Мэри Хиггинс Кларк - Оставь для меня последний танец

• Название: Оставь для меня последний танец
• Автор: Мэри Хиггинс Кларк
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-53451-7

Николас Спенсер, президент компании, разработавшей противораковую вакцину, разбивается на своем личном самолете. Спустя две недели обнаруживается, что чудесной вакцины не существует, а компания стоит на грани краха. Поскольку тело Николаса не было найдено, никто не верит в его смерть, и его обвиняют в мошенничестве. Линн Спенсер, жена Николаса, едва не погибает при пожаре, когда кто-то поджигает ее дом. Пытаясь доискаться до истины, ее сводная сестра, журналистка Марсия Декарло, начинает собственное расследование.

---

Его слова были прерваны громкими голосами собравшихся, буквально выкрикивавших свои вопросы.

— А что скажете по поводу украденных им денег? Почему бы не признаться, что вы нас надули заодно со всей этой шайкой наверху?

Линн резко поднялась, неожиданно схватив стоящий перед Уоллингфордом микрофон.

— Мой муж погиб по пути на деловую встречу по поводу дополнительного субсидирования научных исследований. Уверена, что причина пропажи денег скоро раскроется…

Тут все увидели мужчину, который бежал по проходу между креслами, размахивая листками, вырванными из журналов и газет.

— «Спенсеры в своем поместье в Бедфорде», — выкрикивал он заголовки. — «Спенсеры устраивают у себя благотворительный бал. Николас Спенсер с улыбкой выписывает чек для приюта «Беднота Нью-Йорка».

Едва мужчина приблизился к возвышению, как охранники схватили его за руки.

— Леди, откуда, по-вашему, взялись эти деньги? Я скажу вам откуда. Из наших карманов! Чтобы вложиться в вашу паршивую компанию, я оформил на свой дом вторую закладную. Хотите знать почему? Потому что у моего ребенка рак, а я поверил обещаниям вашего мужа по поводу вакцины.

Пресса занимала несколько первых рядов. Я сидела с края и смогла бы дотронуться до него. Это был плотный парень лет тридцати в свитере и джинсах. Его лицо вдруг сморщилось, и он заплакал.

— Ничего не смогу сделать, чтобы моя девочка осталась жить в нашем доме, — сказал он. — Теперь дом придется продать.

Я взглянула на Линн, и наши глаза встретились. Конечно, она вряд ли заметила бы в моих глазах презрение. Меня донимала лишь мысль о том, что бриллианта на ее пальце, вероятно, хватило бы на выплату второй закладной, которая будет стоить умирающему ребенку его дома.

Собрание длилось не более сорока минут и состояло в основном из исполненных отчаяния выступлений людей, которые потеряли все, вложив свои средства в «Джен-стоун». Многие говорили о том, что поддались на уговоры купить акции из-за больного ребенка или другого члена семьи, которому могла бы помочь вакцина.

По мере того как люди выходили из зала, я записывала их фамилии, адреса и номера телефонов. Многие знали меня благодаря моей колонке в газете и жаждали поговорить со мной о своем финансовом крахе. Они спрашивали мое мнение о том, существует ли шанс компенсировать какую-то часть или все их инвестиции.

К моей радости, Линн ушла с собрания через черный ход. После аварии самолета Ника я написала ей записку, сообщив, что собираюсь прийти на поминальную службу. Похороны до сих пор не проводились: еще надеялись найти тело. Теперь, как едва ли не все прочие, я сомневалась в том, что Ник во время крушения действительно находился в самолете. Уж не инсценировал ли он свое исчезновение?

Я почувствовала на плече чью-то руку. Это был Сэм Михаэльсон, маститый репортер из журнала «Уолл-стрит уикли».

— Угощаю выпивкой, Карли, — предложил он.

— Бог мой, отличная идея!

Мы спустились в бар на первом этаже, где нас проводили к столику. Было полпятого.

— У меня есть твердое правило не пить водку до пяти часов вечера, — сообщил Сэм, — но, как ты понимаешь, где-то в мире уже наступило пять часов.

Я заказала бокал кьянти. В обычной ситуации в конце апреля я переключилась бы на шардоне, в теплую погоду отдавая предпочтение этому вину. Однако, поскольку после собрания меня познабливало, захотелось выпить чего-нибудь согревающего.

Сделав заказ, Сэм неожиданно спросил:

— Так что ты думаешь, Карли? Не жарится ли этот плут на солнце где-нибудь в Бразилии, пока мы тут беседуем?

Я честно ответила:

— Не знаю.

— Как-то я встречался со Спенсером, — сказал Сэм. — Клянусь, предложи он купить у него Бруклинский мост, я бы на это клюнул. До чего скользкий и вкрадчивый торгаш! Ты видела его во плоти?

Я на миг задумалась над вопросом Сэма, пытаясь сообразить, что ответить. Никогда не распространялась на тему о том, что Линн Гамильтон Спенсер — моя сводная сестра и, соответственно, Ник Спенсер — мой зять. Однако этот факт удерживал меня от того, чтобы в публичной или частной беседе назвать «Джен-стоун» объектом инвестиций, ибо я понимала, что это может быть истолковано как конфликт интересов. К несчастью, все это не помешало мне купить акции «Джен-стоун» на сумму двадцать пять тысяч долларов. Ведь, по словам Николаса Спенсера, произнесенным в тот вечер за ужином, после того как его вакцина исключит возможность рака, когда-нибудь будет создана другая, способная устранять все генетические нарушения.

Я дала имя своему ребенку в день его рождения. Назвала его Патриком, в честь деда по материнской линии. Эти акции я купила в память о сыне. В тот вечер, два года назад, Ник сказал, что чем больше они соберут денег, тем скорее завершат тестирование вакцины, что позволит наладить ее выпуск. «И разумеется, ваши двадцать пять тысяч долларов со временем будут стоить намного больше», — добавил он.

Это были мои сбережения для внесения первого взноса за квартиру.

Я с улыбкой взглянула на Сэма, все еще обдумывая ответ. У него совершенно седые волосы. Он тешит себя тем, что время от времени зачесывает длинные пряди на лысеющую макушку. Я замечала, что эти пряди частенько какие-то косые, как и сейчас, но на правах старого друга воздерживалась от замечаний типа: «Да брось ты. Борьба за волосы проиграна».

Сэму скоро семьдесят, но его младенчески голубые глаза поблескивают живым огнем, и он чем-то напоминает сказочного духа-проказника. Однако за этой личиной прячется умный, проницательный человек. Я подумала, что нечестно будет утаить от него мою малозначительную связь со Спенсерами. Дам ему понять, что виделась с Ником всего раз, а с Линн — три раза.

Когда Сэм узнал о наших отношениях, его брови поднялись.

— От нее, по-моему, можно ждать всяких сюрпризов, — заметил он. — А как насчет Спенсера?

— Я тоже купила бы у него Бруклинский мост. Мне он казался потрясающим мужчиной.

— А теперь что ты о нем думаешь?

— Ты имеешь в виду, погиб ли он или же как-то подстроил крушение? Не знаю.

— Ну а его жена, твоя сводная сестра?

Я непроизвольно поморщилась.

— Сэм, моя мать по-настоящему счастлива с отцом Линн или чертовски здорово притворяется. Хвала создателю, они вместе посещают даже уроки игры на фортепьяно. Послушал бы ты концерт, которым меня угостили, когда в прошлом месяце я приезжала в Бока на выходные. Признаюсь, что Линн мне не нравится. Думаю, она каждое утро целуется с зеркалом. Но ведь я видела ее только накануне свадьбы, на свадьбе и еще один раз, когда приехала в Бока в прошлом году, а она как раз собиралась уехать. Так что, будь добр, не называй ее моей сводной сестрой.

— Договорились.

Пришла официантка с нашими напитками. С наслаждением прихлебнув из стопки, Сэм откашлялся.

— Карли, я недавно узнал, что ты собираешься поступить на вакантное место в нашем журнале.

— Да.

— Зачем?

— Мне хочется писать для серьезного финансового журнала, а не просто вести экономическую колонку в воскресном приложении общего содержания. Моя цель — репортерская работа для «Уолл-стрит уикли». Откуда ты узнал, что я подала заявление?

— Про тебя спрашивал главный босс — Уилл Керби.

— И что ты ему сказал?

— Сказал, что у тебя светлая голова, и ты дашь фору тому парню, который увольняется.

Полчаса спустя Сэм высадил меня у дома. Моя квартира располагалась на втором этаже реконструированного дома из бурого песчаника, стоящего на Тридцать седьмой Восточной улице Манхэттена. Проигнорировав лифт, который абсолютно не заслуживает внимания, я поднялась по короткому маршу. И только когда отперла дверь и вошла внутрь, почувствовала облегчение. Были веские основания предаться унынию. Меня удручала финансовая ситуация несчастных инвесторов, но дело было не только в этом. Многие из них сделали инвестиции по тем же соображениям, что и я, — потому что хотели приостановить развитие болезни у любимого существа. Для меня было уже слишком поздно, но я знала, что покупка этих акций — дань памяти Патрика. Это также и попытка заполнить пустоту в моем сердце.

Моя квартира обставлена мебелью из дома родителей в Риджвуде, штат Нью-Джерси, где я выросла. Когда они переезжали в Бока-Рейтон, мне как единственному ребенку было предоставлено право выбирать что угодно. Чтобы поддержать синий цвет антикварного персидского ковра, купленного на гаражной распродаже, я перетянула диван плотной синей тканью. Те же столы, лампы и стулья окружали меня, когда я была самым маленьким, но самым шустрым игроком университетской баскетбольной команды «Академия безупречных сердец».

На стене спальни у меня висит фотография команды, и на ней я держу в руках баскетбольный мяч. Смотрю на этот снимок и вижу, что изменилась мало. Все те же короткие темные волосы и голубые глаза, унаследованные от отца. У меня так и не наступило то бурное взросление, которое предрекала моя мать. Тогда мой рост был чуть выше пяти футов четырех дюймов, и сейчас то же самое. Увы, победной улыбки больше не видно — такой, как на этом снимке, когда я полагала, что мне принадлежит весь мир. Возможно, это как-то связано с ведением колонки в газете. Ведь мне приходится иметь дело с реальными людьми и их реальными финансовыми проблемами.