Анатолий Терещенко - Женское лицо СМЕРШа

• Название: Женское лицо СМЕРШа
• Автор: Анатолий Терещенко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905024-14-6

Книга «Женское лицо СМЕРШа» посвящена редкой женской профессии, хотя на войне у всех она была одна — противостоять вероломно напавшему врагу. Среди защитников Родины были на первый взгляд незаметные должности. Их выполняли женщины, без которых не смогли обойтись специальные службы. Они вместе и наравне с сильным полом ковали победу на незримом фронте. Ими были сотрудницы легендарного СМЕРШа.

К сожалению, о них многие годы практически не было никаких упоминаний. Книга написана их относительно молодым коллегой, знающим тонкости работы военной контрразведки. Со многими из участниц войны ему пришлось встречаться и работать. Именно воспоминания сильных духом женщин-фронтовичек — участников Великой Отечественной войны и позволили автору с документальной точностью рассказать о ветеранах, офицерах СМЕРШа.

На доске почета нашей памяти с затертых фотографий смотрят молодые красивые лица славянской лепки: Алексеевой З.П., Борисовой Ф.Ф., В.А. Воробьевой, Диденко М.И., Зиберовой А.К., Костиной Е.А., Рудаковой А.И., Сафроновой А.Н., Тишкиной B.C. и Швагеровой А.С.

Во второй части книги в документально-художественной повести «Не славы ради, а чести для…» воссозданы фронтовые будни старших лейтенантов госбезопасности, сотрудниц дивизионных отделов контрразведки СМЕРШ Лидии Федоровны Ваниной и Зинаиды Сергеевны Шепитько.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Прошло несколько минут, и я услышала, что кто-то бегает по квартире. Поняла по голосам — свои, оперативники! Обрадовалась. Первый из ворвавшихся в квартиру через черный ход коллег схватил этого полковника. Открыли и основную дверь. И тут «влетает» начальник нашего отдела Збраилов и первый вопрос задержанному:

— Где девушка?

— Если бы знал, что она ваша, убил бы, — ответил неприятный, плюгавенький человек. Его вынесли на руках из квартиры, посадили в машину и увезли на Лубянку.

Там с ним должны были работать оперативники…

* * *

Война!!!

Её недаром называют травматической эпидемией, жатвой которой являются миллионы невинных граждан, вброшенных в пекло волей, как правило, не военных, а политиков. Лучшие умы человечества предупреждали о пагубных последствиях войн словами, что нет ни одного народа, который обогатился бы вследствие войны, что старики объявляют войну, а умирать идут молодые, что, если бы исход войны можно было предвидеть, прекратились бы всякие войны. Но этого прозрения природой, увы, человеку не дано, так как все войны состоят из цепи непредусмотренных событий, о чем когда-то говорил Наполеон.

Жизнь любого человека неповторима и хрупка. Она собирается каждый день из фрагментов определенных подробностей в удивительную форму, которая при повороте, как в калейдоскопе, разрушается. Этот поворот делают события, впрессованные в конкретное время. Трафаретных повторов в жизни не бывает. Не время проходит, а мы проходим через время непредусмотренных событий, которое не имеет в планетарном масштабе ни начала, ни конца.

Не обошли «непредусмотренные события» и близких Анны Кузьминичны. Война забрала сначала мужа — военного летчика Анатолия Харитонова, брата Алексея Овсянникова, двух братьев супруга, а под конец военного лихолетья и отца.

Говорят, фронтовики обращаются к войне, как к одушевленному предмету, предвестнику и последователю беды. Даже некоторые песни об этом: военной поры — «Ах, война, война, война, что же ты наделала…» или ее послевоенного перепева Булата Окуджавы: «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…»

— Бытует мнение, что хозяин СМЕРШа Виктор Семенович Абакумов принимал личное участие в ходе проведения острых оперативных мероприятий в Москве? Та ли это? И был ли такой случай в вашей практике?

— Конечно, это произошло летом 1943 года с небольшим курьезом.

Наша радио-контрразведка запеленговала рацию, работавшую в доме на Рождественке. Установила точно дом. Мне было приказано выяснить, в какой именно квартире и кто в ней работает. Тщательно проверила весь дом, получила сведения, что в одной из квартир остановился офицер, приехавший на несколько дней с фронта в командировку. Остановился у своей двоюродной сестры, которая работала на заводе и часто оставалась там по несколько дней. Соседи были в эвакуации, и приехавший офицер практически был один в квартире. Было установлено, что он свободно ходит по Москве. От-48 метился в военкомате. Получает там сухой паек, то есть ведет себя как обычный командировочный.

Руководство приказало установить за ним наружное наблюдение. Во время слежки проверили документы — всё в порядке. И вдруг радиоперехват снова нас потревожил сообщением, что объект передает по рации, что в такой-то день и час он выйдет из дома и в таком-то месте будет переходить линию фронта.

Вы представляете, получить такое сообщение, — естественно, сотрудники отдела на ушах. Мне было поручено находиться в подъезде и, увидев, что офицер выходит из квартиры, махнуть белым платком повыше того этажа. Кстати, стекло из форточки наши сотрудники заранее выставили.

Прибыла я рано, вошла в подъезд и вдруг к своему ужасу вижу, что этот офицер уже спускается вниз. Увидев меня, остановился, пропустил, и боковым зрением я замечаю, что он смотрит мне вслед. Прохожу один этаж, второй, третий — он все стоит! Дошла до последнего этажа. Стучу в квартиру.

— Кто это? — спрашивает за дверью старческий голос.

Называю первое имя, пришедшее мне на ум. Дверь любезно открывается.

Захожу и прошу стакан воды. Когда старушка пошла за водой, быстренько выскакиваю обратно и, сняв туфли, спускаюсь к окну. Выдавливаю стекло из форточки, так как я была на другом этаже, порезав при этом руку, и машу окровавленным платочком. Увидев из окна, что к подъезду пошли парами (парень и девушка) наши сотрудники, я села на ступеньку лестницы и от перенесенного волнения или, как сегодня говорят, стресса заплакала.

Позже мне стало известно, что после моего красно-белого сигнала к объекту быстро подошли два наших сотрудника, заломили руки за спину и втолкнули предателя в подъехавшую машину. Сделано всё было молниеносно, так что прохожие не успели даже сообразить, что же произошло.

Шеф СМЕРШа Абакумов и наш начальник отдела Збраилов стояли около Архитектурного института — на углу Рождественки и Кузнецкого моста. Абакумов направился вслед за машиной на Лубянку, а Збраилов подошел к нам, похвалил за четкую работу. Старший группы «наружки» поинтересовался у Збраилова, кто стоял рядом с ним. Когда услышал, что Абакумов, растерялся, заволновался. Оказалось, он не узнал шефа СМЕРШа и гаркнул на него из-за того, что тот все время интересовался, как идут дела,? А он послал его на три заборно-стенные буквы.

— Ой, что теперь мне будет? — загоревал он.

Збраилов засмеялся и ответил, что ничего не будет, так как Виктор Семенович и сам сильно нервничал, а потому такие «детали» не замечаются, когда достигается победа. Абакумов и Збраилов часто присутствовали при задержании особо опасных преступников.

— Ну и были какие-то последствия за ругань вашему сотруднику?

— Естественно, никаких. Для оперативника Абакумова это были всего лишь издержки сложного чекистского производства.

И действительно это так.

Мне как оперативнику такие факты известны, когда нервы пытались вывести из терпения идущего по следу преступника, но холодный ум приказывал ему: держись! Помню, на одного из больших начальников, неожиданно приехавшему ради праздного интереса в район наблюдения за объектом разработки, мой подчиненный, не узнав его, «вежливо» шепнул:

— Какого х…уставился, а ну-ка слинял отсюда.

Говорят, разбирался этот проступок на служебном, а потом и партийном собрании. Как видит читатель, Абакумов до этого срама не опустился.

— Анна Кузьминична, а были ли курьезные случаи в вашей многолетней практике при установках личностей?

— В 1943 году стал создаваться «ядерный проект». Занимался им институт, который тогда именовался «лабораторией № 2 Академии наук СССР. Он находился на территории Щукинского военного городка. Ныне это институт им. Курчатова. Вскоре там был установлен атомный реактор. Многие из жителей городка стали устраиваться туда на работу, и я каждый день здесь бывала, делала «установки» на желающих работать на этом объекте. Одна из женщин, к которой я пришла побеседовать, она работала горничной в гостинице на территории военного городка, заподозрила меня…в шпионаже.

Стала расспрашивать, как меня найти, если она еще что-то о ком-то вспомнит. Я ей рассказала и обещала прийти на следующий день. После моего ухода «бдительная советская гражданка» побежала в уголовный розыск местного отделения милиции, поведала о нашем разговоре, и там сказали, чтобы она сразу же сообщила о моем появлении. А я, возвратившись в отдел и рассказав о беседе с этой женщиной, решила вновь к ней зайти, чтобы закрепить наше знакомство, так как получила от нее нужную информацию о многих интересных нам ее соседях по дому.

На следующий день я позвонила ей в дверь квартиры, и она, увидев меня, растерялась:

— Это вы?

Я засмеялась и говорю, что обещала же зайти. Но тут к ней пришла соседка по квартире, осталась в комнате со мной, а та стала кому-то звонить по телефону. Я хорошо видела это, так как аппарат стоял в коридоре. Быстро переговорив, женщина вернулась в комнату и стала рассказывать, что она вчера разыскивала меня в комендатуре военного городка, расспрашивала всех обо мне, но по ее описанию никто такую не знал и не видел. Оказывается, она описала меня девочкой лет семнадцати. И потому, конечно, работники комендатуры меня не признали.

Сидим, беседуем…

Вдруг раздается звонок, входит начальник местного уголовного розыска с двумя милиционерами. Проверили документы, и повели меня в отделение милиции, которое находилось на территории городка. Ведут «преступницу», а многие жители городка меня знали, стали здороваться. Удивило это «сыскаря».

Начальник угрозыска, майор по званию, спрашивает:

— Кто же ты есть на самом деле?

Молчу.

Привели меня к начальнику отделения милиции, он задает мне тот же вопрос. Ему я ответила, что сотрудник МУРа. Несколько часов продержали меня с командами: «входите», «выходите», «подумайте»…