Ив Шеневьер - Турако - птица печали

• Название: Турако - птица печали
• Автор: Ив Шеневьер
• Жанр: Проза

---

В пьяном, мрачном настроении ее еще больше злит упрямое спокойствие, с каким он реагирует на ее провокации и оскорбления. Ей становится легче, когда удается унизить его в присутствии Камбэ.

Лодка плавно скользит по реке. На таком расстоянии от моря и даже много выше течение реки подчиняется капризам приливов и отливов. При каждом движении весел из темных зарослей манговых деревьев вылетают кулики или удоды, а в заросших водорослями, облепленных моллюсками дугообразных корнях прячутся ибисы и ябиру.

- Эта тишина действует мне на нервы, - говорит Элен. - Даже птицы молчат. Надо же, до чего они трусливы! Пьер, вы задаетесь вопросом, зачем я приехала сюда, - добавляет она с притворной радостью. - Вы достаточно долго ждали. И сейчас я объясню вам причину. Когда солнце сядет, скажу вам всю правду. Она будет для вас невыносимой. Я в этом уверена, - усмехается Элен.

Пьер спокойно наблюдает за стаями чибисов и уток, летающими над болотами, чтобы ночью найти там себе пристанище.

* * *

На раскопках их пятеро. Они ломают сарайчик, выдергивают столбы изгороди, вытаптывают то, что было извлечено из земли, давят ногами еще не очищенные от глины осколки керамики и кости и, прежде чем уйти, мочатся на все, что не успели поломать. Ребель смотрит на все это, дымя сигарой, которую ему пришлось прикуривать несколько раз. А им все мало, и они решают пойти пограбить Миссию. Ребель опасается, не вернулась ли туда Жюли. Он пытается их отговорить:

- Там уже побывали другие. Они все забрали.

- А ты не прячешь ли там чего-нибудь, чтобы тебе одному досталось? осмелев, спрашивает с угрозой в голосе "лейтенант".

Ребель предпочитает не упорствовать. Наглец ведет за собой остальных. Ребель тоже идет за ними.

Жюли там нет, но Нао, которая ее ждала, убежать не успела.

- Ну, что я говорил: ничего вам не оставили. Только вот для тебя, умник, осталась еще пара книжек, если ты умеешь читать, - говорит Ребель.

С досады они поливают стены бензином и поджигают дом. Пламя быстро распространяется. Все выбегают, спасаясь от огня. Густой горький дым проникает в щели чулана под лестницей, куда спряталась Нао. Она решает, что лучше выдать свое присутствие, чем задохнуться. Выскочив, девушка кашляет, отплевывается, плачет, спотыкается и падает на пороге дома. Никто не помогает ей подняться. Ребель делает шаг к ней, но перехватывает взгляды сопровождающих его солдат, у которых руки уже лежат на рукоятках кинжалов. Он останавливается. Загорается крыша. Нао с трудом выбирается из дома, доползает до середины двора. Солдаты идут рядом и смеются.

Кто начнет? Сквозь слезы Нао не различает лиц, но чувствует на себе тяжесть сапога, не дающего ей встать. Смех прерывается. Она приподнимает голову. Дым и солнце ослепляют ее. Она не двигается. Ее хватают, тянут, тащат подальше от огня и искр, разлетающихся по всему двору. Рвут ей платье. Она подхватывает лоскутья, прижимает их к оголенному телу. С нее срывают трусики. Она, рыдая, встает на колени. Две широкие ладони тяжело ложатся ей на плечи, не дают подняться. Она брыкается ногами во все стороны. Еще две руки сжимают ей щиколотки. Нао дрожит, закрывает глаза. В наступившей тишине слышно только, как потрескивают в огне стропила обрушившейся крыши. Она различает шепот и шорохи. Узнает голос Ребеля: "Нет! Я знаю ее и ее мать, она отомстит вам!" Над ним смеются, ему угрожают. Ему приходится отступить. Нао открывает глаза, видит, как он уходит. Всем телом подается в его сторону и кричит: "Не оставляйте меня!" Он оглядывается, пожимает плечами и медленно уходит. Больше Нао его не увидит. Она вырывается было, но тут же оказывается в плену многих рук. Она почти не чувствует пощечин. Кричит только от удара кулаком в висок, который оглушает ее. Тело ее расслабляется. И тогда все по очереди ложатся на нее и облегчаются.

Сильный порыв ветра, несущий с собой дым, искры и раскаленную золу, кладет конец насилию, которое кое-кому хотелось бы продолжить. Нао молчит, не шевелится, не чувствует своего тела. Оно растворилось, разлетелось под тяжестью чужих тел, уничтоживших и покинувших ее. Голая, грязная, с окровавленным носом, с разбитыми губами и всклокоченными волосами, она не торопится прикрыться лохмотьями, брошенными ей одним из солдат. Она садится, встает, делает несколько шагов, останавливается. Смотрит на всех по очереди. Они молчат, не смеются. Она протягивает им раскрытую ладонь левой руки. Показывает пальцы. Их четыре: при рождении дочери Зиа отрубила ей большой палец, чтобы задобрить духов. За это они должны охранять ее дитя и наказать того, кто причинит ей зло. Солдаты смотрят, считают и пересчитывают ее пальцы, понимают, что они прокляты.

Нао знает, что своим жестом, выносящим приговор им, приговаривает к смерти и себя. Несколько раз она произносит имя своей матери, которую обманули духи. Выкрикивает имя Камбэ. Солдаты приближаются. Она стоит, ждет их с открытыми глазами. Она страдает, еще страдает, но уже ничего не боится.

* * *

Уставший за последние дни Ребель один, без сопровождающих, подходит к воротам Виллы. Его сторонники уже там. Двое часовых играют в карты. Время от времени они передают друг другу фляжку с вином и пьют. Они не узнают Ребеля и, ворча, что их потревожили, преграждают ему путь. Он не обращает внимания на их слова.

- Чтоб тебе глаза выклевал Великий Орел! - кричит один из них.

Ребель останавливается, оборачивается, достает пистолет и смотрит на наглеца, который, всмотревшись, наконец узнает его. Ребель колеблется, потом, усмехнувшись, прячет оружие в кобуру и идет дальше. Теперь часовые эскортом следуют за ним, с мачете в руках, готовые зарубить всякого, кто приблизится. То, что они расскажут о случившемся, будет передаваться из уст в уста, обрастет красивыми подробностями, станет легендой. Мебель, вытащенная из Виллы, лежит, изломанная прикладами и сапогами. Все свалено в кучу на лужайке: посуда, безделушки, картины, ковры, одежда - пестрое нагромождение разнородных вещей. Ребель узнаёт кровать Жюли, где он так часто спал, платья, которые на ней расстегивал. Он с трудом скрывает волнение.

- Ну как, хорошо мы поработали? - ехидно спрашивает "лейтенант".

- Кто приказал?..

- Ты сказал: уничтожить все символы колониального владычества. После Миссии пришли сюда... Как видишь, грабежа не было.

- Что у тебя в руке?

- Статуэтка.

- Где ты ее нашел?

- В вещах иностранки, той, что любит с нами пить.

- Ты же сказал, что взяла Нао...

- Так сказала иностранка... а что с этим делать?

Ребель молчит. Смотрит на Виллу. Солдаты ждут его решения. Он хочет взять статуэтку у "лейтенанта", но тот отдергивает руку и швыряет статуэтку на террасу, где она разбивается.

- Пусть она решает, - говорит он.

Солдаты делают факелы из кунжута, который Зиа сушит, мелет и добавляет для вкуса в соус. Зажигают их.

Пока шло разорение, Турако не показывался и молчал. Теперь, когда по приказу "лейтенанта" солдаты кидают факелы в окна, он издает хриплый, задыхающийся один-единственный крик. Все ждут. Птица смотрит на дом. Словно опасаясь, что Жюли может появиться и увидеть, как горит ее дом, Ребель опускает голову и царапает землю носком сапога.

Факелы пылают. Но пламя их не распространяется. Даже шторы в гостиной, пронзаемые искрами от соломы, не загораются.

- Статуэтка решила. Она не хочет, чтобы Вилла сгорела, - говорит Ребель с облегчением. - Пошли отсюда. Больше нам тут нечего делать.

- Это не она решила, - возражает "лейтенант", удивленный и разочарованный. - Это птица. Ее печаль охраняет опечаленных.

* * *

Горизонт медленно поглощает вспухшее солнце. Всепроникающий свет этой багровой массы воспламеняет мангровые заросли на болотах, заставляет носиться в диком танце мошек и комаров, словно замедляет полет серых цапель, смягчает карканье луней, приглушает вопли крачек, которых хватают, тащат во взбаламученную воду и пожирают невидимые под густым слоем гиацинтов и других растений крокодилы. Зачарованная, словно заяц, ослепленный фарами автомобиля, Элен молчит.

Камбэ гребет к устью, он хочет добраться туда до рассвета. Пьер несколько раз предлагал сменить его или хотя бы сесть рядом за одно из весел. Под благовидным предлогом, что работа обеими руками уравновешивает усилие и уменьшает усталость, Камбэ вежливо отказывается. Пьер больше не настаивает. Он дает убаюкать себя мягкому жару уходящего солнца, негромкому крику птиц, плеску воды, равномерному скрипу уключин. Постепенно он забывает, где находится. Забывает бунт Орлов, предательство Ребеля, лицо и голос Элен. Он не знает, где он, почему спасается бегством. Знает только, что есть Камбэ, есть ум, чувства, сила и преданность Камбэ. Пьер оборачивается, протягивает руку, касается концами пальцев спины неожиданного союзника. Камбэ ничего не говорит. Элен замечает этот жест, полный нежности. На лице ее появляется язвительная усмешка.