Эль Море - Нити Жизни

• Название: Нити Жизни
• Автор: Эль Море
• Жанр: Современные любовные романы

Правдивое откровение, наполненное реальными событиями, надеюсь, что оно найдет отклик в каждом сердце. Ведь, это стало её историей. Историей для многих из нас, где каждый что-то извлек для себя. В этом переменчивом мире она та, кто знает цену времени. Она не заводит часы, они и так у нее в груди. Для неё жизнь — это короткий саундтрек. В перспективе — за один раз. Впереди мнимое будущее и она идет по краю. Всегда в погоне за тенями, далека от бога, скорбит болью, заточена в ядре одиночества, с багажом противоречивых мыслей и с желанием скорейшей смерти. Найдет ли она мир у своих ног, получит ответы на собственные вопросы, выложит дорогу в бескрайнюю сокровищницу? Да. И это её актуальное руководство по выживанию. Начав с себя, она построит мост в завтрашний день, камушек за камушком, для каждого рядом с ней. Сомневаетесь? Почитайте.

Одни пишут ради денег, другие ради славы, третьи от души и фантазии. Я же начала писать от того, что просто не смогла отпустить этого человека. Никто не смог.

---

— Почему? — спросил отец и, сложа руки на груди — уперся в меня взглядом. Такую позу он принимал, намекая, что готов выслушать. Наивный!

— Не хочу и всё! — В моем голосе звучит раздражение. И он замечает это, но ему все нипочем.

— По-моему, было бы здорово, — спокойно произносит он. — Новый город, новое место учебы, новые друзья. Разве не заманчиво? — продолжает он распинаться.

— А я вот не считаю, что это — хорошая идея. — Я сдвигаю брови и смериваю его взглядом — пытливым, презренным, обвиняющим.

В комнате становится хмуро и промозгло. Даже отопление не спасает. Папа ежится, но не от холода, а от моих ершистых слов.

«Пусть — думаю, — тогда перестанет лезть ко мне с глупыми предложениями».

Я, молча, отворачиваюсь и жду, когда он свалит. Но вот незадача, он все еще здесь. Меня зло берет.

Я слышу шаги, и вот клетчатые тапки уже стоят возле меня и прежде, чем я поднимаю глаза на их хозяина, его рука гладит меня по волосам, словно я ребенок, который нуждается в ласке и обожании.

Мне не по себе, я чувствую в своём теле что-то такое, что отторгает всё это и, не испытывая его терпение, я отодвигаюсь.

— Перестань, — говорю, — я не белье, чтобы гладить меня. Да и ты, по-моему, не утюг! И если ты не заметил, то сообщаю — я давно уже не маленький ребеночек!

Похоже, он меня не слушает и, опустив руки на мои плечи, сжимает их. Я чувствую — он дрожит.

— Ты была и будешь для меня моей маленькой дочуркой.

Меня коробит, как будто температура под сорок и у меня жар. Достала вся их забота и опека — хоть в петлю лезь! Мой гипоактивный мозг истерит, но прикусив язык межу зубами, я удерживаю едкие слова в себе.

— Просто знай, что если захочешь поговорить, я здесь, рядом. И так будет всегда, всегда, — повторяет он, делая упор, словно дает какой-то обет.

Я смотрю на него таким взглядом, словно спрашиваю «правда?», но говорю:

— Спасибо, пап, я знаю.

Он похлопывает меня по плечу и, одарив улыбкой отца, той, с которой одаривают родители своих деточек, испытывая гордость за них, выходит. За закрытой дверью я слышу приглушенный голос мамы, который спрашивает: — Ну, что она сказала?

Я не слышу ответ, потому что папа скорей всего качает головой.

— Ну и хорошо, — успокоившись, говорит мать. — Ей ни к чему лишние волнения, надо подождать и всё наладится.

Я позволяю себе расплакаться и с каждой слезинкой ненавижу себя еще больше. Я улавливаю, как родители идут по лестнице и как кулак отца врезается в деревянный наличник, как ахает мама. Я, словно обретя рентгеновское зрение — вижу, как в нем образуется вмятина, как сыпется побелка с потолка и как сильный, неустанно работающий мышечный насос, размером немного больше человеческого кулака постепенно ослабевает, теряя функциональность. И это напомнило мне картинку из интернета, когда я изучала очередную статью с кричащим заголовком — «Пороки сердца». Там было изображено красное сердце, собранное из пазлов, но только в нем не хватало пары заполненных мест, вместо них были пустые белые пробелы…

Пристанище кофеманов представляло собой по планировке студию. Один этаж, большущие стекла, доска с мелком снаружи, где выписывали особенности сегодняшнего меню, несколько столиков, расположенных по бокам от входа и горшочки с пальмами, а сверху всего этого зеленый навес. Я зашла, ответственный сторож оповестил о моем присутствии, едва я переступила порог. Ох, уж мне, эти колокольчики, — мысленно я выговорилась.

Осматриваюсь, а народ тут просто кишит. Школьники и студенты — трепятся, пялятся в ноуты, листают журналы, перекусывают и так далее. Я вспоминаю, что недалеко тут, кажется, вдобавок, есть университет, а то и два. Иду к вытянутой витрине, до меня доносятся обрывки из разговоров и закрадываются ощущения, что я частично замешана в делах каждого из них. Обложки комиксов, фотографии Бруклина, Манхеттена, Нью-Йорка — украшают кирпичные стены, киносъемочные прожекторы в качестве светильников над всем этим, а по плазменным экранам, те, что прикреплены на колоннах, поддерживающих потолок, — крутятся лучшие пейзажи мира.

Кто-то идет мне на встречу и тащит с собой кофе, налитый в бумажный стаканчик. Запах свежесваренного напитка ударяет мне в нос. Это действует на меня, как на кошку, которой поднесли блюдце с валерьянкой. И я уступаю этому пагубному всепоглощающему желанию.

Тут меня замечают и парень с фартуком до колен, подходит ко мне:

— Добро пожаловать.

Я слегка улыбаюсь.

— Вы одна или с друзьями?

— Ко мне позже присоединятся.

— Хорошо — говорит официант. — Вы желаете, столик в зале или пройдете во внутренний двор на открытую площадку?

— Второй вариант.

Парень берет меню и идет вперед, я синхронно следую за ним. Пол превращается в каменную плитку квадратиками, солнце мягко перебирается по моим волосам, воздух сладок и бодр. Я сажусь на плетеный стул за указанный столик. Передо мной открытое меню.

— Я подойду позже, приятного отдыха, — говорит он.

Я встречаюсь с ним взглядом и слегка наклоняю голову — киваю.

Сижу и изучаю перечень предлагаемых мучных изделий, а также ассортимент кофе. В меню воплощены все традиции американских кофеен и их выпечки: чизкейки, различные салаты, пончики, тирамису, круассаны, сорбеты, милкшейки, бейглы с различными начинками.

Я ловлю себя на мысли, что хочу двойное мокаччино и тирамису. У меня буквально слюнки текут от одного представления, что я это поглощаю.

Через несколько минут, заметив мой блуждающий взгляд, ко мне подходит официант, спрашивает:

— Вы определились?

— Да, — говорю я и называю сначала кофе, потом десерт.

Он черкает это ручкой в мини блокнот, закрывает его и тянется, чтобы забрать меню. Но я мотаю головой, и он обрывает свои действия. Выпрямляется.

— Спасибо за ваш заказ.

Не зная, что на это брякнуть — мило улыбаюсь. Он отходит.

Я поднимаю глаза, через прозрачную синеву вглядываюсь в глубины неба, вперед, сквозь все семь слоев стратосферы — тропосфера, стратосфера, мезосфера, термосфера, экзосфера, ионосфера, магнитосфера. Дальше в космос, через девятую планету нашей солнечной системы — в темноту, в неизвестность, в другие миры и галактики. Если бы я только могла, но я не могу… Я заперта — здесь, в этом теле. Возможно, если б у меня был такой же охранный механизм, как у планеты Земля, который предотвращает проникновения вредных излучений, отражает радиоволны и уничтожает метеориты, проникающие в атмосферу из космоса, поддерживает необходимые условия для существования всех видов организмов — я была бы надежно защищена. Но наверно, как обычно, я много прошу. Не заслужили люди подобной мантии, окутывающей нашу планету.

Чашка на блюдце брякает о поверхность стекла, рядом же возвышается тирамису на плоской черной тарелочке.

— Приятного аппетита, — галантно произносит официант и удаляется.

Я беру ложку, наклоняю язычок сахарницы в чашку и сыплю на глаз. Затем мешаю. Пробую. Сладко кофейный вкус обволакивает язык, стремясь в мой пищевод.

Я закрываю глаза — дремлю в тени, окруженная беззаботными пальмами в огромных кадках, я не слежу за временем, а ведь оно непрерывно двигается, в каком-то искаженном смысле.

Лезу в карман и вытаскиваю сотовый. Брелок от него клацает, зацепившись за плетенку, удерживающую стеклянную крышку столика. В глянцевом экране я отражаюсь расплывчатой тенью, чернильном пятном, лужицей на асфальте.

«Замечательно» — думаю и отправляю кусок тирамису себе в рот. Жую. Параллельно снимаю блокировку с телефона, перехожу в журнал вызовов и, возя пальцем по сенсорной панели, натыкаюсь на номер без инициалов.

«Так, а вот и ты!» — говорю про себя. И подумав с минуту, делаю вызов. Гудки, а потом ответ.

— Доктор Итан Миллер, я вас слушаю.

Я молчу, испытывая его терпение.

— Я вас слушаю, — повторяет он. — Говорите. Вас не слышно.

Я отключаюсь.

Тут же проходит обратный вызов, я отключаю звук, но телефон продолжает ползти по крышке — вибрируя.

— Ну и дурак, — тихо произношу я.

Через девять звонков и восьми сбросов, я все же сдалась, ответила:

— Вы не устали? — заявляю я.

— Кто вы?

Вот те и приехали. Хорошо же врачи помнят своих пациентов.

— Ваше наказание, — ехидничаю я. Не знаю, почему, но не прет меня с ним на вежливость.

— Полина?

— Угадали, — говорю, а сама прокручиваю папину любимую присказку: «Возьми с полки пирожок, там их два, возьми тот, что на верхней полке, сдуй пыль и положи обратно».

— Ты знаешь, что ты нарушила правила госпиталя?

После этой фразы я стала думать, как бы тактично его послать. Не придумала и пока решила язвить в привычной для меня манере:

— А что, вам уже понизили зарплату или направили в кадры за трудовой?!