Видел по твоему лицу. Но он признался, что же еще?

— Как ты знаешь, самооговор не такое уж редкое явление.

— Но здесь не тот случай, — сказал Кроули. — Парень может признаться в преступлении, которого не совершал, когда ему нужна реклама или что-то в этом роде, либо если он покрывает кого-нибудь. Перкинс мне не кажется звонарем, вряд ли существует кто-то третий, кого он мог бы покрывать.

— Если учесть высшую меру наказания, принятую в штате, то признание в убийстве, которого он не совершал, может стать для него самоубийством.

Кроули покачал головой:

— А что, это, пожалуй, похоже на Перкинса.

— На Перкинса ничего не похоже. Он воздвиг перед нами гладкую стену, на которую мы пялимся. Но за ней что-то есть, пару раз это проскальзывало.

— Не делай из мухи слона, Эйб. Малый сознался. Он убийца. Давай остановимся на этом.

— Понимаю, что работа закончена. И все же что-то меня все-таки беспокоит.

— О’кей, — сказал Кроули. Он снова сел и положил ноги на стол. — Давай разберемся. Что тебя беспокоит?

— Все, Во-первых, мотив. Ведь не убивают человека только за то, что он помпезный осел, а через минуту не утверждают, что он был твоим лучшим другом.