Наталья Костина - Верну любовь. С гарантией

• Название: Верну любовь. С гарантией
• Автор: Наталья Костина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-4124-7

На тебе венец безбрачия. Твоего мужа приворожили. Сколько раз мы слышали это от цыганок на улице? Но когда то же самое говорит профессор психиатрии… Две подруги поверили, что за право надеть белое платье нужно платить и что, прибегнув к помощи колдунов, можно победить соперницу. И вот свадьба Даши уже не за горами, а к Оле вернулся супруг, однако теперь ей этого мало — она хочет стереть разлучницу с лица земли!

---

А сейчас вдруг вспомнила. И остолбенела. Потому что прямо по проходу бежали человек десять с дикими криками: «Держи вора!» Покупатели с испугом жались по сторонам, продавцы с интересом вытягивали шеи. Люба вскочила со своего стульчика и бросилась к проходу — смотреть. Но кто из подбежавших к ее прилавку вор, она разглядеть не успела, потому что мчавшийся впереди человек врезался прямо в Любину витрину, а подоспевшие сзади навалились на него. Мелькали руки, ноги, летела во все стороны дорогая модельная Любина обувь. У Зинки рядом отвалилась челюсть. Люба не успела отодвинуться, как смяли и ее. Злополучная нога опять подвернулась, и Люба упала прямо в кучу. Кто-то попал ей локтем в лицо, кто-то пнул в живот так, что в глазах потемнело. Когда она пришла в себя, потасовщиков и след простыл. Зинка, охая и причитая, помогла ей подняться. По всему ряду сочувствующие собирали разбросанный Любин товар. Но половина обуви исчезла, как сквозь землю провалилась. Вторая же половина была нещадно затоптана, запачкана, исцарапана. Самое же страшное было впереди. Когда Люба схватилась за ушибленный бок, оказалось, что куртка на ней расстегнута и кошелек со всей выручкой исчез. Люба села прямо на грязный снег и зарыдала.

* * *

— Вот видишь, как замечательно получилось. Тебе так даже больше идет.

Дашка блаженно кивнула. Груда покупок была свалена посреди комнаты. Завтра она это наденет, и, может быть, у нее действительно начнется какая-то новая жизнь. А плащик все-таки жалко. Рука не поднимется его выбросить.

— Олька, ты молодец, — сказала она. — Я сама ни за что бы не догадалась. Я все не буду надевать, а то сил уже нет. Давай я только дубленочку прикину и сапоги, а ты посмотришь.

— И шапочку, и шарфик, и свитерок. А я пойду воду для пельменей поставлю.

Для пельменей. Дашка сглотнула. Да, хорошо сейчас пельмешек сварить. И съесть их со сметаной, и с горчицей, и с кетчупом…

— Оль, на меня не вари, пожалуйста, — запоздало предупредила она, втягивая носом сытный пельменный дух. — Я еще пощусь.

— Нет, ты посмотри только, как хорошо! — Ольга потащила подругу к большому зеркалу. Оттуда на Дашку смотрела ну просто чрезвычайно привлекательная девушка в очень светлой, почти белой дубленке с большими накладными карманами и капюшоном, отороченным белым пушистым мехом. На ногах у девушки были черные сапожки, на голове — черная шапочка, на шее — черный пушистый шарф. Еще на девушке был черный свитер с большим воротником, а на диване стояла новая черная сумка, в ней лежали новые черные перчатки. На этом перечень всего черного, которое, как считала Дашка, ее стройнит, заканчивался, и начинался перечень белого, голубого и светло-бежевого, именуемого народом как «телесный».

С дубленкой им просто-таки сказочно повезло. Дашка сначала о дубленке и слышать не хотела. Они обошли многочисленные ряды, торговавшие так называемым «дубляжом». Разного цвета и степени изукрашенности, «дубляжки» и смотрелись неплохо, и стоили недорого — если бы не одно «но». У Дашки оказалась аллергия на тончайшее искусственное волокно, которое в изобилии летело с одежек. Заслезились глаза, потом зачесались лицо и руки, и Даша, которая уже определилась с выбором, ужасно расстроилась.

— Может, я привыкну как-нибудь? — робко возражала она.

— Привыкнешь! Ты что, так с супрастином в кармане и будешь всю зиму ходить? Ты посмотри, что с тобой творится. Снимай! — Ольга стянула с подруги пальто. На соседней стойке висели наряды подороже — натуральные дубленки всех цветов и фасонов. Жаль, Дашку не уломать… Дойдя до последней в ряду дубленки почти белого цвета, Ольга машинально потянула вешалку к себе.

— Эта, к сожалению, не продается.

— Почему? — Ольга удивленно повернулась.

— Она испорчена. Видите? — Неслышно подошедшая продавщица достала понравившуюся Ольге вещь. На подоле дубленки красовался безобразный потек синей масляной краски. — Козырек красили, а их как раз заносили. Краска и пролилась. Жалко, красивая вещь. Вы другую посмотрите, у нас очень большой выбор…

— Даш, иди-ка сюда, — позвала Ольга подругу. — Как тебе эта?

— Оль, так она ж с пятном, — удивилась Дашка. — Или его отчистить можно?

— Его нельзя отчистить. Видите, мы тут, с краю, уже пробовали. — Продавщица деликатно указала пальчиком на неприглядные синие разводы. — Давайте, я ее уберу отсюда.

— Не нужно. — Ольга крепко держала дубленку в руках. — Девушка, вы не могли бы спросить, сколько будет стоить эта дубленка с пятном? Я все-таки хочу ее взять и попробовать его свести.

Девушка удалилась вглубь магазинчика, а Дашка испуганно дернула Ольгу за рукав.

— Оль, ты что, с ума сошла? Его ж ничего не возьмет! Мы все-таки какие-никакие, а химики!

— Ну-ка, прикинь… Смотри, Даш, как сидит хорошо! Только пятно, конечно, портит весь вид…

— Кхм, здырастуйте, дэвушки! — появился хозяин с лицом «кавказской национальности», впрочем, весьма приветливым. — Такой хароший дубленка был! Ты другой меряй, этот не нада! Этот вазми. — Хозяин снял с вешалки другую модель, попытался сунуть Ольге в руки.

— Нам другую не надо. Эта сколько будет стоить?

— Эта плохая савсэм. Дамой заберу, на стэлки рэзать.

— Не надо на стельки. — Ольга, смеясь, не выпускала дубленку из рук. — Так сколько?

— Ну, нэ знаю. — Хозяин развел руками. — Таким карасавицам… Хочешь, за двэсти забери. Только патом обратно нэ приноси. Нэ гавари, что я тебе нэ гаварил, да!

Ольга быстро отсчитала деньги, и дубленку положили в огромный пакет. Дашка стояла рядом, ничего не понимая. Чем Ольга собирается ее чистить? И ей ведь нужно успеть до завтра.

— Оль, а вдруг оно не отчистится? — спросила она уже на улице. — Что тогда делать?

— А оно и не отчистится! Я, конечно, давно не химик, но сейчас мы здорово захимичим! Эх, какую мы вещь отхватили, Дашка, и почти даром! — В Ольге проснулся былой студенческий азарт.

— Так чего мы с ней делать будем? На стельки порежем?

— Почти угадала. Мы ее сейчас укоротим. Поедем в мастерскую, и ее нам подрежут. И кожу подберут, и обошьют заново. По колено тебе еще лучше будет, чем в длинной, я прикидывала.

И действительно, перешитая дубленка сидела на девушке замечательно. Правда, содрали, по Дашиной мерке, несусветные деньги, но все вместе вышло как раз по цене «дубляжки». И сейчас, стоя перед зеркалом, Даша осталась вполне довольна результатом этого хлопотного дня.

* * *

Положив остатки обуви в мешок, Люба оставила его на попечение все той же безотказной Зинки и велела сказать Владимиру, что она его не дождалась и поехала домой. А он пусть приезжает, когда нагуляется. И булочку свою сам ест. Бросил ее в такой момент и ушел. Да если бы он был рядом, ничего бы и не случилось… И куда только милиция смотрит! Никогда их нет, когда нужно. Ограбили и избили средь бела дня. Они аренды на этом рынке в месяц платят больше, чем она в школе получала! Хапуги, сволочи, только деньги берут, чтоб они подавились и нашими деньгами, и нашей кровью! Так, распаляя себя, Люба дошла до трамвайной остановки и села на лавку. Ушибленный бок сильно болел; хорошо хоть на лице синяков не наставили. Трамвая все не было — наверное, пересменка. Что ж они так ездят, эти трамваи! Можно замерзнуть на фиг на остановке. И дует как! Она поежилась. Какая-то баба, большая и толстая, как боковым зрением заметила Люба, почти столкнув ее со скамейки, плюхнулась рядом. Люба хотела сказать «Поосторожнее, корова!», но, взглянув на бабу, увидела, что это цыганка — пожилая, огромная, в пуховом платке и дорогой норковой шубе до пят. В руках у цыганки была куча каких-то пакетов и пакетиков в подарочной бумаге, в бумажных цветах и лентах. «Они что, на Новый год тоже подарки дарят, что ли? — все еще неприязненно оглядывая цыганку, удивилась Люба. — Ты смотри, шуба у нее какая! Из такой шубы на меня две можно сшить».

Цыганка вдруг повернулась, и Любе стало неловко. Вообще-то, она цыган не любила и боялась, считая их всех поголовно ворами и обманщиками. Цыганка улыбнулась Любе полным золотых зубов ртом и пропела низким голосом:

— Трамвая давно не было, красавица?

— Давно уже, — покосившись на нее, ответила Люба.

— А я вот внучатам за подарками ездила. — Цыганка пошевелила руками, и груда пакетов задвигалась, зашелестела бантами и бумагой.

Люба как зачарованная уставилась на блестящие обертки.

— Пока всем купишь, пока привезешь… Пять сыновей у меня и дочки три. А внучат сколько, со счету сбилась. — Цыганка вдруг взглянула прямо Любе в глаза. — Вижу я, девонька, горе у тебя? Ой, какое горе! — Она сокрушенно покачала головой в пуховом платке. — Ты не бойся, я к тебе не гадать лезу, я давно не гадаю, — продолжила она, заметив, что Люба привстала и хочет уйти. — Мы богатые люди, нам гадать не надо. Сама не люблю тех, кто неправду говорит, хочет деньги выманить. Я в молодости хорошо гадала, и не за деньги. Я вот что тебе скажу, милая, — настоящая гадалка за деньги не гадает, если только ей сами не дают. Да, так вот, красавица. А у тебя, вижу, горе, большое горе. И еще тебе скажу: порчу на тебя навели, большую порчу. Оттого и горе у тебя. И еще хуже будет, если порчу не снять. Ты мне верь, девонька. — Цыганка смотрела Любе прямо в глаза, и Люба, словно завороженная, не могла отвести взгляд от полного, по-своему красивого лица цыганки, от ее золотых зубов и выглядывающих из-под платка массивных серег, в которых искрами вспыхивали какие-то камни. — Тетя Маша меня зовут, — представилась цыганка и покивала Любе пуховой головой. — Ты бабку срочно ищи, девонька, чтобы порчу снять, а то дальше тебе только хуже будет. — Зубы зловеще сверкнули, и у Любы похолодело внутри. «Точно, порча, — пронеслось у нее в голове. — И как я сразу об этом не подумала. Светка, зараза! Ее рук дело!»