Александр Дюма - Волчицы из Машкуля

• Название: Волчицы из Машкуля
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1999
• ISBN: 5-7287-0053-5

Роман Дюма «Волчицы из Машкуля» посвящен неудавшейся попытке восстания против короля Луи Филиппа Орлеанского, которое было поднято в Вандее в 1832 г. герцогиней Беррийской, снохой короля Карла X, в пользу своего малолетнего сына, законного наследника старшей ветви Бурбонов, свергнутой с французского престола Июльской революцией 1830 г.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

И потому он молчал, что, естественно, не могло не взволновать баронессу.

— Матушка, — сказал Мишель, — я не отвечаю вам потому, что не могу вам ответить так, как мне хотелось бы.

— А как бы тебе хотелось?

— Выслушайте меня, матушка, — произнес молодой человек с твердостью, на какую она не считала его способным, да и сам он при других обстоятельствах вряд ли бы поверил, что сможет говорить с матерью таким тоном.

— Надеюсь, ты не отказываешься уехать?

— Совсем нет, — произнес Мишель, — но у меня есть некоторые условия.

— И ты можешь говорить о каких-то условиях, когда на карту поставлена твоя жизнь, твое спасение? Ты выдвигаешь условия, когда твоя мать умирает от волнения?

— Матушка, — сказал Мишель, — с тех пор как мы не виделись, я многое пережил, многое узнал и, главное, понял, что бывают такие решающие моменты, от которых зависит счастье или несчастье всей последующей жизни. Вот сейчас, матушка, я переживаю один из таких моментов.

— Ты решил не обращать внимания на мои муки?

— Вовсе нет, я хочу поговорить с вами как мужчина. И не удивляйтесь: я был еще ребенком, когда начались все эти события, а вышел из них повзрослевшим на несколько лет. И мне не надо напоминать о долге перед матерью: об уважении, любви, благодарности за все ее заботы и жертвы. Знайте, что я никогда не забуду про свой долг. Однако когда юноша становится мужчиной, перед ним открываются новые горизонты, постепенно расширяющие круг его интересов, и появляются новые обязательства не только по отношению к собственной семье, но и перед обществом; вступив в пору зрелости, он, даже если у него еще не высохло материнское молоко на губах, уже задумывается о том, кто станет матерью его будущих детей.

— О! — воскликнула баронесса, невольно отстраняя от себя сына.

— Так вот, матушка, — продолжил, выпрямившись во весь рост, молодой барон, — я сделал свой выбор и уверен в ответных чувствах; теперь нас ничто не сможет разлучить: если я уеду, то не один.

— Ты уедешь вместе со своей любовницей?

— Нет, матушка, я уеду вместе со своей женой.

— И ты думаешь, что я соглашусь на этот брак?

— Матушка, вы вольны не давать своего согласия, так же как и я волен не уезжать.

— О, несчастный! — воскликнула баронесса. — Вот благодарность за двадцать лет непрестанных забот, любви и ласки!

— Матушка, — произнес Мишель с твердостью, крепнувшей от сознания, что каждое его слово дойдет до ушей тех, кто его слушал, — как только мне представится случай, я докажу вам мою признательность и преданность, но истинная любовь не должна побуждать мать к тому, чтобы заставлять сына слепо ей подчиняться, заявляя: «Я уже двадцать лет твоя мать и потому твой тиран!»; она не должна говорить: «Я отдала тебе жизнь, молодость, силы и разум, чтобы ты беспрекословно следовал моей воле!» Нет, если матерью движет истинная любовь к сыну, она говорит ему: «Когда ты был слаб и беспомощен, я выходила тебя, когда ты был несмышленышем, я развивала твой ум и способности, когда ты был слеп как котенок и ничего не знал о жизни, я открыла тебе глаза на мир. Теперь ты сильный, умный и без опаски смотришь в будущее. Устраивай свою жизнь как ты этого хочешь, но полагайся при этом не на каприз, а на силу воли. Выбирай одну из тысячи открытых перед тобой дорог и, куда бы она тебя ни привела, люби и почитай ту женщину, которая из слабого сделала сильного, из несмышленыша — знающего, из слепого — зрячего». Вот как я понимаю материнскую власть над сыном, вот в чем мне видится сыновье уважение к матери.

Баронесса растерялась: она скорее была готова увидеть конец света, чем услышать такие разумные и твердые речи.

В изумлении она взглянула на сына.

Гордый и довольный собой, Мишель спокойно смотрел на нее, и на его губах промелькнула улыбка.

— Итак, — спросила она, — ничто не может заставить тебя отказаться от безумных планов?

— Матушка, — ответил Мишель, — просто ничто не может заставить меня нарушить данное мною слово.

— О! — воскликнула баронесса и закрыла глаза ладонями. — Какая я несчастная мать!

Мишель опустился перед ней на колени.

— А я вам говорю: блаженна мать, когда она делает счастливым своего сына!

— Да что же такого особенного ты нашел в этих Волчицах? — спросила баронесса.

— Как бы вы ни называли мою любовь, — сказал Мишель, — я вам отвечу: моя избранница наделена всеми достоинствами, которые мужчина мечтает найти в своей возлюбленной, и к лицу ли, матушка, нам, много пережившим из-за людской клеветы, так легко поверить в наговоры, что преследуют других?

— Нет, нет, нет, — повторяла баронесса, — я никогда не соглашусь на этот брак!

— В таком случае, матушка, — сказал Мишель, — возьмите обратно вексель, заберите письмо к капитану «Молодого Карла»: они мне больше не нужны.

— Несчастный, что же ты собираешься делать?

— Все очень просто, матушка. Лучше смерть, чем разлука с любимой. Моя рана затянулась, и у меня уже достаточно сил, чтобы уйти к лесным братьям. Остатки армии восставших под командованием маркиза де Суде находятся в лесу Тувуа; я примкну к ним, приму участие в боях и при первой же возможности сделаю все, чтобы меня убили. Вот уже два раза я был на волосок от смерти, — добавил он с невеселой улыбкой, — и я уверен, что в третий раз у нее будет более верный глаз и более твердая рука.

И молодой человек положил письмо и вексель на колени матери.

В словах и жестах барона было столько решимости и твердости, что матери стало ясно: ей не удастся уговорить сына.

И она дрогнула:

— Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. И да простит тебя Бог за то, что ты поступаешь вопреки воли матери!

— Матушка, будьте уверены, что Бог простит, а когда вы увидите вашу дочь, вы сами простите.

Баронесса отрицательно покачала головой.

— Отправляйся, — сказала она, — и женись без моего благословения на женщине, которую я не знаю и никогда не видела.

— Я женюсь на женщине, которую вы, матушка, надеюсь, узнаете и полюбите. И день вашего благословения станет для меня самым великим днем в моей жизни. Вы говорили, что приедете, где бы я ни был. Так вот, матушка, я буду вас ждать повсюду, куда бы меня ни занесла судьба.

Баронесса встала и сделала несколько шагов к двери.

— Матушка, вы уходите, не сказав ни слова на прощание, не прижав меня к своему сердцу!.. И вы не боитесь, что это может принести мне несчастье?

— Иди же сюда, мое несчастное дитя, я прижму тебя к груди!

Она произнесла эти слова так, как будто то был крик, вырывающийся рано или поздно из материнского сердца.

Мишель с нежностью прижал к себе мать.

— И когда же ты, дитя мое, намерен уехать? — спросила она.

— Матушка, все зависит теперь от ее решения, — ответил Мишель.

— Ты мне обещаешь поторопиться?

— Надеюсь, что уеду этой ночью.

— Внизу я оставила крестьянскую одежду для тебя. Переоденься, чтобы никто тебя не опознал. До Куерона отсюда восемь льё. Ты сможешь добраться часам к пяти утра. Не забудь: шхуна «Молодой Карл».

— Не волнуйтесь, матушка; с того часа как я решил стать творцом своего счастья, я предприму все, чтобы поспеть вовремя.

— А я поеду в Париж, где сделаю все, чтобы отменили этот жуткий приговор. Умоляю тебя, побереги себя и не забывай, что тем самым ты заботишься обо мне.

И мать еще раз поцеловала своего сына; Мишель проводил баронессу до порога.

Как верный слуга, Куртен стоял внизу у лестницы. Госпожа де ла Ложери попросила проводить ее до замка.

Когда Мишель, закрыв за матерью дверь, обернулся, он увидел, что перед ним со счастливой улыбкой стояла Берта; ее лицо сияло от радости.

Она только и ждала той минуты, когда останется наедине с молодым человеком, чтобы броситься ему в объятия.

Мишель не оттолкнул девушку; однако, если бы сумерки не спустились в комнату, от внимания девушки не ускользнуло бы растерянное выражение лица молодого барона.

— Итак, — произнесла она, — теперь уже ничто не сможет нас разлучить; у нас есть все: согласие моего отца и разрешение твоей матери.

Мишель молчал.

— Мы уедем сегодня ночью, не так ли?

Мишель хранил молчание перед Бертой так же, как перед матерью.

— Итак, мой друг, — спросила она, — почему вы мне не отвечаете?

— Потому что еще ничего не решено относительно нашего отъезда, — сказал Мишель.

— Но разве вы не пообещали матери, что уедете этой ночью?

— Я сказал матери: «Все зависит от ее решения».

— А разве речь шла не обо мне? — спросила Берта.

— Как! — воскликнул Мишель. — Такая преданная роялистка, как Берта, собралась уехать из Франции, даже не подумав о тех, кто остается здесь?

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнула девушка.