Ольга Кучкина - Свободная любовь

• Название: Свободная любовь
• Автор: Ольга Кучкина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9691-0661-1

Свободная любовь – на первый взгляд, вещь довольно сомнительная. Обычно за этими словами скрывается внебрачная, а то и продажная любовь. Ею занимались жрицы любви, чью профессию именовали второй древнейшей. Потеряв флер загадочности и даже величия, она дожила до наших дней в виде банальной торговли телом. Не о ней речь. Свободная любовь – вымечтанный личный и общественный идеал. Любовь мужчины к женщине, любовь человека к человеку, любовь к жизни – свободная любовь. Валентина Серова и Константин Симонов, Инна Чурикова и Глеб Панфилов, Сергей Юрский и Наталья Тенякова, Сергей Соловьев и Татьяна Друбич… Их истории составили третью книгу – «Свободная любовь» – как продолжение первых двух – «Смертельная любовь», и «Любовь и жизнь как сестры».

---

По его сценариям поставлены фильмы «Парень из нашего города», «Жди меня», «Дни и ночи», «Бессмертный гарнизон», «Живые и мертвые», «Двадцать дней без войны».

В основу легла его военная проза. И читатель, и зритель приняли ее с большим воодушевлением.

Трижды женат. Вторая жена – актриса Валентина Серова.

Изживание прежних иллюзий в отношении к Сталину и к сталинскому режиму, который во многом ему благоприятствовал – пять Сталинских премий чего стоят, – составляло последний период его жизни.

Он умер в 1979 году, завещав развеять свой прах над Буйничским полем возле Могилева. Воля его была исполнена.

Валентина СЕРОВА, актриса

Родилась в 1917 году в Харькове. Мать – актриса Вахтанговского театра Клавдия Половикова, снимавшаяся также в кино. В десять лет Валя впервые вышла на сцену. Профессиональную карьеру начала в ТРАМе (позднее переименованном в Театр имени Ленинского комсомола, затем – в «Ленком»). В 1938 году она становится женой прославленного летчика Анатолия Серова. Ровно через год он разбивается на испытательных полетах. Родившийся сын получает имя Анатолий в честь мужа. Когда через три года она выходит замуж за прославленного поэта Константина Симонова, мальчика отдают в интернат на Урале. Мальчик кончит колонией, алкоголизмом и ранней смертью.

Звездные роли Серовой в кино с конца 30-х годов привлекают огромное множество поклонников. Фильмы «Девушка с характером», «Сердца четырех», «Жди меня» становятся «культовыми».

После войны у Серовой и Симонова рождается дочь Маша. Пятнадцать лет брака заканчиваются, однако, тяжелейшим для Серовой разводом. Алкоголизм делает ее жизнь и жизнь с ней невыносимой.

В декабре 1975 года ее находят мертвой в ее квартире.

Похоронена на Головинском кладбище рядом с отцом Василием Половиковым.

Олег Табаков Безнадежно испорченный русский человек

30 лет назад на экраны вышел фильм «Несколько историй из жизни И. И. Обломова». Главную роль известного русского ленивца сыграл Табаков, полная его противоположность: скорее Штольц, нежели Обломов.

Энергичный, моторный, мощный Табаков может все и все успевает.

Связка ключей

– Про тебя говорят, что ты любишь носить на брюхе связку ключей – что это значит?

– Это было в процессе освоения подвала, который потом назвали «Табакеркой». Тогда надо было контролировать процесс. А когда прибавилось уже и это, мхатовское, хозяйство – ключи как-то отошли в прошлое.

– Ты себя ощущаешь хозяином? Или, скажем, ребенком..

– Когда человек говорит про себя, что он ребенок, это означает, что у него сохранилась свежесть ума пятилетнего ребенка или нерастраченное жеманство, не канализированное естественным способом. Ни к той, ни к другой категории не отношусь. Хозяином я себя ощущаю – да. Это выкристаллизовалось, когда меня в 73-м году Министерство культуры вытолкнуло в Великобританию ставить спектакль «Ревизор».

– Первая твоя зарубежная постановка?

– Да. Почему я туда попал, не стоит объяснять. Возможно, хотели снизить средний возраст выезжающих режиссеров. И вот там я, практически впервые, понял, что все зависит не от вышестоящей организации и даже не от министра культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой, а от тебя самого. Если хочешь, чтобы тебя позвали еще раз, ты должен сделать свою работу качественно, чтобы она долго продержалась в репертуаре.

– Это не чувство хозяина, это что-то другое…

– Чувство хозяина своей судьбы – я в этом смысле говорю. Хотя сейчас, по прошествии лет, я думаю, что я никакой не режиссер, а, наверное, очень профессиональный, квалифицированный актер, который может научить какое-то количество других актеров играть хорошо. Это все вместе не называется спектаклем в моем понимании. Но это очень редкое свойство.

– Как ты их научаешь?

– Просто у меня штампов так много, что я их раздаю. Как Михаил Михайлович Тарханов говорил молодым артистам: у меня шестьсот штампов, а у вас шесть.

– Штамп – это ты пронаблюдал за кем-то и сложил в копилку? Или что-то в себе открыл, что-то сделал и запомнил? Скажем, в знаменитой роли молодого Адуева в «Обыкновенной истории», поставленной Галиной Волчек…

– Не-ет! Адуев – это акт познания… Из идеалиста – в махровые конформисты. Я боюсь показаться патетичным, но это – время, выраженное в человеке. Такое нечасто удается актерам.

– То есть когда речь идет о жанре…

– Когда речь идет о жанре, я скажу тебе, как я поступал. Первая роль в «Современнике», безусловно принесшая успех, была довольно игривая, в пьесе Блажека «Третье желание». Мне было двадцать пять. Ставил единственный спектакль в своей жизни мой любимый актер Женя Евстигнеев. Как говорится: доверил – и не проиграл. Это было 35-минутное антре, последовательно и подробно рассказывающее, как человек пьянеет. С придуманной мною репризой: причина та же….

– Ставшей весьма популярной…

– Да. И в конечном итоге зрители доходили до мочеиспускания.

– Откуда брал, как лепил образ?

– Это был гибрид из моего тестя, отца Людмилы Ивановны Крыловой, и еще одного соседа, так же, как и тесть, печатавшего газету «Правда» по ночам лет пятьдесят.

– Ты в детстве был такой маленький Молчалин. Молчалин, а не Чацкий. Санчо Панса, а не Дон Кихот. Но за жизнь мы кардинально меняемся: в Молчалине каким-то образом прорастает Чацкий, в Санчо Пансе – Дон Кихот..

– Оль, я не склонен рассказывать об облагораживании моей души. Я отношусь к категории тех мужчин, которые совершают поступки. Я помогаю людям не по директивному регламенту или спущенной сверху рекомендации. В свое время, будучи директором «Современника», я отказал племяннице зампреда Совмина: не взял ее в театр. И не одной ей. Ну, в силу того, что я был баловень судьбы и довольно молодой директор, это сходило с рук. Или вот недавно поназывали по телевидению какой-то телевизионный фильм и в нем неосторожно сказали, что я купил стулья для зрительного зала Дворца пионеров. Я действительно купил эти стулья – я больше не буду к этому возвращаться, – но я об этом не говорил. И о других вещах не говорю и говорить не буду. А те, кто говорят, они у меня…

—… проходят по другому разряду?..

– Да. Поэтому кем я стал, Господь ведает. Наверное, сочтемся славою, свое место мне отведут.

– Но ты никогда не хотел играть Гамлета…

– Нет. К слову, и Иннокентий Михайлович Смоктуновский, с его мощным талантом, на мой взгляд, средне играл в одноименном фильме эту роль…

– А «Гамлет» в твоем МХТе тебе нравится?

– Я думаю, это незавершенная работа, но мне нравится.

– Я влюблена в твоих молодых актеров.

– Я тебе еще скажу про Смоктуновского. Когда мы халтурили в одно и то же время на студии научно-популярных фильмов в Алма-Ате и писали текст, я про сахарную свеклу, а он, по-моему, про поголовье бараньего стада – ах, какие дивные у него были интонации! Понимаешь, дело не обязательно в масштабе роли, которую играет актер… Дело в том, как много он может в эту роль вложить.

– У тебя самая масштабная роль – кот Матроскин, всенародный любимец.

– А почему нет? У Бориса Бабочкина – Чапаев. Чем Матроскин хуже? Даже, думаю, Матроскин ширше в сознании народа. Потому что дети сменяются, а там все-таки ограниченный контингент.

Маршал Лелик

– Когда я попросила тебя о встрече, ты сказал: ничего интересного, я удачник…

– Я удачник, выполняющий взятые на себя обязательства.

– Меня как раз интересует философия удачи.

– Восемь лет назад – в зале 40 % зрителей, женщины-актрисы гасят окурки о батареи в гримерных, срач, пьянь, воровство. На приведение в норму понадобилось меньше полугода.

– В чем секрет?

– В неотвратимости наказания и отсутствии индульгенций. Кто бы ни был, как бы ни был – и так далее. Два сезона понадобилось, чтобы появились аншлаги.

– Чего это тебе стоило? Тебе?

– Я не склонен об этом говорить. На все я положил восемь с половиной лет. Я сократил реализацию своих актерских способностей раза в четыре. За восемь первых актерских лет я снялся в сорока фильмах, в результате чего заработал инфаркт в двадцать девять. Тут, видишь, инфаркта нет…

– А давление?

– Нормализовал. Четыре ингредиента, и нормально.

– Ты, когда маленьким писал папе письма, подписывался: «маршал Лелик Табаков». Этот маршальский жезл так и носил всю жизнь?

– Честолюбец? Наверное, честолюбец. Хотя какое честолюбие! Как говорится в одной несовершенной эпиграмме: «Волосы дыбом, зубы торчком, старый м…к с комсомольским значком». Евтушенко – по-моему, про Безыменского. Ну какой безумец мог пойти в этот театр в 2000-м году! Ты вспомни…