Павел Кодочигов - Все радости жизни

• Название: Все радости жизни
• Автор: Павел Кодочигов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Это повесть о реально существующем человеке — адвокате Александре Максимовиче Камаеве, чья необыкновенная, трагическая, но в то же время прекрасная судьба является примером мужества, силы духа, любви к делу, к людям, к жизни.

Адресуется юношеству.

---

Почему так мечется и неспокойно ведет себя Панов? Чего он боится? И почему на его куртке и под ногтями обнаружена кровь погибшего? Она обнаружена и на одежде подсудимого, но Макаров оказывал брату помощь, Панов же сразу сбежал.

Вагин упорнейшим образом, вопреки всему, и чем далее, тем убежденнее, говорит: «Я там не был!» А между тем все свидетели видели Вагина у дома Макаровых. На первом судебном заседании это подтвердила даже его жена, ныне по понятным причинам в суд не явившаяся. Сам Вагин на предварительном следствии признавал, что был в квартире Макаровых, выпивал с Макаровым, но, делал оговорку Вагин, ушел до начала драки. В суде он изменил показания, говорил, что не хотел идти в гости, поэтому отстал от Макарова по пути и вернулся домой, но не мог попасть в квартиру из-за потери ключа. Пошел на завод, чтобы сделать отмычку, и вдруг обнаружил ключ в кармане. Можно было бы и поверить Вагину, но дело в том, что ему в описываемой так тщательно ситуации не были нужны ни ключ, ни отмычка — его жена и жена Макарова после ухода мужчин некоторое время оставались в квартире, и попасть в нее было проще простого.

Был Вагин у Макаровых, присутствовал при драке! Был! В этом мне не надо вас даже убеждать.

Есть данные о том, что Вагин принимал непосредственное участие в драке. Не потому ли, по свидетельству Соболевой, после совершения убийства жена толкала Вагина в спину и говорила: «Уходи, уходи отсюда поскорее!» Эти показания проходят как бы вторым планом, должного внимания им не придано, однако Вагин понимает, насколько они для него опасны, и потому настойчиво «уводит свою фигуру» подальше от места происшествия.

Теперь о поведении Макарова. Не кажется ли вам нелогичным, что предполагаемый убийца бросает на месте происшествия нож, а затем, узнав о смерти брата, хватает первое попавшееся в руки орудие, выбегает на улицу в совершенно диком состоянии и кричит: «Всех убью за брата!» Мне могут возразить: это хорошо разыгранная уловка. Позвольте с этим не согласиться. Не верю, что Макаров мог так быстро перестроиться, и не потому, что еще молод и неопытен в таких психологических вывертах, а потому, что был изрядно пьян, а у пьяного на первый план выходят эмоции, на макиавеллистические штучки в таком состоянии человек не способен.

Убийца ищет убийцу! Вот этот-то «поиск» больше всего заставляет меня сомневаться в правильности предъявленного Макарову обвинения. Виновные так себя не ведут!

Когда вспыхивает надежда, что брат еще жив, Макаров бросает напильник и бежит за «скорой помощью», медицинские работники прибывают к раненому по вызову Макарова, а не Панова и Соболевой.

Вы, наверное, дадите оценку и такому факту: после свершившегося Нина Макарова старается привести раненого в чувство, делает ему искусственное дыхание и лишь после этого набрасывается на Алтуфьеву и кричит: «Это из-за тебя, коза, убили деверя!» Смысл этой фразы понятен: Панов появился в компании Макаровых благодаря Алтуфьевой, он ее старый друг. И не таятся ли в этих словах скрытые пружины, которые остались неизвестными ни следствию, ни участникам нынешнего процесса?

А что нам известно? Никто из свидетелей, кроме Хорьковой, не видел не только нанесения Макаровым ранений брату, но и ножа в его руках. Бровкина прямо указывает нам на Панова, Хорькова — на Макарова. Бровкина несовершеннолетняя, к ее показаниям нужно относиться очень осторожно. Но еще большей осторожности требуют показания Хорьковой — человек, который сегодня готов обвинять в самом тяжком преступлении одного, а завтра другого, не заслуживает доверия.

Товарищи судьи, мне пришлось разобрать поведение не только Макарова, но и Панова, и Вагина. Я не могу утверждать, что убийство совершил Панов или Вагин, я лишь допускаю такую возможность, но я не вижу и достаточных оснований для того, чтобы признать виновным Макарова.

Я заканчиваю, товарищи судьи, и, считая вину Макарова в краже ножа и убийстве недоказанной, прошу по этим пунктам обвинения вынести оправдательный приговор. Макарову вменяется в вину также совершение хулиганских действий, которые квалифицированы по части второй статьи 206-й Уголовного кодекса. Макаров участвовал в драке, но, принимая во внимание, что эти действия были совершены не беспричинно, не из озорства, а по личным мотивам (он защищал жену!), правильно их квалифицировать, на мой взгляд, следует по части первой статьи 112-й, которая карает за нанесение легких телесных повреждений, связанных с кратковременным расстройством здоровья.

Речь Агалаковой была короткой. Ей не требовалось подробно разбирать обстоятельства дела, да и защита Макаровой была значительно проще. Последние слова подсудимых заняли не более пяти минут, и через полчаса судьи удалились в совещательную комнату для вынесения приговора.

В консультации Александр Максимович сразу же прошел за стол, тяжело опустился на стул и сказал, обращаясь к Агалаковой:

— Вашу Нину от ответственности за дачу ложных показаний, конечно, освободят (вы этот вопрос поставили совершенно правильно) и за хулиганские действия дадут немного, а моего посадят надолго.

— Вы думаете?

— Думаю, Алла Константиновна…

— Так кража и убийство не доказаны. Я больше всего, знаете, на кого думаю? На Панова.

— Я тоже. Этот скромный и тихий молодой человек вызывает у меня серьезные подозрения, и совершенно непонятно поведение Вагина — на рожон лезет, а отрицает, что был у Макаровых. Грешным делом я и в вашу Нину «камни бросал», учитывая ее темперамент. Смотрите, как активно вела себя в процессе, какие умные вопросы задавала. Мой сидел Ильей Муромцем, ни словечка не вымолвил. А она! Однако ее фраза: «Это из-за тебя, коза, деверя убили!» — исключает ее вину в этом плане. Остаются трое: Панов, Вагин и Макаров. Хотел бы я знать, кто все-таки?

— Судьи скажут.

— Скажут… Только когда… Такие спорные дела сразу редко решаются. Придется мне, пожалуй, жалобу писать. Не завидую я судьям, да и о нас то же самое можно сказать, — усмехнулся Камаев. — Чем бы это заняться, чтобы время убить?

— Можете поплясать, Александр Максимович, — предложила Ольга.

— Вот только этого мне и не доставало, — сказал устало и сразу, поняв шутку, спросил: — Письмо? От Борискова?

— Нет, из Кемеровской области.

— От Володи Матвеева, выходит. Тоже хорошо.

Борискова он нашел года два назад. Написал ему небольшое письмо, напомнил о себе, не особенно надеясь получить ответное, но получил, на двенадцати страницах. Неделю после этого ходил именинником, и Олю несколько раз просил перечитать отдельные места, и к Рае то и дело обращался с этой же просьбой, и засыпал с трудом: все вспоминал совместную студенческую жизнь, многие уже забытые сценки из которой напомнил Борисков, молодость, то трудное и незабываемое военное время и без конца радовался за Борискова, что остался он по-прежнему неугомонным, стойким и чутким. Столько лет не виделись, по существу, потеряли друг друга, а откликнулся сразу, будто расстались месяц назад и не пролегли между ними десятилетия.

Вспоминал Александр Максимович строчки из письма Петра Борискова и гордился: ответственным секретарем отделения Союза писателей по Карелии работает, пьесы его шли по всей стране, орденом «Знак Почета» отмечен и еще совсем недавно получил «Красную звездочку»! Зря, выходит, прибеднялся Петя, рассказывая о неудачном пребывании на фронте, — был на передовой недолго, но орден заслужил в сорок первом, а тогда ими награждали скупо.

Рассказывал Борисков и о судьбе других жителей «привилегированной» комнаты. Дукельский, оказывается, вернулся в университет осенью сорок пятого года. Он отличился при взятии Кенигсберга. Лапин стал большим ученым и работал в Ленинградском университете, а Абызов — переводчик, живет в Риге. На банкете после окончания «Прибалтийской театральной весны» и услышал Борисков его голос: «Пусть покажется Петя Борисков! Встань, друже, объявись народу!»

Борисков с ними встречался. Вот бы и ему! Ему труднее. Ладно, надо возвращаться к делам насущным:

— Оля, прочитайте, пожалуйста, письмо Володи Матвеева.

— Пакет большой, видимо, по Брайлю.

— «Секретное» накатал. Дайте мне тогда.

Взял письмо, нетерпеливо разорвал жесткий конверт, прочитал вслух первую строчку:

— «Здравствуйте, Александр Анисимович!» — и расхохотался: — Ого! Меня перекрестили! Ладно, переживу. Главное — суть.

Несколько лет назад в консультацию направили на неделю или две слепого студента юридического института Матвеева. Понравился Александру Максимовичу парень, передал ему из своего багажа все, что мог, но много ли успеешь за такое короткое время? Обещал Володя написать сразу же, как устроится на работу, но ни звука. Решил Камаев поискать его, добыл адрес, написал, и вот ответ. Сообщал Матвеев, что в Кемерово ему не обрадовались, хотели было «отфутболить» куда-нибудь подальше, но спасло направление института. Остался, хотя и «погоняли» по области: работал в Новокузнецке, Урге и, наконец, осел в Мысках. Женился, двое девочек уже у Володи Матвеева. Годы-то как летят! Думал, недавно был Матвеев в Сухом Логу, а оказывается, в семьдесят втором. Ну, молодец, молодец — не сдался, не запаниковал, хотя начинать пришлось трудно.