Галина Артемьева - Несчастливой любви не бывает (сборник)

• Название: Несчастливой любви не бывает (сборник)
• Автор: Галина Артемьева
• Жанр: Русское современное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-56630-3

Многие читатели романов Галины Артемьевой утверждают, что ее творчество оказывает поистине терапевтический эффект. Житейская мудрость, помноженная на талант, позволяет автору создавать не только увлекательные, но и глубокие произведения. Наилучшим образом это раскрывается в рассказах, каждый из которых можно, без сомнения, назвать явлением настоящей литературы.

В сборник вошли рассказы «Иголка в стоге сена», «Незаметная черная кнопка» и другие произведения.

---

Она держалась только тем, что мамочка сказала о единственном. Не могла она пренебречь последними словами единственного на всем свете любившего ее человека. Единственный – терпи!

Кончилось все равно расставанием.

Три дня назад. Поначалу все шло по привычному сценарию. Он старался довести ее до слез и уверений в любви. Взвинчивал себя. И сам уже понимал, что все было, было. И то ли со скуки, то ли и вправду распалившись, он схватил ее сумку и цапнул оттуда ее старенький мобильник, жутко раздражавший его своей убогой старомодностью и дешевизной.

– Что ты за него держишься, за мусор этот? У тебя что там? Любовная переписка?

Вот тут она не выдержала.

Страх охватил ее. Страх потерять последние мамочкины слова, которые хранились в эсэмэсках.

Любой страх убивает любовь. Это прописная истина. Почему о ней забывают, поганя нежность угрозами?

– Отдай телефон, гад! – закричала она, ринулась, пытаясь отнять.

Он понял, что добился своего. Вывел ее на слезы и боль.

– Не отдам, пока всех твоих ублюдочных бойфрендов не вычислю!

Он подскочил и ударил ее кулаком с зажатым в нем телефоном по лицу.

Ей вдруг стало так пусто и холодно внутри, что страх пропал. Мамины слова она помнила и так. А с ним все – ни минуты дольше. Терпение лопнуло. Теперь-то она понимала, что именно значат эти два слова. Их смысл познаешь лишь на собственном опыте. Теоретически не постигнешь.

Он не ожидал. Обычно все шло иначе. Она принималась утешать и даже просить прощения. Он долго заставлял извиняться.

А сейчас… Она просто ушла.

Ни слова не сказала. Повернулась – и раз! Дверь хлопнула.

И не остановить. И не позвонить.

Он прочитал жалкие ее тайны: слова любви умирающей матери к остающейся на растерзание такими, как он, дочери.

Он ждал ее звонка. Пусть хоть обругает. Пусть потребует вернуть мобильник. Пусть.

Ничего не происходило.

Это и было самое страшное. Почти как смерть.

Он написал ей имейл. Обещал больше никогда… просил прощения… клялся, что выпрыгнет из окна, если ровно в двенадцать она не позвонит на собственный номер. Пусть даст ему шанс выжить. Последний шанс.

У него на сердце ничего не оставалось, кроме удушающей ненависти, от которой хотелось хрипеть и выть. Он ненавидел и ее, и себя, и все прошлое, которое уже не изменить. Как не изменить самого себя. Попробуй объясни, кто кого за что ненавидит. Не получится. Просто накатывает и накрывает с головой. Ни выплыть, ни вдохнуть не получается. Только тонуть.

Он привык о ней думать «моя». И страшно стало сознавать, что это все не так. Она, которая почти два года была рядом, которая терпела все, что он ни творил, теперь не с ним. Это-то он сумел прочувствовать.

Без трех минут двенадцать он встал на подоконник, уверенный, что, если она не позвонит, сила ненависти столкнет его вниз лучше любого удара со стороны.

Светило солнце, но ветер задувал холодный.

«Я простужусь», – подумал он и понял, что не прыгнет.

На фига прыгать ей на радость?

Он слез с подоконника. Двенадцать. Тишина. А всегда пунктуальная была. Не заставляла себя ждать. Это он обычно опаздывал.

Двенадцать ноль одна.

– Да пошла ты! – крикнул он навстречу весне, швырнул телефон в окно и плотно защелкнул раму.

Счастливый и одуревший от свежего ветра человек отдыхал, опираясь на костыли. Краем глаза он заметил летящий на него сверху предмет и поднял навстречу ему руку. Хоп! Поймал! Реакция у него всегда была будь здоров!

– Ну-ка, посмотрим, что за птица прилетела, – сказал он небу.

И в этот момент телефон зазвонил в его ладони.

– Але, – отозвался он, уверенный, что сейчас сверху прибегут за пропажей.

– Я звоню потому, что не желаю тебе зла. Живи. Только со мной не получится, – сказал голос, который, казалось, он где-то слышал, знал. Может быть, внутри себя?

– Я не он. Я просто поймал этот телефон. Он из окна только что упал, – поспешно сказал счастливчик, боясь, что голос сейчас исчезнет навсегда.

– А вы где? – раздалось из трубки.

– Тут. Под окном, откуда мобильниками кидаются.

– А больше оттуда никто не кинулся?

– Никто и ничто. Вот стою, думаю, как вернуть пропажу.

– А вы не могли бы… Вы не могли бы отдать его мне? Это мой телефон. Его у меня отняли. Велено было в двенадцать звонить, а я в метро была, не успела, – голос звучал совсем не так, как в начале разговора, теперь он стал открытым и веселым.

– Конечно, мог бы. Вы где?

– Подхожу к кафе на углу. Только за дом заверните и увидите.

– Договорились. Только учтите: я еще очень медленно хожу. Ждите там.

– Конечно.

Потом она никак не могла взять в толк, почему не побежала навстречу ему. Почему просто сидела и ждала, радуясь телефону, как весточке от мамы. И не подозревала, что мамины слова нес ей тот самый единственный и на всю оставшуюся жизнь, который и был когда-то обещан.

Незаметная черная кнопка

Часто люди в шесть утра выходят на площадку покурить? Бывает, конечно, но не регулярно, в порядке исключения. И уж, ясное дело, не потому, что проснулся, сделал зарядку, облился ключевой водой и потянуло курнуть перед трудовыми подвигами. Совсем наоборот. Ночь растянулась. Сидели по-соседски. В три часа ночи встретились у подъезда. Каждый откуда-то возвращался. И – надо же – сто лет не виделись, хоть дверь в дверь живем! Дому их больше чем полвека – тысяча девятьсот пятьдесят первого года постройки. Квартиру тут купить – миллион теперь стоит. А у них еще прабабки с прадедками здесь успели пожить. Родовые гнезда, а не квартиры серийные. Росли, можно сказать, вместе. А теперь так получается, что встретишься раз в полгода, и еще хорошо, если признаешь в темной фигуре, копошащейся у домофона, родного друга.

Момент такой встречи упускать нельзя. Вот они и поболтали сколько-то минут. Илье вообще спешить было некуда: все поколения обитателей его квартиры переселились на дачу с мая по сентябрь. Дома неуютно. Посуда громоздится в раковине. Холодильник пустой. Надо бы что-то там прибрать, придать человеческий вид, но потом, потом. Времени до возвращения семьи еще столько! Дачный сезон даже и не в разгаре. Петька, понятное дело, зазвал к себе. У него все пока дома, есть чем угостить. Главное, по-тихому, чтоб не разбудить заботливых близких. А то начнется: «Дай Илюшеньке то, да как дела, Илюшенька, да как папа-мама, деда-баба». И уже никакой личной жизни и нормального обстоятельного разговора не получится. Одна ерунда и суета.

Тихо – это они умели. И отлично посидели. И очень-очень бесшумно открыли дверь и просочились наружу курнуть. И тут их ждал удивительный сюрприз. Вот только-только они вышли. Так вот тут прям встали, еще на коврике, еще не отошли даже. И – открывается дверь Илюхиной квартиры – бесшумно совершенно, как во сне! И из нее выходит тетка-почтальон! С толстой сумкой на ремне! Спокойная неприметная тетка-почтальон с толстой сумкой на ремне, лицо, как у миллиона обычных теток, серая юбка, стоптанные туфли, взгляд «вас много, а я одна». Чуть-чуть как бы запинается, увидев их на площадке, но только на сотую долю секунды. А потом продолжает движение к лестнице. И дверь за собой не закрывает.

Первое ощущение – сон. Второе – дурдом. Третье – паралич.

И только после этого приходит невозможная мысль: воровка! У Илюхи в квартире воровка была!!!

– Илюха!!! Держи ее!!! Это воровка!!! Она квартиру вашу обчистила!!!

Тетка-почтальон с толстой сумкой на ремне продолжает неспешное движение, мол, ее это не касается, потому что не про нее.

Илюха в ступоре. Чужую серую тетку? Хватать? Своими руками?

Тогда Петька делает очень быстро два дела. Почти одновременно. Жмет на кнопку звонка, чтоб своих перебудить, раз такое происходит, и хватает разогнавшуюся исчезать тетку за ремень сумки. Очнувшийся Илюха вцепляется в теткину шкирку. Теперь ей деваться некуда. Поймали.

Тетка-воровка ведет себя пофигистски. Спокойно впирается уже в Петькину квартиру. Они двое – Илюха с Петькой – разгорячились, разволновались. Это ж не каждый день – вышли, дверь открылась, оттуда сумка с почтальоншей, и надо ловить. А ей абсолютно чихать и кашлять на все. И носовым платком не прикрываться.

Из недр квартиры уже бегут свои. Кто в чем. Глаза б не глядели.

– Что стряслось, Петька? Кто там с тобой, Петр?

Приходится объяснять.

– Милицию надо вызвать!

– Сумку у нее заберите!

– Илюшенька, в квартиру к тебе пойдем, посмотрим, что она там…

– Нет, не сметь до приезда милиции!

– Ее, ее держите! Связать ее надо, убежит!

Воровка по имени Марина нагло улыбается, глядя на этих чувырл. Ну, пусть вяжут. Ну, пусть мусоров вызывают. Напугали! Обидно, конечно, попадаться. Но не страшно. Она и попалась-то всего второй раз за всю жизнь. А ей уже тридцать шесть. И ворует с шести! Это она так условно считает. Сколько помнит себя, столько и ворует. Но в данный момент удобно считать, что с шести. Получается круглая дата. Стаж трудовой! Юбилей.