Валентин Медведев - Чтобы ветер в лицо

• Название: Чтобы ветер в лицо
• Автор: Валентин Медведев
• Издательство: «Советская Россия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Боевые подвиги, воля, храбрость девятнадцатилетней Розы Шаниной восхищали ее подруг-снайперов, о ней писали армейские, фронтовые и центральные газеты, о ней сообщало Совинформбюро. За девять месяцев своей ратной жизни старший сержант Роза Шанина была награждена орденами Славы второй и третьей степени.

В книге о знатном снайпере Розе Шаниной автор — в годы войны корреспондент армейской газеты — рассказывает о девушке-патриотке, смело шагнувшей навстречу обжигающему ветру войны, мужеством своим, исключительной отвагой утвердившей право на бессмертие.

---

В редакции армейской газеты у новогодней елки. 31 декабря 1944 года.

Подруги Розы Шаниной после вручения им боевых наград.

Идут в атаку однополчане Розы Шаниной.

1945 год. Салют на берегу Балтики воинов 5-й армии, в которой сражалась Роза.

Перед очередным выходом на «охоту».

Знаменский район Калининградской области. Торжественная линейка пионеров Большеполянской школы на могиле Розы Шаниной. Май 1971 года.

Село Устья. Новое здание восьмилетней школы имени Розы Шаниной.

1969 год. Первый выпуск школы имени Розы Шаниной.

Портрет Розы Шаниной в ленинской комнате детского сада (г. Архангельск), в котором она работала.

Архангельск. Приз имени Розы Шаниной вручен капитану команды-победительницы в соревновании стрелков ДОСААФ.

Орден Славы

Генерал зло хмурит брови. Это у него очень просто получается. Брови густые-густые и черные, и к тому же очень подвижные. Козырьком. Опустились на глаза, и поди угадай, что там у него под черными козырьками. Но это пусть те гадают, кто не знает генерала, командир стрелкового полка гвардии майор Дегтярев хорошо изучил своего комдива. Дегтярев знает, что генералу стало известно, что снайпер Шанина в часы, отведенные для отдыха, ходила с разведчиками за языком.

— Ну, что молчишь? — чуть шевельнув бровью, спрашивает генерал. — Ладно, думай, думай.

— Выходит, товарищ генерал, солдату на войне воевать запрещаем? — в свою очередь спросил Дегтярев.

Черные брови взлетели вверх, по глазам генерала можно определить, что он и сам так думает: Шанина не понимает, что она нужна как снайпер, что таких сверхметких стрелков, как она, в дивизии единицы. Что она может принести куда больше пользы, уничтожая врага из своей засады. А она в часы, отведенные для отдыха после снайперской охоты, участвует в боях наравне с другими пехотинцами. Спросят, как она тут оказалась, покраснев, ответит, что в этом она ни чуточки не виновата, что пришла место для засады присмотреть, с солдатами посоветоваться, так их в школе учили, ну а тут немцы лезут, деваться некуда, вот и пришлось повоевать.

— Так что будем делать, майор? — спросил генерал. — Если рассуждать по-твоему, так, выходит, мы, брат, в тупичке, что нет у нас с тобой никаких заслонов против девчонки.

— Есть, товарищ генерал, — живо отозвался Дегтярев. — Есть средство!

— Ну, ну, выкладывай, — улыбаясь одними глазами, попросил генерал. — Какое такое средство изобрел?

— Убеждение! Разрешите, возьму на себя?

— Сам придумал? — проворчал генерал. — Так, так, убеждать, значит, собрался. Представляю, как это будет.

Дегтярев улыбнулся.

Оба одновременно взглянули на часы.

Генерал протянул руку к наградным листам, привезенным Дегтяревым.

— Сколько их тут у тебя?

— Двенадцать, товарищ генерал, и одна докладная.

— Докладная… Это ты про что в своей докладной? — предвидя неладное, насупился генерал.

Дегтярев признался, что не хватило у него мужества, чтобы умолчать об отваге, которую проявила старший сержант Шанина в двух боях за Козьи горы.

…Только к ночи выдалось свободное время, чтобы можно было в тишине, обстоятельно, от строки до строки перечитать все двенадцать наградных листов. И не за рабочим столом, — в постели, при слабом свете аккумуляторной лампочки вглядывался комдив в каждую строчку наградного листа, и тогда перед его глазами возникали живые люди. Совсем еще молодые и такие, кому перевалило за четыре десятка. Разные. Одного война застигла в далеком Карабахе, другого в Москве, инженеры, учителя, плотники, земледельцы. К тексту реляций комдив относился придирчиво, дотошно, строго. Не выносил розовой водички и не прощал, как говорил, «щенячьей слепоты» при описании подвига солдата. Возвращал командирам полков многословные реляции с неизменной надписью синим карандашом: «За дровами леса не видно».

«Снайпер-стажер тов. Шанина, — читал комдив очередной наградной лист, — несмотря на артиллерийский и пулеметный огонь противника, настойчиво выслеживала врага и при появлении уничтожала его из своей снайперской винтовки. Таким образом, с 6.4.44 г. по 11.4.44 г. будучи в районе обороны 2 сб 1138 СД она уничтожила 18 солдат противника. Достойна правительственной награды ордена Славы III степени. Командир 1138 СП гв. майор Дегтярев».

Генерал подписал наградной лист с удовлетворением, а докладную майора не читая разорвал в мелкие клочки.

Если бы люди знали…

«Отвоевалась…»

Это было самое обычное задание.

Второй день на участке батальона Губкина действует вражеский снайпер. Хитрый, осторожный, натренированный снайпер. И не один, со своими «ассистентами» работает. То они, эти его ассистенты, пучок ракет запустят, то мину с цветным дымом швырнут в чистое поле. Это для того, чтобы отвлечь внимание наших наблюдателей при выстреле снайпера.

Дождалась попутной машины, ловко перемахнула через борт, и полуторка умчалась по пыльной, растрепанной фронтовой дороге. В кузове пустые канистры, ведра, лопаты. Вспомнилась дорога в Шангалы, суматошная пустая бочка, Дидо в кабине… Многое в дороге вспоминается. Потом вспомнился вечер над Витьбой, знакомое лицо танкиста…

На спуске к переправе пробка. Водитель сказал:

— Теперь до вечера.

— Почему до вечера? — удивилась Роза.

Водитель вылез из кабины, ткнул носком сапога в покрышку и очень спокойно объяснил, что всегда так на переправах, кто порожняком идет, того в хвост. Выпрыгнула из кузова, закинула за спину винтовку и пошла по лугу, подальше от потока машин, к лодочке, чуть чернеющей на реке, неподалеку от переправы.

Земля дышит бурно, всей грудью, по-летнему. Все запахи земные перемешались, попутались в кутерьме неманского побережья. Нашла палку, кое-как добралась до другого берега, а там новая беда. Сотни машин, лавина машин и ни одной в сторону батальона Губкина. Хорошо, что попутный ветерок. С ним все-таки веселее шагать. Только бы поскорее добраться до места, выйти на охоту, выполнить задание.

Не задержалась в пути, прибыла в заданное время, на указанное место… но кто же мог знать, что все здесь перевернется к ее приходу. Батальон всеми ротами яростно отбивался от наседавшего противника: через позиции батальона немцы пытались выкарабкаться из окружения. Над взбудораженной землей висели мутно-рыжие облака пыли и дыма. Огонь автоматов перекатывался волнами с края на край, над облаками дыма змеились ракеты, с глухим треском рвались мины.

По ходу сообщения добралась до поваленного дерева. И стреляла. Стреляла только тогда, когда в крестике оптического прицела видела черную пилотку врага. Она ни о чем не думала, она не оглядывалась по сторонам, не прислушивалась к стонам раненых, умирающих солдат. Она только стреляла, когда в крестике оптического прицела видела черную пилотку врага…

Что-то со страшной силой ударило ее в плечо. Теперь оглянулась. Ни души рядом. За камнем, неподалеку убитый солдат. Он там и был, когда она подползала к дереву…

После толчка острая боль. И мысль, молнией мелькнувшая: «Отвоевалась».

…Фельдшер санроты сказал, что рана не из тяжелых, но залечивать ее лучше и быстрее в госпитале. Там и врачи всех специальностей, и спокойнее, и уход другой, и средства лечения самые современные.

В медсанбате

В глубине старинного парка — часовня. Древняя, католическая, под ободранным островерхим шатром. Рядом домина кирпичный, двухэтажный, длинный, с узенькими окошечками. В нем, говорят, была обитель монахов. Бог с ними, с монахами, теперь это медсанбат.

Едва переступив порог приемной, Роза спросила:

— Долго у вас тут лечат людей?

Дежурный врач, взглянув на белокурую девушку, улыбнулся:

— Вот посмотрим, что там у вас, тогда и о сроках поговорим.

В палате, после осмотра, хирург подозвал старшую сестру:

— Позаботьтесь, Машенька, насчет сыворотки.

Машенька даже не ответила хирургу. Передернула округлыми покатыми плечами и ушла, покачивая бедрами. Машенька… Какая-то она развязная, разрисованная. Под накрахмаленной косынкой коротко остриженные огненные волосы, огненный кокетливый хохолок, завитушкой из-под косынки. Не случайно он вырвался наружу, перед зеркалом это делается. Брови подведены. Военторговские сапожки, и не какие-нибудь там кирзовые или яловые. Хромовые сапожки, на изящном каблучке.

После ухода хирурга Машенька подплыла, наконец, к койке. Руки в карманчиках халата, смотрит куда-то в пространство.