Марина Логунова - Печальные ритуалы императорской России

• Название: Печальные ритуалы императорской России
• Автор: Марина Логунова
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02856-3

В государственной культуре символы и церемониалы всегда играют важную роль. За деталями этикета встают вопросы политики государства, его идеологии и престижа верховной власти…

Сегодня наблюдается закономерный процесс возвращения интереса к вопросам этикета, подготовки и проведения различных церемоний в Российской империи, и связано это с необходимостью возвращения к традиционным для нашей страны ценностям, нашедшим отражение в менталитете русского народа. Только опираясь на глубокие знания, можно создавать новые традиции и ритуалы, вбирая опыт предков и привнося в них реалии своего времени, поэтому изучение отработанного строя проведения государственных мероприятий, к которым в первую очередь относятся императорские похороны, настоятельно продиктовано современностью.

Траурный ритуал является отражением культурных, религиозных, политических, эстетических и этических норм, принятых конкретным обществом в определенную историческую эпоху.

До настоящего времени не было предпринято комплексного анализа похорон членов императорской семьи в России в XVIII–XIX вв. Впервые подробно и на протяжении продолжительного периода истории изучены и проанализированы все элементы государственного мероприятия такой значимости, как траурный ритуал в Российской империи. Уникальная книга Марины Логуновой позволяет заполнить существующий в исторической науке пробел и способствует отработке современных государственных мероприятий высокого уровня.

---

Следует особо рассмотреть похороны царевны Натальи Алексеевны.[205] Сестра Петра I царевна Наталья Алексеевна (25.08.1673–18.06.1716) погребена в Лазаревской церкви Александро-Невского монастыря 17.11.1717 г., в 1723 г. захоронение перенесено в Благовещенскую церковь Александро-Невского монастыря (с 1797 г. – лавры), скончалась от катара желудка.

На момент ее смерти Петр I находился в Данциге, он отложил похороны сестры до своего возвращения из-за границы и распорядился построить в Александро-Невском монастыре для ее погребения особую церковь во имя святого Лазаря. Набальзамированное тело царевны оставалось во дворце до возвращения брата. В ее похоронах наиболее значимым является одно из первых прямых указаний на бальзамирование тела. Царь оплатил расходы по трауру: на «дело печального платья» по Наталье Алексеевне он велел выдать до 535 ефимков. Вернувшись в Петербург 10 октября 1717 г., царь только месяц спустя, 13 ноября, отдал князю Меншикову приказание о церемониале перенесения тела Натальи Алексеевны в Александро-Невский монастырь; 15-го он сам осмотрел приготовления, а 17 ноября, в день Св. Лазаря, присутствовал при выносе тела и погребении. Роспись, состоящая из 22 пунктов и указывающая, каким образом была сформирована траурная процессия, позволяет говорить об ориентации на западноевропейские ритуалы.[206] Новая традиция, получившая развитие в первой четверти XVIII в., позволяет говорить о петербургском характере царских, впоследствии императорских, похорон.

И. Никитин. Портрет царевны Натальи Алексеевны (1673–1716)

В траурном шествии при разделении на группы принимали участие маршалы, чьи фамилии были указаны в документах, это явилось своеобразным репортажем о событии с одной стороны и демонстрацией степени приближенности определенных лиц к особе монарха, с другой. Была задействована государственная символика, что соответствовало статусу усопшей: корона, царский балдахин, его несли военнослужащие. Сани с гробом царевны везли лошади, как при похоронах некоторых сподвижников Петра I. Кладбище находилось далеко, если сравнить это расстояние с тем, которое предстояло преодолеть комнатным стольникам, несшим по очереди одр или сани с гробом усопшего представителя царской фамилии по территории Московского Кремля, поэтому использование лошадей в данном случае было необходимым. В процессии участвовали иностранцы и женщины, это не абсолютное новшество, но, тем не менее, еще не русская традиция в 1717 г. По обыкновению духовные лица открывали шествие, за ними следовал двор Натальи Алексеевны, а это было нововведением. Старые московские чины – сибирский царевич, бояре, окольничие, ближние стольники – шли отдельной группой, замыкая процессию, что показывало более высокое положение в иерархии новых людей против старых чинов. Новым в похоронах Натальи Алексеевны оказалось и траурное убранство, которое использовалось не только для ее дворца, но и для Зимнего дворца Петра I, дворцов А. Д. Меншикова, царицы Прасковьи Федоровны и родственников по матери царевны – Нарышкиных.

Похороны царевича Алексея Петровича

Сложность внутрисемейных отношений отразилась на похоронах царевича Алексея Петровича[207] (18.02.1690–26.06.1718, погребен 30.06.1718 г. в Петропавловском соборе). Обстоятельства смерти царевича Алексея Петровича навсегда покрыты туманом неизвестности, но эта тема остается за рамками данной книги. Царевич, подвергнутый пыткам, скончался, по официальной версии, естественной смертью в каземате Трубецкого бастиона Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости.[208]

Ф.-Х. Вебер, оставивший подробные воспоминания о своем пребывании в России, побывал и на похоронах старшего сына царя. Согласно мемуаристу, взволнованный Петр Алексеевич навестил Алексея утром в день его смерти, простил и благословил. Однако никаких свидетельств, подтверждающих подлинность этой драматической сцены, нет. Известно только, что 26 июня 1718 г. с 8 до 11 часов утра Петр I присутствовал на последнем допросе и пытке сына, оказавшихся фатальными для царевича. Алексей умер в тот же день в 6 часов вечера.[209] Посещение Петром в тот же день вечерней службы в Троицком соборе рядом с Петропавловской крепостью пытались объяснить необходимостью молить о прощении, но это не более чем предположение, так как участие во Всенощной для царя было обычным делом.

Тело покойного в гробу, обитом черным бархатом (черный цвет использовался в связи с тем, что Алексей Петрович был вдовцом) и покрытом богатой золотой парчой, перенесли в Троицкий собор, где оно было выставлено в течение двух дней для прощания, и все желающие могли видеть его. Н. Г. Устрялов указывает на противоречия в показаниях свидетелей: одни говорили, что гроб был выставлен в Троицком соборе на Троицкой площади, другие утверждали, что сначала либо в Комендантском доме Петропавловской крепости, либо рядом с ним. Как бы то ни было, последнее прощание проходило в соборе Святой Троицы[210] напротив крепости. Четыре офицера лейб-гвардии стояли постоянно у гроба, составляя стражу и допуская несчетное множество приходивших к последнему целованию руки царевича.

30 июня 1718 г. состоялся обряд погребения, на похоронах пели лучшие царские певчие. Вечером в сопровождении царя, царицы и всех придворных чинов тело покойного из церкви Святой Троицы снова было перенесено в крепость в недостроенный Петропавловский собор, где и положено в погребальном склепе, рядом с его супругой. Царь и остальные провожатые в этой печальной процессии держали в руках маленькие горящие восковые свечи, но все были без траурных мантий (!), и только одни дамы одеты были в черные тафтяные платья. Присутствующие на похоронах уверяли, что его величество, провожая тело сына в церковь, горько плакал и что священник для своей речи взял текстом слова Давида: «Ах, Авессалом, сын мой, Авессалом». Не ясно, кто решил провести параллель Алексея с библейским Авессаломом, сыном царя Давида, замыслившим занять престол отца с помощью восстания и поддержанным народной любовью. В сравнении с библейским героем Алексей не подходил на роль мятежного воителя, да и степень участия Петра в «царевичевом деле» далека от позиции царя Давида, строго наказывавшего своему военачальнику щадить жизнь сына. Тем не менее в панегириках начала XVIII в. Петра сравнивали со многими библейскими героями и, в частности, с Давидом. Ссылка на библейского Авессалома спустя несколько лет была повторена в «Указе о наследии престола» (1722 г.).

Могилы кронпринцессы Шарлотты-Христины-Софии, царевича Алексея Петровича и царевны Марии Алексеевны в Петропавловском собореИ.-Г. Таннауэр. Портрет царевича Алексея Петровича (1690–1718)

О реакции Петра на смерть сына можно только догадываться. Удивляет, что даже формального траура объявлено не было. Во всяком случае в журнале трауров, бывших при дворе, который вела экспедиция церемониальных дел, замечания о нем отсутствуют: по особам российского Императорского дома первым в списке указан сын и наследник (с 3 февраля 1718 г.) Петра I царевич Петр Петрович (27.10.1715–25.04.1719), траур нему был установлен сроком на один год.[211]

После смерти царевича Алексея Петровича, но еще до похорон, 29 июня царь не упустил возможность традиционно отпраздновать свои именины, в это же время отпраздновалась годовщина Полтавской битвы – один из наиболее жизнерадостных праздников придворного календаря. В письмах Петра того периода, посвященных, как обычно, повседневным государственным заботам и дипломатическим делам, нет никаких следов раскаяния или горестных чувств, на что обратили свое внимание исследователи, занимавшиеся разработкой данной темы.[212] На следующий день после похорон Петр I уже провозглашал тосты по случаю спуска на воду нового военного корабля в компании своего нового князя-кесаря И. Ф. Ромодановского и нескольких английских корабельщиков.

Похороны царевича Петра Петровича (Шишечки)

Не прошло и года с момента смерти царевича Алексея Петровича, как пришлось хоронить наследника престола царевича Петра Петровича (Шишечку) (27.10.1715–25.04.1719, погребен 26.04.1719 г. в церкви Воскресения Лазаря Александро-Невского монастыря, 24.10.1725 г. прах царевича Петра Петровича перенесен в Благовещенскую церковь Александро-Невского монастыря).

Л. Каравак. Царевич Петр Петрович в виде Купидона

Неожиданная кончина провозглашенного 3 февраля 1718 г. наследным царевичем Петра Петровича повергла двор в великое смущение и глубокую печаль. Обстоятельства кончины мальчика, являвшегося главной надеждой своего отца, и по сей день точно не выяснены.[213] По старой традиции похороны состоялись очень скоро – на следующий день после кончины. Погребение этого горько оплакиваемого наследника совершалось 26 апреля в 15 часов с торжественными церемониями при пушечной пальбе. Впереди шли офицеры гвардии, со своим отрядом из 240 человек, держа оружия на погребение. Обер-офицеры были одеты в черное с флером на шляпах и шпагах, унтер-офицеры с флером только на касках. За этим отрядом следовали 50 преображенцев с горящими факелами, затем – певчие и духовенство, певшие попеременно свои погребальные гимны. Гроб и колесница обиты были алым бархатом с золотой бахромой, на них лежали государственные знаки. Петра I сопровождали знатнейшие придворные чины, все одетые в черные траурные мантии. В процессии принимали участие русские и иностранные дипломаты, военные и гражданские чины в большом количестве, в черных одеждах и длинных мантиях. Процессия шла пешком до реки Невы, где тело было принято на погребальную шлюпку, на которой поместились важнейшие особы, остальные провожатые переплыли реку на собственных шлюпках. После богослужения в Александро-Невском монастыре тело было предано земле в Лазаревской церкви, и царь возвратился в той же погребальной шлюпке назад, «поспешил к своей безутешной супруге, в присутствии которой выказывал особую бодрость и твердость духа».[214]