Георгий Чернявский - Франклин Рузвельт

• Название: Франклин Рузвельт
• Автор: Георгий Чернявский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03522-5

Франклин Делано Рузвельт (1882—1945) — единственный американский президент, избранный на этот пост четырежды. С помощью «Нового курса» он вывел Соединенные Штаты из Великой депрессии и руководил ими почти на всём протяжении Второй мировой войны. Благодаря ему страна покончила с традиционным изоляционизмом и превратилась во влиятельного члена мирового сообщества, а ее граждане получили мощную систему социальной защиты. Сентиментальная вера в добро и справедливость уживались в нем с эгоизмом, расчетливостью и готовностью идти на немалые жертвы. Он бывал благороден и мелочен, самоотвержен и мстителен. Почему Рузвельт с симпатией относился к Сталину и недолюбливал де Голля? Кто побеждал в их с Черчиллем интеллектуальных состязаниях? Как семья относилась к его любовным романам? Как умудрялся он, страдая полиомиелитом, произносить речи стоя?

На эти и другие вопросы отвечает написанная на основе огромного комплекса литературы и американских архивных материалов книга доктора исторических наук Георгия Чернявского о последнем великом президенте США.

---

К сожалению, в советской исторической литературе, посвященной США, можно встретить восхваления Дэвиса с его «глубокими оценками» советской действительности, призывами к активному сотрудничеству со сталинским режимом. В монографии В. Л. Малькова вообще не упоминается ни о «подарках», которые посол получал от советского правительства, ни об оценке им Большого террора, как будто этих сторон его незавидной деятельности не существовало. Мальков чуть ли не восторженно описывает характерные для донесений Дэвиса «самостоятельный анализ европейской ситуации, сложившегося соотношения сил, позиции сторон», указания на «динамичность его (СССР — Г. Ч.) развития», которая «превосходит всё, известное ранее», ни словом не упоминая о сильном приукрашивании послом советских реалий{393}.

Однако и сам Рузвельт явно недооценивал тот феномен, который сложился в СССР в виде единоличной власти диктатора. Он полагал, что СССР ведет себя как традиционная великая держава, стремящаяся действовать в пределах существующих международных отношений. Такой подход позже получил название «ялтинской аксиомы»{394}. Он был близок к истине лишь в тех пределах, которые соответствовали целям и намерениям Сталина. Тому ничего не стоило нарушить договоренность, когда он считал это выгодным для интересов СССР, как он их понимал, причем пытался найти любой повод для обвинения в этом партнера. Но в основном это случалось уже после Второй мировой войны, за пределами жизни Франклина Рузвельта.

Неудачи нейтралитета и дела Западного континента

Пока же, в середине 1930-х годов, Рузвельт отлично понимал, что США не готовы к крупным международным акциям ни на европейском, ни на тихоокеанском направлениях. Это и предопределило политику нейтралитета, выразившуюся прежде всего в законодательстве об эмбарго на продажу оружия воюющим странам, хотя с тем, как практически осуществлялась эта политика, президент далеко не всегда был полностью согласен, а в некоторых случаях — решительно не соглашался.

Соревнуясь в экспансионистских устремлениях с Гитлером, итальянский фашистский диктатор Муссолини летом 1934 года объявил, что независимая африканская страна Эфиопия является простым продолжением итальянских колоний Эритреи и Сомали и что он исправит «ошибку», как только в октябре окончится сезон дождей. Иначе говоря, были открыто объявлены сроки нападения Италии на Эфиопию.

Восемнадцатого августа Рузвельт, полагая, что Соединенные Штаты не могут оставаться безразличными к наглым аннексионистским планам, послал Муссолини личное предельно сдержанное письмо, в котором предостерегал его от необдуманных действий.

Будучи уверенным, что не получит ответа (или он будет провокационным и грубым), уже на следующий день президент написал еще одно письмо — на этот раз председателю сенатского комитета по международным отношениям Кею Питтмэну, с вопросом, сможет ли он получить от конгресса разрешение на чрезвычайную меру — наложение запрета на поставку американского оружия агрессору. Кто имелся в виду, не говорилось, но это было ясно без слов.

В тот же день Питтмэн ответил: его комитет решительно против того, чтобы президент страны своей волей определял, какая страна является агрессором, а какая нет. Стремясь парализовать любую новую инициативу Рузвельта по пресечению итальянской агрессии, Питтмэн в срочном порядке провел через конгресс резолюцию о нейтралитете с шестимесячным сроком действия, предусматривавшую эмбарго на поставку оружия воюющим странам, при этом никакого различия между агрессором и жертвой агрессии не проводилось. Рузвельт был вынужден подписать этот документ. Общественные настроения были таковы, что вступать в открытый бой с изоляционистами он не мог, поскольку явно проиграл бы его{395}.

Сторонник активной и энергичной внешней политики, Рузвельт, таким образом, был лишен возможности подкрепить конкретными действиями свое письмо Муссолини. Сенатор Том Коннелли, энергично выступавший против агрессоров, был прав, заявив: «Несомненно, так называемый акт о нейтралитете сделал Муссолини, как и других диктаторов, смелее в планировании агрессии против своих мирных и более слабых соседей. Так произошло потому, что, как только начались военные действия, у президента Рузвельта не было иной альтернативы, как наложить эмбарго и на Италию, и на Эфиопию»{396}.

Рузвельт подписал первый закон о нейтралитете 31 августа 1935 года, признав, что его «негибкие положения могут вовлечь нас в войну, вместо того чтобы удержать от нее»{397}. Вначале Рузвельт настаивал на предоставлении ему дискреционного права, то есть возможности при чрезвычайных обстоятельствах делать исключения — применять закон только против агрессивной стороны. Однако изоляционистские настроения в стране оставались чрезвычайно сильными, их поддерживало большинство конгрессменов, и был одобрен другой проект, который такого права президенту не давал.

Главной в законе была первая статья, предусматривавшая, что «с началом войны между двумя или более государствами или в ходе ее президент объявляет об этом факте, после чего запрещается экспорт оружия, боеприпасов или военного снаряжения из любого пункта в Соединенных Штатах или их владениях в любой порт воюющих государств или в любой нейтральный порт для транспортировки в воюющее государство или для его использования». Было решено учредить особый орган для надзора за экспортом оружия. За нарушение эмбарго грозили штраф до десяти тысяч долларов, или тюремное заключение до пяти лет, или и то и другое одновременно. Закон также предусматривал ограничение плавания американцев на судах воюющих стран (они могли это делать только на свой страх и риск, не пользуясь защитой американских властей).

Хотя Рузвельт не был доволен этим законом, однако, учитывая расстановку сил в конгрессе, не считал возможным вступить в борьбу Правда, действие закона ограничивалось шестью месяцами, но позже оно было продлено до 1 мая 1937 года, а затем закон объявлен постоянным.

Сторонники акта о нейтралитете убеждали Рузвельта, что США сохраняют за собой свободу рук при любом международном урегулировании. Именно этим, по всей видимости, и объясняется то обстоятельство, что президент не вел активной борьбы за его отмену вплоть до Второй мировой войны. Многие американские историки с полным на то основанием полагают, что закон о нейтралитете приблизил мировую войну, ибо агрессоры считали, что в случае развязывания ими войны в Европе и Азии США останутся в стороне.

В то же время президент стремился принять меры по обеспечению обороны США и всего Западного полушария от агрессии со стороны как Германии, так и Японии. Главным средством для этого он считал создание значительно более мощного военно-морского и военно-воздушного флотов, чем те, которыми располагала страна. 28 января 1938 года он попросил конгресс ассигновать свыше миллиарда долларов на создание «флота двух океанов», а вслед за этим заявил, что Америка нуждается по меньшей мере в восьми тысячах военных самолетов, тогда как в то время ее воздушный флот насчитывал примерно в четыре раза меньше. Предложения Рузвельта были вотированы и стали осуществляться.

* * *

Важной составной частью внешнеполитического курса Рузвельта являлась новая направленность в отношениях с центрально- и южноамериканскими государствами, которую он провозгласил уже при вступлении в должность: «В области мировой политики я буду вести нашу нацию по пути политики доброго соседа, соседа, который безусловно уважает себя и поэтому уважает права других, соседа, который с уважением относится к своим обязательствам и уважает святость своих соглашений с соседями в этом мире». В декабре того же года Рузвельт еще решительнее и конкретнее подтвердил новый континентальный курс, заявив: «Политика Соединенных Штатов с этого времени направлена против любой вооруженной интервенции».

В экономику и политику стран Центральной и Южной Америки стремилась внедриться агентура Германии и Японии. За 1929—1936 годы импорт из этих стран вырос с 17 до 28 процентов. Опираясь на этнических немцев, численность которых превышала миллион человек, гитлеровцы интенсивно распространяли здесь идеи национал-социализма, одновременно всячески понося мощного северного соседа, обвиняя его в проведении империалистической политики, агрессивного и эксплуататорского курса.

Отлично сознавая негативное отношение к США всех являвшихся или считавшихся независимыми государств, расположенных к югу от их границы, а также на островах Карибского бассейна, президент стал во всеуслышание повторять, что здесь больше не будут проводиться политика «большой дубинки» и «дипломатия доллара». «Политика доброго соседа» строилась на невмешательстве во внутренние дела, заключении равноправных торговых договоров, предоставлении технической и иной помощи странам региона.