Мадлен дю Шатне - Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского

• Название: Жан Батист де Траверсе, министр флота Российского
• Автор: Мадлен дю Шатне
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-008874-9

Жан Батист де Траверсе, французский моряк, ставший Иваном Ивановичем после переезда в Россию, в течение восемнадцати с половиной лет возглавлял российское военно-морское министерство. С его именем связана организация великих полярных экспедиций, изменивших карту мира и прославивших имя России. Мадлен дю Шатне, опираясь на огромный массив обнаруженных ею архивных документов, впервые в отечественной и мировой историографии воссоздает жизнь боевого моряка и прозорливого организатора флота.

Для всех интересующихся российской историей.

---

Датские картографы считались лучшими в мире, и Траверсе распорядился приобрести датские карты, когда корабли зайдут в Копенгаген. Они должны дополнить английские карты. Карта Антарктики была составлена еще Куком, но почти целиком состояла из белых пятен. А на его карте северного побережья Америки значился только мыс Ледяной, открытый им у устья Макензи.

Траверсе обратился к князю Голицину с просьбой привлечь Академию наук к составлению плана исследований. Речь шла о “разнообразных физических, астрономических и географических наблюдениях, которые было бы желательно произвести в ходе этих кампаний. Мореплавателям надлежит отмечать самые высокие широты как на юге, так и на севере, которые им удастся достичь, двигаясь через различные меридианы”.

Беллинсгаузен занес в свой журнал все полученные от Траверсе инструкции. Их оригинал, написанный по-французски рукой Траверсе, хранится в Военно-Морском архиве в Санкт-Петербурге и носит название “Инструкции касательно научной организации полярных экспедиций”[243].

“Опыты с маятником с периодом колебания в одну секунду на различных широтах — опыты, совершаемые на одинаковых приборах одинаковыми лицами для достижения чистоты результатов — наблюдения за затмениями согласно эфемеридам, наблюдения за приливами и отливами, изучение метеоритных потоков, арктических и антарктических зорь, смерчей, льдов, рефракции света.

Члены экспедиций должны подмечать все, касающееся искусства химии, например: какие краски используют различные народности для окрашивания тканей, из каких веществ они их добывают и способы их применения.

В области анатомии подлежит изучению все, что относится до изменений в человеческом роде — цвет кожи, рост, сложение тела. Имеют значение также сведения о долготе жизни и о времени возмужалости обоих полов”.

Не забыл Траверсе упомянуть и об исследованиях в области зоологии, ботаники и минералогии. Впечатляющая программа — к сожалению, натуралистов для ее выполнения найти не удалось. Необходимо, по мнению министра, также расспрашивать туземцев о том, какой национальности были посещавшие их ранее путешественники, чем они с ними торговали, какие подарки от них получали. Он не оставлял на волю случая ничего, что касалось подбора экипажей, качества провианта и медикаментов, и принимал личное участие во всех этих приготовлениях, без которых было невозможно отправляться в столь опасное и далекое плавание. Он позаботился даже о том, чтобы на каждого матроса приходилось восемнадцать рубах, восемь пар портянок, четыре пары обуви, четыре одеяла и т.п.

День отплытия приближался.

Утром 24 июня государь на яхте министра под названием “Торнео” (название самого северного порта в русской Финляндии, на границе со Швецией) отправился на смотр экипажей кораблей. Экипаж “Востока” состоял из ста семнадцати человек, экипаж “Мирного” — из семидесяти двух.

Вечером на ужин в Петергофский дворец были приглашены Траверсе и капитаны Беллинсгаузен и Васильев. Они получили от государя такое напутствие: чтобы “во время пребывания у просвещенных, равно и у диких народов, снискивали любовь и уважение; сколь можно дружелюбнее обходились с дикими народами и без самой крайности не употребляли огнестрельного оружия”. Утром в Кронштадт на своей личной яхте прибыл князь Лобанов-Ростовский, вручивший Беллинсгаузену экземпляр “Путешествий” Чарлза Бодена вместе с составленным им атласом. Они сослужат ему хорошую службу во время плавания вблизи Австралии.

Путешественников снабдили серебряными и бронзовыми медалями на серебряных цепочках с портретом императора на лицевой стороне и с надписями на обратной — “Шлюпы Восток и Мирный 1819 года” и “Открытие и Благонамеренный 1819 года”. Они предназначены для туземных царей и вождей на вновь открытых землях. Сто таких монет было отчеканено на Монетном дворе Санкт-Петербурга. Для обмена предназначались также гусарские куртки образца 1812 г. и, кроме того, триста гребней, пять тысяч иголок, тысяча зеркал, двадцать четыре калейдоскопа и многое другое.

Все готово к отплытию, но к большому разочарованию Траверсе большинство назначенных в экспедицию ученых не явились на корабли. Лишь на “Востоке” вышли в море астроном Иван Симонов из Казанского университета и член Академии художеств Павел Михайлов.

Шлюпы выходят в море

Утром 4 июля в Кронштадте наблюдалось большое оживление. На набережной собрались министр Траверсе, командир Кронштадтского порта вице-адмирал фон Моллер и флотский начальник контр-адмирал Коробка в окружении целой толпы провожатых. Своих родных и друзей обнимали перед долгой разлукой Иван Завадовский и Николай Обернибесов, старшие помощники командиров “Востока” и “Мирного”, лейтенанты Иван Игнатьев, Константин Торсон, Аркадий Лесков, Михаил Анненков, Павел Новосильский. Лица молодых офицеров сияли гордостью и счастьем: они понимали, какая важная и ответственная миссия им поручена.

«Мы видели изъявления всеобщего нам желания счастливого плавания, зрители махали шляпами и кричали “ура!” Мы отвечали, прокричав пять раз “ура!” С сердечным чувством благодарности и, отсалютовав крепости, прибавили парусов», — писал Беллинсгаузен[244]. Когда показалась Красная Горка, маркиз приказал положить “Торнео” в дрейф и с нескрываемым волнением следил, как исчезают за горизонтом Андреевские флаги, которые русские моряки понесли к двум полюсам земли. Они увозят с собой последний наказ министра.

“В салютах кораблей и крепостей тех держав, с которыми трактатов не заключено, поступать по силе морского устава государя императора Петра Великого, салютуя всегда в таком расстоянии, чтобы пальба могла быть видима и слышима”[245].

Первая остановка в Копенгагене — здесь управляющий королевским архивом морских карт контр-адмирал Левенерн снабдил экспедиции картами. 15 июля офицеры побывали на приеме у русского посла барона Николаи. Следующая стоянка состоялась уже в Портсмуте, где были приобретены десять хронометров, несколько часов с секундной стрелкой, три секстанта, два искусственных горизонта, пассажный и окружной инструмент и несколько ахроматических телескопов. С портсмутских набережных англичане разглядывали в подзорные трубы русские корабли, вознамерившиеся отобрать у них славу покорителей океанов. В статье, опубликованной в “Квотерли Ревью” в октябре 1817 г., Джон Барроу, секретарь британского Адмиралтейства, писал:

“Идея свободного плавания вокруг Америки уже давно занимает русское Адмиралтейство. Было бы весьма прискорбно, если бы столь недавно утвердившаяся на морях держава отобрала у англичан открытие, к которому они шли с XVI в.”

В Портсмуте произошла неожиданная встреча с экспедицией Головнина, который на шлюпе “Камчатка” возвращался из своего второго кругосветного плавания. Он частично обследовал и северную часть Тихого океана, т.е. те районы, куда направлялись Васильев и Шишмарев, и поделился с ними своими наблюдениями.

Следуя наставлениям Траверсе, Беллинсгаузен просил русского посла в Англии, графа Ливена, раздобыть для экспедиции знающего натуралиста, но никого найти не удалось.

Из Портсмута корабли взяли курс на Бразилию с заходом на Канарские острова за провизией и водой. “Открытие” и “Благонамеренный” отплыли из Англии через два дня после “Востока” и “Мирного”, но прибыли в Рио-де-Жанейро днем раньше. 22 ноября суда снова вышли в море, но с этого момента их пути разошлись.

Русские держат путь к Антарктиде

Беллинсгаузен и Лазарев взяли курс на юг, желая как можно быстрее достичь высоких широт. 14 декабря показалась Южная Георгия, лежащая на 54° ю.ш. Шел снег, дул порывистый ветер. Обогнув остров и сделав съемку его южного берега (Беллинсгаузен дал некоторым мысам и островкам имена своих офицеров: мыс Парядина, мыс Демидова, остров Анненкова и др.), путешественники продолжили плавание на юг.

22 декабря “в 11 часов, когда несколько прояснилось, открылся к северу в тринадцати милях неизвестный остров; мы к оному поворотили, прибавя парусов, старались держаться ближе, сколько ветр позволял; желали определить положение острова, мрачность сему препятствовала. В начале первого часа пополудни солнце из-за облаков на короткое время проглянуло, и астроному Симонову удалось взять оного высоту, посредством которой определили широту места нашего в полдень 56°43' южную, долгота была 28°7' западная”[246].

Это Сандвичевы острова, которые были обнаружены Куком еще в 1775 г.; Кук не исключал, что они являются продолжением континента. Русские установили, что это целая система островов: три северных острова образуют архипелаг. Путешественники сошли на берег и обследовали два из них. Беллинсгаузен писал в своем журнале: “Сии обретенные мною, в совокупности лежащие три острова, назвал я островами маркиза де Траверсе, бывшего тогда министра, который при отправлении шлюпов доказал свое доброжелательное к нам расположение”.