Мадлен дю Шатне - Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского

• Название: Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского
• Автор: Мадлен дю Шатне
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-008874-9

Жан Батист де Траверсе, французский моряк, ставший Иваном Ивановичем после переезда в Россию, в течение восемнадцати с половиной лет возглавлял российское военно-морское министерство. С его именем связана организация великих полярных экспедиций, изменивших карту мира и прославивших имя России. Мадлен дю Шатне, опираясь на огромный массив обнаруженных ею архивных документов, впервые в отечественной и мировой историографии воссоздает жизнь боевого моряка и прозорливого организатора флота.

Для всех интересующихся российской историей.

---

Корвет “Шагин-Гирей”

В конце весны 1811 г. маркиз получил один за другим два письма из Николаева, от капитана Стулле и от своего старшего сына — с докладом о столкновении с турками.

Небольшая эскадра под командованием капитана 1-го ранга Быченского захватила у Пендераклии турецкие фрегат и корвет.

Успех операции был обеспечен умелыми действиями экипажа семидесятичетырехпушечного линейного корабля “Анапа” под командованием капитана 2-го ранга Стулле и, в особенности, — смелостью и искусством Александра Ивановича Траверсе, командира канонерской лодки № 75. Ему сдался турецкий корвет “Шагин-Гирей”, над ним подняли Андреевский флаг.

В рапорте Стулле говорилось, что Александр-старший Траверсе был послан “на корвет для поднятия российского флага на вооруженном катере”, что он “показал свою расторопность и присутствие духа, поднял флаг и, отобравши все оружие, привез ко мне на корабль турецкого капитана с офицерами, с 92 человеками команды и одного гауша-адъютанта, посланного от капитан-паши с депешами”[199].

Стулле особенно выделял выдающуюся роль молодого Траверсе в этой операции.

Имя корвета менять не стали: это имя крымского хана, после отречения которого от власти в 1783 г. Крым отошел России. Александр Иванович был назначен капитаном “Шагин-Тирея” и командовал им до 1814 г. Стать капитаном в двадцать лет — большая честь для молодого офицера. В доме на Английской набережной радостно отпраздновали это событие.

Газеты во всех подробностях описывали победу русских кораблей на Черном море.

Верфи не должны простаивать

В архивах Военно-Морского флота сохранились сведения о состоянии Балтийского флота к началу войны 1812 г.[200]

Из сорока одного линейного корабля, состоявшего в штате, к обороне залива были пригодны только девять; еще восемь строились и четыре использовались в качестве понтонов. В Архангельске в исправности находились одиннадцать кораблей и четыре служили понтонами. Десять кораблей по-прежнему находились в Портсмуте в плену у англичан, а корабли, оставшиеся в Средиземном море, были переданы Франции, которая так и не выплатила обещанной компенсации.

Оборона Санкт-Петербурга зависит от состояния сил на Балтике. Заняв пост министра, Траверсе немедленно приступил к активизации работ на верфях. Уже в 1811 г. заканчивалась постройка четырех семидесятичетырехпушечных линейных кораблей. В мае в новом Адмиралтействе сошли со стапелей “Чесма”, “Мироносец”, “Норд-Адлер” и “Принц Густав”, в июле в Кронштадте закончилась оснастка фрегата “Феникс” и шхуны “Стрела”. Но этого мало, и на верфях закладываются еще три семидесятичетырехпушечных корабля, “Юпитер”, “Три Святителя” и “Нептун”, а также два сорокачетырехпушечных фрегата, “Архипелаг” и “Ав-троил”, которые будут спущены на воду семь с половиной месяцев спустя. На Охте строится тридцатидвухпушечный фрегат “Поллуке” и несколько малых судов, удобных для плавания по заливу. С началом войны эти работы замедлились. Многие суда, заложенные на санкт-петербургской и архангельской верфях, будут достроены лишь через три или четыре года. Так, работы на семидесятичетырехпушечном “Петре”, начавшиеся в декабре 1811 г., закончились только в августе 1814 г.

Маневры и еще раз маневры

Возглавив морское министерство, Траверсе помимо улучшения материальной части флота деятельно занялся вопросами обучения офицерского состава и реорганизацией всего офицерского корпуса.

Государь одобрил создание специального комитета под председательством Траверсе, в который вошли адмирал Макаров, вице-адмирал Карцев, генерал-интендант Геринг, генерал Пущин, генерал-майор Чирков и интендант Папков.

Комитет предложил разделить личный состав флота, а также служащих обеих коллегий Адмиралтейства на экипажи, бригады, батальоны и роты; это предложение было утверждено государем. Такая реорганизация личного состава, вошедшая в силу в 1810 г., связана с климатическими условиями России. Корабли вынуждены зимовать в портах, где они разоружаются и с них снимается большая часть такелажа — дважды в год, весной и осенью, приходится заниматься этой трудоемкой работой. Экипажи кораблей на время зимовки помещаются в казармы, численность “экипажа” как структурного подразделения от тысячи до полутора тысяч человек.

По новой системе Балтийский флот имел пятьдесят два корабельных экипажа и восемь гребных, Черноморский флот — соответственно тридцать один и четыре, Каспийская флотилия — три. В морской артиллерии было шесть бригад: четыре на Балтике и две на Черном море, в каждой бригаде по пять рот. На Каспии — одна рота.

Экипажи Балтийского флота размещались в Кронштадте, Фридрихсгаме, Роченсальме, Свеаборге и Ревеле, Черноморского—в Николаеве и Севастополе.

Формируя учебные эскадры или эскадры для походов в Средиземное море или Тихий океан, на суда назначали моряков из различных экипажей[201].

Когда Траверсе начал управлять министерством, на флоте служили всего двадцать восемь тысяч человек, включая офицеров, унтер-офицеров и матросов. На службе в морской артиллерии состояли четыре тысячи человек.

* * *

При Траверсе возродился гвардейский экипаж, существовавший при Петре I и ликвидированный после его смерти. В него вошли команды императорских яхт. Численность этого экипажа, образованного 16 февраля 1810 г., — четыреста человек, разделенных на четыре роты. Базировался он в Санкт-Петербурге.

Нововведения появились и в морской форме. Цвет мундиров остался прежним — зеленым, но были введены эполеты с бахромой, которые поначалу носили на одном плече, а с 1811 г., т.е. уже при Траверсе, — на двух. У адмиралов чины обозначались черными орлами. Шпага сохранялась только для парадного мундира, в повседневном обмундировании ее заменил кортик.

Желая поставить на более высокий уровень подготовку экипажей, Траверсе особенно подчеркивал роль маневров:

“Практика необходима моряку, без практики и учения никому не стать ни славным адмиралом, ни добрым капитаном. Слава и величие английского флота проистекают не иначе, как из его постоянных упражнений. Французский флот, за исключением отдельных гениев (которые, впрочем, также обязаны своими успехами частому участию в деле), выказал себя во всем блеске лишь с той поры, как стал постоянно производить на море эволюции целыми эскадрами. Развив до наивысшей ступени искусство маневра, французы смогли не только противостоять непобедимым дотоле британским морякам, но и превзошли их.

Надобно как можно лучше использовать краткое время, отпущенное на летние кампании — с конца мая по начало августа. Эскадрам, выходящим в море, следует производить совместные эволюции и учебные бои. Все моряки должны пройти через испытания маневрами. Они должны уметь быстро отдавать паруса, брать их на гитовы, крепить к реям, ставить стеньги — одним словом, оказывать себя во всех экзерцициях, имеющих касательство к маневрам и к бомбардировке.

По возвращении из кампании на рейде надлежит совершать упражнения с якорем и со сменой позиции в предвидении различных случаев обороны и нападения на неприятеля”.

За всеми этими весьма вескими соображениями чувствуется многолетний опыт испытанного моряка, твердо решившего поставить на иной уровень весь российский флот.

Из рассказа декабриста М.А. Бестужева ясно следует, какое большое значение морской министр придавал подготовке кадров для флота:

“На главном экзамене, где мы почти двое с князем А. Шаховским отвечали на высшие вопросы… мы так понравились маркизу де Траверсе, впервые бывшему на экзамене, что князя Шаховского, меня и Лермонтова он назначил для отправления в Париж в политехническую школу”[202].

Новая угроза заливу

Конец 1811 г. прошел, казалось бы, под знаком перемен к лучшему. В Париже на официальном приеме 25 декабря посол Куракин провозглашает тост за нерушимую дружбу императоров Франции и России. В Санкт-Петербурге Лористон уверяет царя в мирных намерениях Наполеона, который тем временем формирует свою Великую армию. К французским полкам добавляются части из Саксонии, Баварии, Вестфалии, Голландии, Польши, Хорватии, Швейцарии, Неаполя, Испании, а также вспомогательные войска из Пруссии и Австрии, некогда верных союзников России. Батальоны прибывают со всей Европы, от участия в Великой армии уклонились только Швеция и Турция. Бернадот заключил союз с Россией, а новый турецкий султан Махмуд, затаив против Франции смертельную обиду, согласился с условиями Бухарестского мира, предложенными Кутузовым — несмотря на все усилия французского поверенного в делах, господина де Ла Тур-Мобура. В игре, разыгрываемой Наполеоном, двумя пешками стало меньше.