Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

• Название: Страна убитых птиц
• Автор: Владимир Баграмов
• Издательство: Звезда востока
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991

И не считай года, Читатель, 2119 — это произвольная дата. Я знаю точную, ОН сказал мне ее, но вправе ли я проводить черту, отделяя НАСТОЯЩЕЕ ОТ ОЖИДАЕМОГО? Я не люблю слово «будущее», равно как и слово «диктатура», даже в приложении к «пролетариату». Диктат — это смерть всему духовному, нравственному, а значит, смерть всему прекрасному, что заложено в сути человеческой.

---

— Суета все, Рукавишников. Этого в изолятор, без контактов.

Тяжелая рука агента тут же упала на плечо Шнейдера. Он скривился, как от зубной боли, с ненавистью покосился на Матвеева.

— Рукавишников, я на такси, мне еще в Управление заехать надо.

Не оглядываясь, Матвеев пошел по коридору Обкома, беспечно насвистывая привязавшуюся пошлую мелодию. Сзади что-то забормотал, а потом приглушенно вскрикнул Шнейдер, как видно, агент слишком крепко прихватил не привыкшего к такому обращению главврача.

«Ишь ты! — думал на ходу Матвеев. — Первый даже личную охрану в Ясногорск сгонял! Когда ж ему доложили? И кто?»

То, что у аппарата Обкома есть всюду осведомители, в этом Лев Матвеев не сомневался. Да и ушлые ребята из президентского Надзора даром хлеб не ели. Куда ни сунься, обязательно напорешься на одного из этих «князей порядка» с вкрадчивой улыбкой, манерами официанта и выправкой кадрового военного.

Из-за угла угрюмого здания Обкома, словно по заказу, вынырнуло и затормозило напротив такси. Матвеев открыл дверцу, плюхнулся на сиденье. Такси тут же сорвалось с места. Матвеев мгновенно подобрался, локтем левой руки прижал к боку тяжелый пистолет, посмотрел в зеркало салона и поймал испытующий взгляд таксиста.

— В Управление Комитета… — начал было Матвеев.

— Приказано в аэропорт.

Матвеев усмехнулся, только тут разглядев на левой руке «таксиста» массивный браслет, по которому сведущие люди узнавали команду президентского Надзора.

— Деньги, билет полномочий в спецкассе аэропорта, — «таксист» с улыбкой оглянулся. — Только пайка не положили, ну, в самолете накормят.

— Первый просил заехать в больницу к его жене, — равнодушно заметил Матвеев.

— Приказано в аэропорт.

«Таксист» протянул руку, нажал справа от себя какую-то кнопку на приборной панели, тут же несколько раз щелкнул тумблером, прозвучали три коротких, низкого тона гудка. Невидимый динамик прохрипел: «Саламандра — прием».

— Следую в аэропорт, со мной Пижон.

В динамике что-то хрюкнуло удовлетворенно, ответа не последовало. «Таксист» кивнул и еще раз нажал кнопку, отключая рацию.

До аэропорта оба молчали. И только лихо вырулив к служебному подъезду аэровокзала, затормозив так, что Матвеев чуть не врезался лбом в переднее сиденье, «таксист» обернулся, оскалив ряд неестественно правильных и белых зубов, подмигнул.

— Слезай, Пижон! Дуй в спецкассу, там тебя ждут.

— Почему «Пижон»? — усмехнулся Матвеев.

— А кто ж ты? — весело изумился «таксист». — Вчера такую мочалку в «Аисте» снял, мы аж зубами заскрипели! Ноги от шеи растут, — он подмигнул. — Оскоромился перед командировкой-то, а? Везет вам, лопухам-контрольщикам, тут хоть тресни, так и сгинешь со скуки, а вам лафа — и тебе монета, и девок лапай до посинения. Салют!

Такси рвануло так, что маленький камешек с асфальта больно щелкнул Матвеева под колено. Он задумчиво проводил глазами такси.

«Та-а-ак… Значит, мальчики Надзора вели меня вчера от ресторана „Аист“ и до дома. Так. Интересно».

Матвеев быстро и ловко огляделся. У служебного подъезда никого не было, но на углу, как заворачивать к кассам аэровокзала, отсвечивал некто в кожаной куртке и берете, что-то ел из бумажного кулька. Матвеев медленно прошел мимо служебного подъезда, прикуривая на ходу, делая вид, что пытается заслонить от ветра колеблющееся пламя зажигалки. Резко обернулся — кожаная куртка повернулась в его сторону, кулек с едой застыл неподвижно у груди. Усмехнувшись, Матвеев издалека помахал куртке рукой, вернулся к подъезду и открыл дверь.

Глава третья. Тот, кого не звали

Вой. Он возник неожиданно. Надрывный, тягучий, выворачивающий нутро.

Вой вторгся в сознание Иу подобно удару плетки или дубинки Красивого, так что он вскочил со своего ложа, встал на колени, заслонив лицо растопыренными пальцами рук, ожидая удара.

Так же неожиданно, как возник, вой оборвался, словно обломился на пронзительно высокой, хриплой ноте.

Иу открыл глаза. Темно. Металлический лист, которым он задвигал вход в логово, был на месте. Он ощупал подстилку из бурых водорослей, ощущая тяжкие удары сердца. Они прямо сотрясали все его тело, эти удары, даже пот выступил на спине, холодный липкий пот страха.

Он немного пришел в себя, нашарил трубку и мешок, долго копался в мешке, отыскивая коробку с табаком. Нашел, открыл коробку, взял горсть, стал набивать табаком трубку, искоса посматривая на бледные щели между краями листа и входом в логово.

— Хайду! — сказал он после двух крепких затяжек, окутавшись целым облаком дыма, так что защипало глаза. — Я тебя съем! Я не умер, хайду! Я возьму большой нож и проткну твое вонючее тело, а потом съем.

Снаружи раздалось тихое, злобное рычание.

Иу оскалился, встав на четвереньки, быстро переполз к входу, прислонил ухо к металлическому листу, слушал.

Они слышали и чувствовали друг друга через тонкую перегородку — тощий, похожий на обросший шерстью скелет с лысым черепом и глубоко проваленными глазами. Иу и приземистая, с мощной лобастой головой, бесхвостая, облезлая хайду.

Иу пошарил по полу, нашел сухой тонкий прутик, просунул его в щель наружу. Тут же жутко щелкнули хищные челюсти, перекусывая прутик, раздалось низкое, утробное рычание.

— Хайду! — засмеялся Иу. — Я не умер, я возьму сейчас палку, оберну ее конец ватой, намочу в бензе и подожгу! И суну в твою вонючую пасть!

Собака зарычала громче. Она прямо хрипела от злобы и голода, в горле животного клокотало и сипело, как сипит в оранжевой клоаке, когда гигантские мусоровозы сбрасывают в нее свое тухлое содержимое.

Бормоча и посмеиваясь, Иу быстро соорудил факел, обмакнул конец его в банку с бензом, едва не опрокинув ее сослепу, стал потихоньку отодвигать металлический лист. Оставив до края сантиметра два, щелкнул зажигалкой. Огонек осветил его расширенные глаза с остатками вылезших ресниц, худобу лица и шеи, всклокоченную бороду и хищно загнутый книзу большой нос.

— Ха-а-а!

Лист отлетел в сторону, горящий факел просунулся навстречу оскаленной пасти зверя. Собака с визгом отскочила, хрипло кашляя, мотая опаленной мордой.

— Ха-а-а! Иди, вонючка! Я живой, я не умер! Я все равно тебя съем, а не ты меня!

Полуголый, невероятно худой человек с горящим факелом в руке скакал и приплясывал у входа в свое логово, сделанного из мусорного хлама. Коротконогая, бесхвостая, с большой головой собака выглядывала из-за кургана пустых, искореженных и ржавых консервных банок, злобно рычала и кашляла.

Собака исчезла. Иу некоторое время недоверчиво заглядывал за курган, потом, перехватив факел поудобнее, на цыпочках обежал его, готовый встретить нападение исконного врага ударом в оскаленную пасть. Но враг позорно бежал, и Иу издал нечто вроде клича, задрав к серому вечернему небу клочкастую бороду.

Он постоял, собираясь с силами. Было холодно. Наступала пора осенних дождей. Он с силой поскреб ногтями грудь, прищурившись, стал смотреть на видневшееся неподалеку логово Сины. Там все было тихо. На тяжелой, покрытой зеленой слизью крышке канализационного люка, заменявшей Сине дверь, висела свернутая в жгут тряпка. Значит, она была внутри. Как видно, спала и не слышала шума снаружи.

Раньше Иу жил с СЕМЬЕЙ у края, там, где проходит гигантская канава стоков от ГОРОДА. Участок СЕМЬИ был как раз до серой стены, за которой начинался ГОРОД. Тогда и Красивые редко-редко набредали. Так, полетают на своих машинах чудных над СВАЛКОЙ, ракеты попускают, потом сядут на один из островков, выйдут и смотрят. Далеко не идут, опасно. Можно и в жужелицу угодить, а это верная смерть.

Нормальному хаю жужелица — дело плевое. Попал и попал, только к краю выгребай да глаза береги, а то щипать сильно будет. А для Красивых жужелица — смерть. Однажды Иу видел, как Красивый провалился. Так с головой и ушел, выплыл, раза два руками взмахнул, и все, сварился. Двое Красивых его выволокли, хлопочут над ним, орут чего-то. Иу чуть со смеху не помер, когда смотрел. Один из Красивых рукой без перчатки за сваренного схватился, так прыгал — умора! Словно его кипятком обварили. Нормальному хаю — это все мура. Хай из Дикой речки пьет, хоть бы хны.

Правда, тогда Иу еле ноги унес. Эти двое Красивых озверели, вытащили свои длинные штуки, что ПОКОЙ ДЕЛАЮТ, и давай СВАЛКУ поливать! Грохот, визг от летящих «покойников». А, спрашивается, кто просил этого Красивого на СВАЛКУ идти? У тебя ГОРОД есть? Ну и сиди себе там на здоровье. Свалка для народа хау, он тут с незапамятных времен обитает, и ничего! Если бы не проклятые хайду, лафа была бы. Совсем опаскудели, никакого сладу с ними!

Иу настороженно огляделся. Эти хайду коварные, затаятся где-нибудь, выждут, а потом и прыгают на спину. Челюсти у них, как железные, только до шейных позвонков добраться… Потому даже дети хау носят на шее кольца из металла. А Иу не носит. С детства не носил и носить не будет. Он не одну хайду за сорок лет съел. Ничего не скажешь, мясо вкусное. Надо только его маленько в земле подержать, а потом водой полить, той, что в Дикой речке, там кислоты много. А жарить мясо хайду нельзя, от огня оно сок дает, из мяса все вытекает, преснятина одна остается.