Евгений Лундберг - Кремень и кость

• Название: Кремень и кость
• Автор: Евгений Лундберг
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1931

---

Его подтягивало под плот, он уже не шевелился. Крот перехватил падающий шест и кинул его в противников. Шест был слишком тяжел и упал ниже, чем он рассчитывал, ударив двоих из нападавших по ногам. Вскрикнули ли они, упали ли, Крот уже не видел.

Младший из светловолосых был так слаб, что люди чужого племени не тронули его. Болезнь и бред внушали суеверный страх чужеземцам, так же как и людям пещерного племени. Больного перенесли на берег. Плот втянули на отмель. Когда победители срывали с Крота одежду, под бревна плота упало ожерелье из медвежьих зубов, за ним обломки Мамонтова бивня и Изображение лошадиной головы с раздувающимися ноздрями. Легкий нагой юноша кинулся за ними в воду, двое взрослых помогли ему отвести в сторону плот, внимательные руки подняли со дна невольные дары пещерного становища, внимательные глаза предводителя оценили их высокое мастерство.

Тела убитых уплывали по течению.

XI. Чужой язык

Светловолосый понемногу привыкал к нравам чуждого племени. Болезнь спасла его от смерти, болезнь же облегчила переход к новой жизни. Бред давно прошел. Светловолосый считал, что душа его возвратилась в тело после мучительных скитаний по иным мирам, но по-прежнему дни и ночи лежал, не отзываясь ни на голоса, ни на толчки.

Время от времени над больным наклонялись черноволосые, длиннобородые люди. Раза два у него перед глазами мелькнули украденные Кротом драгоценные предметы — ожерелье из медвежьих зубов, лошадиная голова и обломок кости с неясным, едва намеченным рукою резчика рисунком. Бороды приближались и удалялись. Блестящие глаза недоброжелательно следили за движениями Светловолосого — за его дыханием, за вздрагиванием век, за легкой дрожью ослабевших ног. Чужой — значит враг, так чувствовали и иноплеменники и Светловолосый. Проще всего — убить, а остался жить — пусть ходит и ест, как все, пусть не притворяется полумертвым, точно испуганное насекомое.

Как ни чужд был Светловолосому язык иноплеменников, звук отдельных слов запечатлелся в его памяти. Слова эти по мере повторения закреплялись, приобретали определенный смысл. Иногда он повторял их про себя, даже не удивляясь тому, что такими несхожими звуками обозначаются одни и те же предметы.

— Спроси, — говорили иноплеменники друг другу.

— Глядит, звереныш, — сердито ловили они украдчивый взгляд пленника.

Толчок ногою, еще толчок. От страха усиливалась слабость, слабость помогала притворству. Его оставляли на время в покое, но по отдельным словам, до голосам, по трудно уловимым изменениям лиц он чувствовал, что настроения иноплеменников сменяются, как непогода и ведро раннею весною.

— Он — разведчик, он передовой племени лесных людей. За ним по пятам придет все племя.

— Наберется сил и убежит ночью. Надо его убить.

— Нам, людям больших рек, не нужны лесные люди. Он слаб. И к тому же нем и глух к нашей речи. Убить.

Светловолосый открыл глаза.

Это означало: не нем и не глух.

Ему стянули ремнем руки и поволокли дальше от берега, на середину широко раскинувшегося стана. На четвертый день снова развязали, кинули ему пищу, и видно было, что злоба против него поулеглась. Когда всем стало ясно, что он на самом деле еще очень слаб и вовсе не притворяется, ему дали испить меду, смешанного с настоем горьких трав. Такого напитка не готовили жители родной пещеры. И снова мелькнули в руках иноплеменников похищенные у медвежьего племени предметы.

Бородатые не расставались с ними, и Светловолосому стало ясно, что жизнь его как-то связана с этими предметами.

Притворяться дольше не стоило. Его стали сытно кормить. Никто не отгонял его от огня.

И вдруг снова все изменилось. Был вечерний час, костры разгорались, журавли трубили в лугах, человеческие двойники — тени — стали длинными и изменчивыми. Люди темноволосого племени шумно делили между собою улов. Крупная рыбина, сверкнув красноватою чешуею, упала на траву возле Светловолосого. Юноша поднял ее и несмело протянул ближайшему из стоявших у костра мужчин. И вдруг раздался низкий, как ворчанье медведя, крик:

— Рыбу ему дают! Рыбу — лесному человеку!

Казалось, от этого злого крика ярость овладела племенем. И мужчины и женщины неистовыми голосами утверждали то, о чем за секунду до этого никто не думал: будто Светловолосый и его убитые спутники приплыли не от верховьев реки, а от устья, чтобы отбить похищенную племенем в приморье женщину. Все знали, что плот принесло сверху, с восхода, а девушку взяли на закате, там, где почти необитаемые, уходящие на полночь леса спускаются к приморским пескам. Но в данную минуту никто не интересовался тем, как это произошло на самом деле.

Племя вспыхнуло яростью, точно сухая степь огнем. У пленницы были светлые волосы, у пленника тоже. Отчего бы им не быть детьми одного племени?

Светловолосый уже раньше заметил, что мужчины чужого племени легче, чем его родичи, приходят в бешенство, но столь же легко успокаиваются. Толпа бросилась за пленницей. Привели высокую, юную, тяжелую, как буйволица, девушку, с глубокими рубцами на щеке и на плече — рубцы эти не хуже искусного ожерелья украшали ее.

Руки иноплеменников протянулись вперед: все указывали на волосы пленников. Женщина и юноша выделялись светлым пятном среди темноволосой толпы.

Пленники с испуганным недоуменьем взглянули друг на друга. У нее были почти белые с рыжим отсветом волосы. В своем племени Светловолосый видел волосы таких оттенков только у древних старцев. Сам он был гораздо темнее пленницы, тоньше ее в кости, ниже ростом. Такие сильные и высокие женщины не рождались в медвежьей пещере.

— Говори! Говори! — требовали люди чужого племени от пленницы, толкая ее вперед я дергая за волосы.

Она поняла, что и он — пленник, что ему, как и ей, угрожает опасность, и о чем-то быстро, серьезно и негромко заговорила на родном языке. Ее речь показалась Светловолосому еще более чуждой, чем полуусвоенная речь половившего обоих племени. Но девушка понравилась ему. У нее были белые, под корою грязи и ссадин, ноги. Несмиренное буйство и силу угадывал он по движениям этих ног, по глазам, по завиткам волос, по тому, как она упрямо отталкивалась от тащивших ее людей. Он и она были товарищами по судьбе, как два отбившихся от стада буйвола. Несхожие между собою, они оба еще резче отличались от неистовствующих вокруг мужчин и женщин. Юн не мог ей ответить, но она поняла, что в его молчании было дружелюбие.

Метала тяжелые слова пленница, молчал Светловолосый, зорко следило за обоими притихшее племя. И вдруг все снова закричали, затопали, замахали руками, засмеялись.

— Чужие! Чужие! — понял Светловолосый смысл этого крика. Пленницу увели. Светловолосого вытолкнули из круга. Он стал следить за тем, в какую часть стана ведут пленницу, чтобы разыскать ее позже, но грозный окрик заставил его оглянуться. На плечи опустились темные, сильные, в буграх жил руки, у самого лица его тускло зажелтели древней желтизной изображенье коня и ожерелье. Светловолосый понял, что на этот раз придется отвечать. Он повторил несмело — впервые в жизни своей и в жизни своего племени — на языке обступивших его чужих людей:

— Говори, — и в знак покорности слегка пригнулся, опустив руки ладонями к земле.

Когда надо было отвечать «да», он еще ниже опускал руки; когда надо было отвечать «нет», он с подчеркнутым недоумением и страхом глядел в глаза допрашивающих. Иногда он решался произносить отдельные слова на языке чужого племени, и когда он это делал, все племя волновалось непонятным для себя, но глубоким и не злобным волнением. Слово — точно капля крови, упавшая из жил племени в открытую жилу чужака. Одна только капля, и он уже как-будто не чужой — камень, принесенный из далеких стран и положенный среди издревле задымленных камней очага.

— Это принадлежит людям твоего племени? — Да.

— Такого много у твоего племени?

— Много.

— Люди твоего племени сами режут это из кости?

— Сами.

— Или, может быть, добывают это у других племен?

(примечание к рис.)

— Нет, сами.

— И костью для резьбы владеют люди твоего племени?

— Да, владеют.

— Много этой желтой кости вокруг жилищ твоего племени?

— Да, много-много…

— А это есть у твоего племени?

— Нет.

Перед глазами пленника оказались предметы из янтаря, одни белые, как молоко, другие желтые — желтее мамонтовой кости и прозрачнее меда. Видно было, что и янтарь у племени не свой, а перешел издалека из рук в руки. И тут только понял пленник, что чужое племя любит украшаться, а своих украшений у него нет. Цвет к цвету подобраны меха на одеждах. Жилы прошиты узором. Цветные раковины — «от теплых вод», вспомнил он рассказы Рысьих Мехов — поблескивали на одежде. У иных зрелых охотников на оружии и на одежде были отметины знакомых ему цветов, нанесенные растительными красками. У других мелкие янтаринки дрожали возле шеи. Женщины с веселой жадностью трогали руками ценные предметы. И путаные мелкие узоры были насечены на древках копий и даже по краю челнов.