Павел Кодочигов - Все радости жизни

• Название: Все радости жизни
• Автор: Павел Кодочигов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Это повесть о реально существующем человеке — адвокате Александре Максимовиче Камаеве, чья необыкновенная, трагическая, но в то же время прекрасная судьба является примером мужества, силы духа, любви к делу, к людям, к жизни.

Адресуется юношеству.

---

Рассказал Александр Максимович о Матвееве коллегам, порадовался вместе с, ними его первым успехам, задумался. В общем-то у парня все в порядке. Первые пороги преодолел, дальше легче будет. Как там рассуждал лермонтовский Печорин? «С детства у меня было предубеждение против слепых, глухих, безруких и безногих, как будто с потерей какого-либо органа человек теряет и еще что-то, очень значительное…» Может, и не совсем точно вспомнилось, но смысл такой. И о том, что придется Володе на первых порах столкнуться с недоверием, непониманием, он предупреждал, а дать кое-какие практические советы не успел: о том, как поменьше «шуметь» в процессах, как быстрее входить в контакт с клиентами… Завтра же надо написать. А почему завтра, почему не сию минуту? И дело будет сделано, и время до вынесения приговора пройдет быстрее.

— Оля, вы не против немного потрудиться?

— Нет.

— Тогда давайте сочиним ответ Володе Матвееву. Пишите!

«Здравствуй, дорогой Володя!

Твое письмо получил. Спасибо! Извини, что пишу не по Брайлю, так скорее. Ограничусь пока самым главным. Позднее напишу подробнее „по-нашему“.

Ты, на мой взгляд, взял хороший старт. Особенно порадовала твоя удачно сложившаяся семейная жизнь. Это очень важно. В первую очередь хочу откликнуться на вопрос о контактировании с окружающими. Да, клиенты каждый день разные. И сначала они испытывают к нам недоверие: „Слепой адвокат! Что он может?“ Надо помочь таким людям преодолеть сомнение, как можно быстрее расположить к себе, и здесь, если хочешь, в какой-то мере нужно быть артистом. И психологом. С первых слов клиента необходимо понять его характер, настроение, с которым он пришел в консультацию, и в зависимости от этого строить беседу. В любом случае в нее следует включаться активно, заинтересованно, всем видом показывая, что твое внимание сосредоточено только на разговоре. Юмор не вредит, но пользоваться им надо осторожно, при уверенности, что он будет оценен. Быть официально строгим и сухим тоже ни к чему.

В отношении конспектирования на процессах. Писать надо обязательно, без этого не обойтись. Я пишу много, но замечаний не получаю даже в незнакомых судах. Секрет простой: приучил себя к обычной тонкой бумаге, отказался от толстой „брайлевской“ и шума не произвожу, нездорового внимания не привлекаю. Осязание у тебя хорошее, навыки письма есть, так что переходи на обычную бумагу. Учти, однако, что наше письмо даже по тонкой бумаге может раздражать окружающих, поэтому пружинь пальцы, чтобы смягчить звук.

Надо научиться и многому другому: свободно, без напряжения, ходить, быть всегда опрятным. Для зрячих имеет большое значение, войдешь ты в зал с провожатым или без него, сразу ли найдешь свой стол и как опустишься на стул. Они обратят внимание и на твой костюм. Зрячий всегда заметит непорядок в одежде, прильнувшую к пиджаку нитку, грязь на брюках. Мы — нет. Поэтому провести лишний раз по костюму щеткой нелишне, и она всегда должна быть под рукой. Моя жена не выпустит меня за порог, пока не осмотрит с ног до головы. Приучи к этому и свою жену. И секретаря. Тебе может показаться, что я пишу о мелочах, но поверь, что они имеют для нас большое значение. Кого-кого, а нас в первую очередь встречают по одежке.

Да, вот еще что: полезно тебе, Володя, обзавестись портативным магнитофоном. Он намного облегчит работу. Магнитофон можно использовать и на предварительном следствии, и в судебном заседании, с ним и от „шума“ избавишься. Я жалею, что в свое время не овладел пишущей машинкой — жена печатала, ни к чему было, — а тебе она очень и очень пригодится. Подумай над этим, Володя, и не жалей времени на овладение доступными нам техническими средствами и денег на их приобретение…»

— Адвокаты, на приговор! — пригласила секретарь судебного заседания.

— Что, уже?

— Так три часа прошло.

— Идемте, Алла Константиновна.

— Встать, суд идет!

В безмолвной тишине прозвучали твердые и быстрые шаги Лиховида, вразнобой с ними — народных заседателей, Аркадий Яковлевич кашлянул и стал зачитывать определение.

Доследование?! Суд согласился с доводами защиты, не счел возможным вынести обвинительный приговор! Будет частный протест прокурора, придется писать возражение и поддерживать суд.

Ну что ж, не первый раз. Определение составлено доказательно, областной суд вряд ли отменит его. Потом, после доследования, месяца через два, новое рассмотрение дела в судебном заседании.

Они подождали с Агалаковой, пока народ выйдет из зала, и пошли к себе. В коридоре в спину ударил злобный шепот:

— Хороший, видать, кус отвалили адвокатам! Вон как постарались! Да этих Макаровых без суда к стенке можно поставить, а тут доследование какое-то выдумали!

Пройти мимо, сделать вид, что ничего не слышал? На каждый роток не накинешь платок… Нет, людской глупости надо давать отпор. Камаев резко остановился, повернулся и спросил:

— Товарищи, кто тут говорил об «отвале»?

— Я, а что? — раздался вызывающий женский голос. — Скажете неправда, да?

— Сейчас уточним. Алла Константиновна, вы сколько получили за защиту Макаровой?

— Нисколько… Она же под стражей, родственников нет, — недоуменно ответила Агалакова.

— Я столько же и по той же причине, — сказал Камаев женщине. — Окажитесь вы в подобном положении, и вам юридическая помощь будет оказана бесплатно — гарантировано Конституцией. Не верите?

Женщина молчала.

— Если стесняетесь народа, идемте в консультацию, Я вам все подробнее разъясню. Идемте!

— Она уже все поняла.

— Она робкая и только за спиной может, — раздались голоса парней.

В коридоре засмеялись.

— Не ожидали, Александр Максимович? — спросила Агалакова, едва они вошли в консультацию.

— Вы о чем?

— Об определении.

— Откровенно говоря, нет. Больше рассчитывал на приговор. Недооценил Лиховида. — Камаев был не против обсудить детали так неожиданно закончившегося процесса, но письмо было не дописано, а задерживать Ольгу не хотелось, и он уклонился от продолжения разговора, — Оля, может быть, завершим начатое?

— Я готова.

— На чем мы остановились?

— Советовали купить магнитофон и овладеть пишущей машинкой, — улыбнулась Ольга.

— Да, да, вспомнил. Одну минуточку… надо переключиться… — Однако переключиться быстро не удалось, пришлось подождать, пока уйдет Агалакова. — Пишите, Оля:

«Что мне хочется сказать тебе еще? Большинство людей считают нас несчастными, обиженными жизнью, мы вызываем у них чувство сожаления и даже недоброжелательства. Вспомни „проклятого слепого“, который утащил вещи Печорина. А сколько на страницах книг слепых попрошаек, людей спившихся, свихнувшихся? Сколько в военной, и не только в военной, литературе несчастных, лишившихся зрения, слуха, конечностей и потому помышляющих о самоубийстве. Согласен — потеря руки или ноги, глаз вызывает тяжелейшие переживания, но если ты настоящий человек, если есть в тебе корень, ты преодолеешь возникшие осложнения. Кстати, о „настоящем человеке“. Полевой создал образ Мересьева, и он же „перегнул палку“, описывая невероятные страдания потерявшего зрение летчика Мечетного в повести „Анюта“. Будет спасен глаз — будет жизнь, нет — он несчастнейшее существо, обреченное на прозябание. Чепуха это! Не только слепые, но и слепоглухонемые живут полнокровной жизнью, становятся кандидатами и докторами наук. Так зачем же лить воду на колесо обывательской жалости? Я себя несчастным не считаю. И ты, думаю, тоже. Жизнь улыбается и нам.

„Вокруг меня весь мир покрылся тьмою, но там, внутри, тем ярче свет горит…“ — сказал Гете. А чтобы он горел постоянно и с пользой для людей, зависит от нас самих. Не так ли, Володя?

Хотел написать коротко, но „не хватило времени“.

Привет твоей жене, сестре Нине, дочуркам и коллегам по работе!

Надеюсь, наша переписка на этом не оборвется. Пиши, Володя.

Всего тебе доброго…»

— Оля, в конвертик его и по пути бросим, а пока прикинем, что нас ждет на этой неделе. Завтра дел нет. Я с утра схожу на автобазу с Раей, а вы свободны. Послезавтра — гражданское дело.

— Отчет еще о работе за месяц надо составить, — напомнила Ольга.

— Вот послезавтра им и займемся. Успеем?

— Конечно.

— В пятницу будем знакомиться с делом Аргунской. Пожалуй, день уйдет; много документов, есть бухгалтерская экспертиза… А в субботу…

— В субботу?! — удивилась Ольга.

— В субботу я, как председатель местного комитета, приглашаю вас с мужем на два дня в дом отдыха. В прошлый раз вы увильнули от коллективного мероприятия, и напрасно — скучающих не было. Все?

— Кажется.

— Идемте домой, Оля. На сегодня довольно!

На дворе стояла водополица. Ольга вела Александра Максимовича осторожно, старательно обходя незамерзшие лужи. Некоторое время шли молча.