Алла Авилова - Откровение огня

• Название: Откровение огня
• Автор: Алла Авилова
• Издательство: Амфора
• Жанр: Триллер
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-773-5

Роман рассказывает о таинственной судьбе рукописи «Откровение огня», в которой удивительным образом переплетаются христианский и буддийский мистицизм.

---

— А они не спали! — воскликнул тот.

— Как это не спали? Что же они делали?

Колян запялился на Макария и сказал медленно, дробя слова на части:

— Ты что, ни-че-го не ви-дел?

Брат Макарий вспылил:

— Кончай балагурить! Ты как вообще посмел забраться к затворникам?

— А ты?

Макарий подавился от негодования.

— Я скажу о тебе отцу Захарию!

— А я скажу ему — о тебе! — заявил нахальный малец.

— Я искал тебя у затворников!

— Почему это у них?

— Я чувствовал. Меня словно вело.

— Так и меня вело, — искренне поразился Колян.

— Зачем ты выпрыгнул из окна?

— Так говорю же: повело.

Макарий вспомнил, как накануне Колян любопытничал о затворниках, домик которых был виден из окна кельи. Ему пришлось даже ставни прикрыть, чтобы отвязаться от послушника. Монах поднял указательный палец и внушительно сказал мальцу:

— Это тебя бес сманил.

— А тебя?

— Господи! — похолодел брат Макарий и перекрестился.

— Не бес это был, — успокоил его Колян. — Я крестился, когда шел к затворникам. А ноги все равно шли. Не бес в них был. Ход им задали затворники.

— Откуда тебе это знать?

— Я как с отцом Константином переглянулся, так знаю: он меня позвал. Ну а тебя, выходит, позвал отец Евларий.

От слов Коляна в душе Макария взметнулся вихрь. Он машинально перевел на послушника взгляд, а тот, не давая ему передышки, спросил:

— Ты и вправду ничего не видел или притворяешься?

Этот вопрос обдал монаха ужасом.

— Ты о чем? — сдавленно прошептал он.

— Они же не лежали.

— Не лежали? А что же они делали?

— Висели в воздухе.

Инок вскочил и попятился от послушника как от чумного.

— Воистину! Они пола не касались. Верно говорю! — горячо убеждал его Колян.

«К Заступнице припасть!» — раздалось в голове у Макария, и он побежал к храму.

2

«Дитяти — откровение воды об огне,

отроку — откровение огня о земле,

зрелому мужу — откровение земли о воздухе,

старцу — откровение воздуха о Его дыхании.

Дитя, не понявшее откровения воды, убоится огня.

Отрок, не вникший в откровение огня, презрит землю.

Муж, не внявший земле, не удостоится откровения воздуха.

Старец, не получивший откровения воздуха, впадет в детство».

Гальчиков из Московской патриархии охотно согласился найти для меня фактические данные о Евларии и кенергийцах. Он обещал мне их сообщить уже на следующий день, однако, когда я ему позвонил, его ответ был короток:

— Инок Евларий в нашей церковной жизни никак не выделился, и о так называемых кенергийцах нам ничего не известно.

— Как же тогда понимать сообщение в «Историческом вестнике»? — спросил я его.

— Это, должно быть, недоразумение.

Еще одно недоразумение. Недоразумениям я всегда не доверял.

— Кстати, а откуда «Откровение огня» поступило в АКИП? Что указано на этот счет в каталожной карточке? — поинтересовался вдруг Гальчиков.

— Рукопись приобретена у какого-то частного лица. В таких случаях АКИП прежнее местонахождение книг посетителям не сообщает.

— Мда, похоже, что дело безнадежно со всех сторон. — заключил тот, на кого я надеялся, и разговор окончился.

«Недоразумения» вокруг «Откровения огня» не оставляли меня в покое. Я решил покопаться в научной литературе и обратился к систематизированному каталогу Библиотеки Ленина. В ее гигантском фонде, который, как считается, уступает по объему только библиотеке американского Национального Конгресса, оказалось считанное количество монографий, посвященных русским духовным течениям — впрочем, последних было и в действительности немного. Просмотрев именные и предметные указатели всех сколько-нибудь значительных работ, я установил очередную странность: «самая интригующая древнерусская рукопись» нигде не упоминалась. Было такое впечатление, что специалисты по религиозной литературе, исследователи апокрифов, историки церкви о ней и не слышали. Кого же она тогда интриговала? С этим вопросом я уперся в глухую стену. Оставалось признать, что ходу дальше нет, и вернуться к диссертации. И только я это сделал, как по чистой случайности, с совершенно неожиданной стороны, вышел на бесценный источник информации. Получилось это так.

Мне потребовалось посмотреть статью о русских погребальных традициях, которая была опубликована в Научных записках Томского университета за декабрь 1913 г. В разделе о схожих эсхатологических мотивах в славянских и азиатских легендах я обнаружил любопытный пассаж:

«В одном из рязанских монастырей, а именно — в Захарьиной пустыни у Красного села Суровского уезда, монахами практиковалось так называемое „высокое пение“. Необычное для русского православного обряда, оно имеет аналоги на Востоке — например, обертонное пение в тибетских монастырях. Происхождение этой своеобразной традиции под Рязанью восходит к началу XVI века и, наверное, навсегда останется загадкой, ибо связано с именем таинственного затворника, преподобного Евлария, появившегося в монастыре „неизвестно откуда“».

Сообщение сопровождала сноска на статью краеведа И. Г. Сизова «Старинные монастыри в Рязанской губернии», напечатанную в февральском выпуске «Любителя древности» за тот же, 1913 год — то есть за три года до сообщения о кенергийской рукописи в «Историческом вестнике». Конечно же, я немедленно заказал этот журнал. Он оказался популярным изданием, полным исторических курьезов, анекдотов и занимательных рассказов о событиях в прошлом.

Статья Сизова содержала исторические свидетельства и легенды о четырех, в его время уже не существовавших монастырях. Захарьина пустынь выделялась среди других смутной историей и драматическим концом. В конце XVIII века эта обитель была захвачена грабителями и вслед за этим осаждена военным отрядом, присланным на поимку банды. Во время осады произошло убийство и был совершен поджог, что никого не удивило бы, если бы перед этим там не имело место впечатляющее «чудо». Только находившиеся в Захарьиной пустыни бандиты и попавшие к ним в руки монахи знали, как увязалось одно с другим, но они исчезли — все, кроме одного: убитого.

Следствие, проведенное после гибели монастыря, зашло в тупик. Ознакомившись с его материалами в губернском архиве, Сизов особенно заинтересовался последним захарьинским «чудом», о котором имелось подробное свидетельство очевидца, и вознамерился разобраться, почему оно не получило подобающей известности. Краевед отправился в Красное село, рядом с которым располагалась Захарьина пустынь, а затем в Спасский Шоринский монастырь в соседней с Рязанской, Тамбовской губернии, где нашли приют после пожара спасшиеся от бандитов захарьинские иноки. «Разысканья» охладили его пыл: оказалось, что «чудотворец» имел сомнительную репутацию. В Спасском монастыре его называли «кенергийцем», что для богобоязненного Сизова было то же самое, что еретик. Он не стал дальше углубляться в драму Захарьиной пустыни, ограничившись составлением двух текстов, вкратце передававших услышанное им от красносельских старожилов и от спасско-шоринских монахов. Первый он назвал «народным преданием», второй — «монастырской легендой».

История Захарьиной пустыни представала и там и там с огромным перевесом эпизодов, относившихся к XVI веку — времени ее возникновения и становления. Как оказалось, в памяти крестьян она отпечаталась совершенно иначе, чем в сознании монахов. Народное предание и монастырская легенда расходились во многих подробностях не только друг с другом, но и с третьим источником — «Житием преподобных Захария и Евлария», обнаруженном Сизовым в материалах следственного дела. Это житие было составлено незадолго до гибели монастыря, когда готовилась канонизация отцов, прославивших обитель. Особенно сильные расхождения имелись в характеристиках «неизвестно откуда пришедшего» Евлария, его взаимоотношениях с основателем пустыни Захарием и значении происходивших там «чудес». В далеком прошлом небольшого монастыря у Красного села обнаружилось не меньше противоречий, чем при выяснении обстоятельств его гибели. К такому заключению пришел и Сизов. Не надеясь в них разобраться, краевед вышел из положения наиболее простым способом: он поместил в своей статье в один ряд все три варианта истории Захарьиной пустыни, чтобы читатель сделал собственные заключения. Не знаю, как другие — я был ему за это признателен.

Надо было признать, житие Евлария и Захария напоминало многие другие, то же можно было сказать об обоих устных источниках — народном предании и монастырской легенде. Опубликованные Сизовым тексты содержали типичный для религиозных сказаний набор элементов: таинственный странник, затворники, явление ангелов, озаренные иконы, чудодейственные могилы, карающий огонь. Однако, не выделявшиеся особым своеобразием в отдельности, они производили интригующее впечатление как одно целое. Интриговали, наводили на мысли разночтения. Три источника были в сущности три кривых зеркала, которые к тому же стояли на разном расстоянии от объекта и отражали его в отличных друг от друга ракурсах.