Октем Эминов - Высокое напряжение

• Название: Высокое напряжение
• Автор: Октем Эминов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1981

Автор многих очерков о работе милиции, лауреат международного литературного конкурса О. Эминов включил в свою книгу повести о расследовании преступлений, о борьбе с расхитителями социалистической собственности, о контакте работников уголовного розыска с милицией и общественными органами. Произведения не только сюжетно занимательны, но и знакомят читателя с природой и людьми Туркмении, с местными обычаями. Издание рассчитано на массового читателя.

---

— Оставьте, пожалуйста, ее в покое. Она и так богом обижена!

Участковый разозлился:

— Эх, гражданочка! За спиной вы жалуетесь на нее, звоните нам: «Приводит посторонних мужчин, позорит весь район!», а в глаза защищаете ее.

Женщины остались, их даже прибавилось — кое-кто на громкий разговор завернул с улицы: «Что это случилось у наших красоток?» Такого наплыва чужих людей Сахрагуль, конечно, не могла вытерпеть — самый настоящий позор, — вскочила, отбежала от двери с истошным криком:

— Кто вас пустил сюда! Ну-ка вон из моего дома!

Лишние свидетели бросились наутек.

Шофер, воспользовавшись этим, открыл замок, распахнул дверцу, вошел внутрь. Из кладовки пошел такой тяжелый дух, что понятые снова отпрянули к дверям веранды. Участковый все же уговорил их встать у входа в кладовую. Включили свет. На одной стене комнаты был сооружен трехъярусный стеллаж: наверху рассыпана картошка, на среднем ярусе лук, на нижнем лежал мешок с рисом. К потолку на проволоке подвешена половина свежей бараньей туши.

Прямо перед собой участковый увидел столб, а на нем висящую на гвозде сетку, в ней сверток. Он сообразил, что это как раз и может быть то, что интересовало чарджоуского майора.

Шофер на глазах у понятых и, конечно, у Сахрагуль сдернул с гвоздя сетку, развернул полиэтиленовую пленку. Внутри оказались две буханки хлеба. Не рассчитав их веса, от неожиданности выронил одну буханку. По полу рассыпались куски хлеба, маленькая тыковка покатилась к ногам Сахрагуль. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и недвижно следила за всем происходящим. Вдруг резко повернулась к стене и изо всех сил рванула на себе платье от плеча вниз. Одна половина платья осталась на ней, другая свалилась лоскутом к ногам. Широко раскрыв глаза, участковый смотрел на ее едва прикрытое тело. Женщины понятые воскликнули: «Бесстыдница!» — и тут же прикрыли ладошками рты.

Шофер, не обращая внимания на Сахрагуль, отвернулся от нее и занялся тыковкой. Открыл, понюхал содержимое, потом дал понюхать понятым:

— Знаете, что это такое?

Одна пожала плечами, другая сказала!

— Теръяк.

— У кого-нибудь дома есть весы? — спросил участковый.

Одна из женщин взялась сходить за весами. Другую шофер попросил принести из комнаты Сахрагуль какое-нибудь платье. Сахрагуль покорно переоделась.

Пружинные весы показали, что в одной буханке было спрятано 1 килограмм 300 граммов теръяка, в другой — полтора килограмма. Шофер спросил у Сахрагуль:

— Сколько израсходовано?

— Двести граммов.

Свидетельницы, с жадностью ловившие каждое слово, переглянулись, одна шепнула другой: «Дорогие граммчики!»

Шофер стал обходить кладовую, вскрывая один за одним мешки и мешочки с рисом, курагой и прочей снедью. Дошла очередь и до мешка с мукой, зашитого со всех сторон. Шофер ворочал, ворочал его и так и сяк, не понимая, с какого бока его можно вскрыть. Поднатужился, сдвинул с места, правая нога неожиданно провалилась. Сдвинул еще больше в сторону, оказалось, что на этом месте не цементный пол, рыхлая земля. Участковый опустился на колени, стал разгребать землю. Руками это делать было неудобно, взял с полки металлический совок. Работа пошла веселее, и через минуту-другую совок уперся в твердое. Он обкопал предмет со всех сторон, потом вытащил, поставил на пол. Понятые тяжело дышали над его головой, а он поддел совком крышку извлеченного из земли железного ящика. Крышка легко отвалилась в сторону, и все увидели сотенные купюры, плотно заполнившие ящик. Женщины охнули и отпрянули, как будто увидели перед собой змею…

Обыскали и другие примыкающие к кладовой помещения, но, кроме аптекарских весов, там не нашлось ничего интересного.

Милиционеры уехали, предварительно составив протоколы, которые подписали обе понятые. Пока участковый писал, пришла Дженнетгуль, не подозревавшая, какие сегодня у подруги неожиданные гости. Их обеих и забрали, причем Сахрагуль, боясь, что увезут отсюда ее одну, несколько раз обращалась к участковому, показывая на Дженнетгуль: «И она виновата… Я не одна».

ТЕДЖЕН

Из этого городка, не найдя там никого, Хаиткулы позвонил Джуманазарову:

— Оба преступника, как предполагается, выехали из Теджена в Чарджоу. Их видели. Настоящие имена: Гоша Сахатдурдыев — высокий, и Халлы Сеидов, старик, который курит и кашляет. Без проволочек надо их брать, товарищ подполковник. Разрешите вернуться в Чарджоу?

Но Джуманазаров не разрешил ему возвратиться.

— Здесь мы их встретим, не беспокойся, Хаиткулы. Для тебя же есть другое важное дело. Возвращайся в Ашхабад, бери кого-нибудь и поезжай в Геок-Тепе, там в психиатрической больнице находится муж той самой убитой женщины. Халык Мангыдов.

Озадаченный Хаиткулы положил трубку на рычаг.

ГЕОК-ТЕПЕ

Машина везет Хаиткулы и Аннамамеда в Геок-Тепе. Аннамамед что-то обстоятельно рассказывает, но Хаиткулы не слышит его, хотя порой поддакивает. Его мысли сейчас далеко отсюда, в Чарджоу. Аннамамед замечает, что друг его не слышит, машет на него рукой и отворачивается… Но вот они насквозь пересекли аул Геок-Тепе. Впереди маячат больничные корпуса. Еще минута, и «Волга» замерла у металлических ворот.

Дежурный настойчиво требует пропуска — милицейские удостоверения не производят на него никакого впечатления. После долгого спора соглашается сходить за дежурным врачом. Тот с большим уважением относится к удостоверениям, пропускает к главному врачу. Главный врач просит посидеть. Ждут. Правда, присесть им не удается, здесь одно только кресло в конце длинного коридора. Врачи в белоснежных халатах, порхающие, как ангелы, вокруг кабинета главврача, не обращают на них никакого внимания.

Наконец из кабинета вышел степенный, но вместе с тем очень делового вида человек. Пройдя половину коридора, почти скрывшись с их глаз, он вдруг круто повернулся и пошел прямо на них. Выяснилось, что они едва не прозевали того, кого ждали. Без всякого энтузиазма он пригласил их в кабинет. Выслушав, записал имя Халыка Мангыдова, с бумажкой в руке вышел из кабинета. Через полминуты вернулся с доктором, который, не поздоровавшись, попросил их изложить причину посещения этой больницы.

— Не понимаю, зачем вы приехали. — В голосе доктора было недовольство. — Вы опоздали на пятнадцать лет. Именно столько времени Халык Мангыдов находится здесь. Чем могу оказаться полезен, не представляю.

— Почему, доктор, он потерял рассудок? В чем причина: его наследственность, какая-нибудь болезнь или трагические обстоятельства его жизни?

— Последнее.

— Вы, наверное, знаете, что у него погибли жена и дочь?

— Я знаю об этом с его слов.

Хаиткулы не выдержал, почти закричал:

— С его слов?! Он что, приходит в сознание?

— Очень редко, примерно раз в год.

— Кроме вас, доктор, за ним еще кто-нибудь наблюдает?

— Нет, его болезнь — это моя кандидатская диссертация.

— Мы были бы вам очень благодарны, доктор, если бы вы рассказали нам то, что он говорил в минуты просветления…

— Понимаю. Вы ведь не любопытства ради приехали… — Доктор встал, открыл один из настенных шкафов, извлек из него папку, вслух прочитал: «Мангыдов Халык, 1920 года рождения». Он стал перелистывать страницы. Где-то в середине подшивки остановился.

— Слушайте… такая запись: ‹‹Примерно в десять часов утра больной пришел в сознание. Я вывел его во двор, и мы довольно долго прогуливались, он за это время рассказал о своей жизни… «Женился я в 18 лет в 1938 году, в тот же год меня призвали в армию. Очень тяжело было расставаться с любимой. Если бы мне предложили идти в армию до того, как я познакомился с ней, тогда пожалуйста — хоть на двадцать лет пошел бы, не жалел бы, пошел бы и не охнул! А тут мне казалось, что если первый поцелуй достался мне, то все остальные украдут другие. Ревновал как сумасшедший. Мы из Керки, из аула Дашлык, и девушка оттуда. Отец ее был военкомом городка. Поехать-то я поехал, да с полпути вернулся. Пока добрался до аула, такие муки ревности вынес, будто тысяча чертей меня пытали. Приехал, а меня сразу взяли под конвой. Объяснился так: „Я парень деревенский, сошел с поезда хлеб купить и отстал, куда ехать, не знаю, поехал обратно в аул“. Это меня спасло. В тюрьму посадили, а могло быть гораздо хуже — законы тогда были строгие. В сорок втором попал в штрафной батальон. За храбрость меня простили и послали в часть. Удивительное совпадение, но попал в батальон, которым командовал отец моей жены. Он подал заявление и пошел добровольцем на фронт. Я был все время при нем, как адъютант или что-то такое… В сорок третьем нас с ним накрыл снаряд у блиндажа. Он закрыл глаза навеки, успев перед смертью сказать: „Халык, у тебя дома трехлетняя дочь, мы ее назвали Гюльсенем…“ Больше ничего не сказал. Рука у меня была перебита, кисть повреждена, поэтому меня демобилизовали, отправили сначала в госпиталь, потом домой. Потом неожиданно повезло — стал копать под старой стеной, смотрю: кувшин. Разбил, оказался полным золотых монет. В то время такой клад было найти не редкость… Когда трудно становилось, я брал горсть монет и тратил. В пятидесятые годы перебрались в Чарджоу. Жена после смерти ее матери все время просила: „Переедем, переедем“. Зачем ее послушал?.. Потом я попал в одну историю и заработал восемь лет. Мне было тяжело, но за семью был спокоен. Прощаясь с женой, шепнул: „Будет трудно, пощупай наш матрас…“».››