Мартин Гринберг - Дорога Короля

• Название: Дорога Короля
• Автор: Мартин Гринберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08067-8

Конечно же, жанр «фэнтези» возник задолго до Толкина. Но именно он, Король, создатель удивительного мира Среднеземья, стал тем краеугольным камнем, той отправной точкой, с которых началось триумфальное шествие Маленького Народа — эльфов, хоббитов, гномов, орков, гоблинов и множества других жителей мира, существующего параллельно с нашим, — по бескрайним землям фантазии. Памяти Короля и посвящен этот уникальный сборник, собравший под одной обложкой имена, составившие золотой фонд современной фантастики.

---

Он охотно согласился; настолько охотно, что я с трудом удержалась от смеха. Но ему, конечно, совсем не обязательно было знать, что в городе всего лишь обычная осенняя лихорадка, заставляющая детей чихать и кашлять, но никому особого вреда не причиняющая, разве что самым слабым. Но слово «болезнь» в тот год почти всеми еще воспринималось как «смерть».

— На какое-то время это, конечно, задержит его в монастыре, — сказала матушка Адель, когда мы опять были в полной безопасности за стенами нашего Санси, под крышей моего дома, совсем недавно покрытого тростником.

Люди, проходя мимо, могли, конечно, и в окно заглянуть, да только я этого не боялась. К тому же жители Санси в такой час по большей части сидели дома за обеденным столом или в таверне.

Мы тоже пообедали и весьма сытно — отличным куском баранины из монастыря. Мордочка Перрена так и лоснилась от жира. Даже Франча в кои-то веки согласилась поесть, хотя насытиться таким количеством пищи могла разве что канарейка. Поев, она свернулась клубком на коленях у своей Прекрасной дамы, сунула в рот большой палец и задремала. Ну а мы все решали, как быть.

— Он, конечно, не пойдет туда, где больные есть, — сказала матушка Адель, — но я сомневаюсь, что он так просто уйдет отсюда, уж больно ты ему нужна.

Лиз криво усмехнулась.

— Ему нужны только мои чары. Впрочем, если вместе с чарами ему достанется и мое тело, он возражать не будет. Но по-настоящему ему нужна только моя магическая сила; точнее, то волшебство, которое, как он считает, заключено во мне.

— Но зачем оно ему? — спросила я. — Он что, хочет стать правителем всей Нормандии?

— О нет, — отвечала Лиз, — так высоко он никогда не метил! Он всего лишь хочет быть самым лучшим правителем в Монсальва. Всего лишь. И опять же, если можно будет проложить путь к еще более высокой цели, то вряд ли он от этого откажется.

— Да он ведь так на костер попадет! — сказала матушка Адель. — И ты вместе с ним. Сейчас с ведьмами не больно ласково обходятся.

— А когда с ними ласково обходились? — Лиз нежно перебирала своими длинными пальцами спутанные волосы Франчи. — На юге, в Провансе, им еще хуже приходится. Там инквизиция за каждым еретиком охотится. Но и на севере вряд ли таким, как я, будут рады.

— Мы тоже северяне! — возразила я.

Она полоснула меня взглядом — точно острием ножа коснулась.

— Вы — другое дело. Тут лес рядом. А потому и вы совсем другие.

Я пожала плечами:

— Я лично себя «другой» не чувствую. А что, действительно ли твой король был когда-то простым смертным и правил одним из западных королевств?

— Он никогда не был смертным, — сказала Лиз. — Да, он правил королевством смертных в течение ста лет и даже больше, но под конец все же покинул своих подданных, понимая, как это безжалостно по отношению к ним. Ведь этими людьми правил король, который не мог ни состариться, ни умереть.

— Но по отношению к нему это тоже было безжалостно, — заметила матушка Адель. — Ведь он видел, как один за другим дряхлеют и умирают близкие ему люди. — Лиз изумленно посмотрела на нее, и она прибавила: — Не удивляйся: я ничуть не умнее, чем мне следует быть. Просто я прочитала одну книгу. Захотелось узнать, правдивы ли все эти истории о нем. И в этой книге говорилось, что тот король дал обет навсегда уйти под сень Большого леса и никогда — во всяком случае, на нашем веку — не покидать его.

— Да, это правда, — с горечью подтвердила Лиз. — И этот лес не покинет также никто из тех, что ушли туда с Ним вместе, и никто из тех, что родились уже потом. Большой лес — это куда более широкий мир, чем вы можете себе представить. И ваш собственный мир — это всего лишь самый краешек того широкого мира. И все же там самая настоящая тюрьма! А мне всегда так хотелось вдохнуть воздух вашего мира, мира людей, ощутить на лице прикосновение солнечных лучей, а под ногами — обыкновенную землю!.. Но данная им клятва — клятва, которую он принес задолго до того, как я родилась на свет! — запрещала любому из нас даже думать об этом.

— Но ты, конечно же, думала, — вздохнула матушка Адель. — Молодежь повсюду одинакова!

— Примерно такие слова я и от него слышала. — Лиз была настолько разгневана и напряжена, что говорила еле слышно. — Именно так он и говорил!

— Но он ведь отпустил тебя?

— А как он мог меня остановить? Но он прекрасно знал, что произойдет потом, что стены сомкнутся навсегда, стоит мне приоткрыть их, и никакого возврата уже не будет.

— А ты хотела бы вернуться?

— Тогда не хотела, — сказала Лиз. — А теперь… — Ее пальцы запутались в волосах Франчи, и она осторожно высвободила волнистые пряди. — Этот мир не годится для таких, как я. Здесь меня ненавидят, или боятся, или и то, и другое. Здесь во мне видят вещь, которую нужно либо использовать, либо сжечь. Даже вы, пустившие меня в свой дом и осмелившиеся меня полюбить, отлично знаете, что можете поплатиться за это. И видимо, поплатитесь, хотя вы и очень смелые женщины. И, поплатившись, станете меня ненавидеть.

— Возможно, — сказала матушка Адель. — А возможно и нет. И я совсем не уверена, что ты пробудешь в нашем мире достаточно долго, чтобы с нами что-то такое случилось.

— Я ни за что не вернусь в Монсальва! — отчеканила Лиз.

— Возможно, у тебя просто не будет выбора, — пожала плечами матушка Адель. — Если только ты не сумеешь придумать способ отделаться от милорда Жискара. Мы могли бы, конечно, на некоторое время задержать его в монастыре, но у него целый отряд вооруженных всадников. А у нас нет ни лошадей, ни оружия.

Лиз опустила голову.

— Я знаю, — сказала она. — Ох, это-то я знаю!

— Слишком много ты знаешь! — не выдержала я, вдруг страшно разозлившись; меня уже просто тошнило от этих бесконечных разговоров. — Почему бы тебе не перестать всего лишь знать и не начать что-то делать? За воротами два десятка воинов, которыми командует негодяй, пожелавший в качестве домашнего животного ведьму завести! Вот и решай: либо сразу ему сдавайся, пока он еще никого из местных жителей не прикончил, либо быстро ищи способ отделаться от него. Он сказал, что ты можешь призвать на землю даже луну с небес. Так призови на его голову громы и молнии!

— Я не могу убивать! — воскликнула Лиз так испуганно, что я поняла: это правда. — Не могу!

— Ты и раньше так говорила, — сказала я. — Значит, все твои знания, все твои чары только на то и годятся, чтобы руки вверх поднять и сдаться? А потом благодарить Господа за то, что ты не желаешь воспользоваться тем, что Он дал тебе?

— Если это действительно Он мне дал, — прошептала Лиз. — А не тот, другой.

— Чистейшей воды ересь! — заявила матушка Адель, но таким тоном, словно ей, в общем-то, было безразлично, ересь это или нет. — Лучше б ты и впрямь подумала как следует, девочка. Ты в таком положении оказалась, потому что все добрую христианку изображала. Ну так он и возьмет тебя, не сомневайся. И еще нас заставит дорого заплатить за то, что приютили тебя.

Лиз встала. На руках она держала крепко спящую Франчу. Она молча постояла, потом положила девочку на постель, заботливо укрыла ее одеялом, поцеловала и только тогда повернулась к нам.

— Хорошо, — промолвила она. — Я сдамся ему. И пусть он отвезет меня назад, в Монсальва.

Матушка Адель вскочила так резко, что, лишь услышав звук пощечины, я поняла, как она разгневана.

Лиз стояла бледная, прижимая руку к щеке. На белой коже расплывалось яркое красное пятно. Она выглядела совершенно ошеломленной.

— И это все, на что ты способна? — рявкнула матушка Адель. — Способна только трусливо прятаться да скулить? Твердить во всеуслышание, что никогда не сдаешься без боя, а при первой же настоящей угрозе сдаться на милость победителя?

— Разве я могу что-то еще? — сердито выкрикнула Лиз.

— А ты подумай, — спокойно сказала ей матушка Адель и вышла за порог.

Ночь прошла на удивление спокойно. Я крепко уснула, а когда проснулась, удивилась еще больше: Лиз по-прежнему сидела у очага. Причем в той же позе, что и накануне вечером, когда я пошла спать: согнув ноги в коленях, насколько ей позволял большой живот, и едва заметно раскачиваясь.

Она, впрочем, довольно быстро очнулась, когда я встала и прошла мимо. И тут же принялась растапливать очаг, наливать в котелок воду и заниматься прочими хозяйственными делами, которые сама вменила себе в обязанность. Вела она себя, в общем, как обычно, но я успела заметить дорожки слез у нее на щеках.

Когда же она наконец выпрямилась, охая и хватаясь за поясницу, как и все беременные женщины со времен матушки Евы, то лицо у нее было такое, что я сразу приготовилась услышать: «Все. Сейчас я иду в монастырь».

Я пошла с нею вместе. Утро было серое, за ночь сильно похолодало; в воздухе чувствовался легкий морозец. На этот раз я надела свое лучшее платье и самый красивый платок, а сверху накинула шерстяной плащ Клоделя. Мне казалось, что это вроде как мои доспехи. А для Лиз доспехами служили ее красота и моя голубая накидка, которую я соткала себе к свадьбе. Как и всегда, она держалась очень скромно, как самая обычная женщина. Во всяком случае, не такая знатная, какой она на самом деле была. Обаяние — кажется, так называла это матушка Адель — вот чем она всех брала. Только в то утро обаятельной ее назвать было трудно. Да и на обычную женщину она была похожа не больше, чем ангел гнева, изображенный на алтаре.