Вера Копейко - Мужчина для сезона метелей

• Название: Мужчина для сезона метелей
• Автор: Вера Копейко
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036242-0

Молодая, красивая женщина, сраженная тяжелой болезнью...

Как это страшно!

Как страшно видеть, что любовь мужа постепенно сменяется жалостью и терпением и в его жизни появляется ДРУГАЯ, с которой он из чувства долга не может связать свою судьбу!

Надя постепенно теряет желание жить...

Но внезапно в ее доме появляется странный и обаятельный Лекарь — специалист по нетрадиционной медицине, мужчина, мечтающий подарить ей не только исцеление, но и ЛЮБОВЬ!..

---

— Полезно, — ухмыльнулся он, — чтобы лишний раз не вгр-р-рызаться в домашних.

— Вы имеете в виду мужа? — улыбнулась Надя.

— Его тоже. Скажу откровенно, Надежда Викторовна, трудно найти мужчину, которому на все это… — он поморщился, — хватит сил. — Он резко выпрямился. — Простите за откровенность и примите совет: силы вам придется искать в себе. Не стройте иллюзий.

— А может причиной болезни оказаться… — тихо начала Надя, но доктор перебил ее:

— Не знаю. Ни я, ни другие. Мой совет: не тратьте силы на то, что изменить нельзя. Придержите их, чтобы осознать, а потом осуществить необходимое. То, что поможет вам жить дальше.

Надя смотрела на жесткое мужское лицо, изучая его точно так, как его глаза изучали ее.

— Вас больше нет в прежней жизни, понимаете? Прежней жизни тоже нет. Но это не так страшно, если подойти осмысленно. Не страшнее, знаете ли, чем уехать из квартиры, в которой вы прожили сколько-то лет. Вам предстоит вселиться в новую. Да, в совершенно другую. Придется привыкнуть к иному расположению комнат, к другим запахам, звукам. К другим домочадцам.

— Поточнее, — хрипло потребовала Надя.

— Если угодно — слушайте. — Он смотрел на нее не мигая. — Переезжайте в квартиру отца. Она большая, с толстыми стенами, комнаты в ней расположены анфиладой, в кресле удобно переезжать из одной в другую. Квартира в центре города, стало быть, докторам легко добираться до вас. Вокруг — старый сад, зелень за окном, полное ощущение изолированности от ходячих. Только птицы перед глазами, но они с крыльями, поэтому не разжигают зависть. У вас ведь никогда не было… крыльев. — Он усмехнулся.

— У вас тоже, — бросила она ему таким же насмешливым тоном.

— Вот видите, я прав. Только что вы озвучили голос зависти. Да, у меня нет крыльев, но мои ноги ходят. На самом деле вы имеете в виду это. А с чувством зависти придется расстаться перво-наперво. Иначе оно вас съест.

— Но… откуда вы знаете, где живут мои родители? Вы…

— Не мучайтесь, Надежда Викторовна, не подозревайте меня в ясновидении. Вы не верите в него, как не верите во всякую мистику. Я тоже. — Он улыбнулся, лицо его стало моложе на десяток лет, докторские насупленные брови под надвинутой на лоб крахмальной шапочкой взметнулись вверх. Он сдернул ее, Надя ахнула.

— Я вас помню. Вы жили…

— На шестом этаже, в соседнем подъезде. Точно в такой квартире, как ваша.

— Вот откуда тонкое знание топографии нашей местности, — хмыкнула она. — Но почему отец не сказал мне, что вы — наш… почти домашний… доктор?

— Наверное, чтобы консультант в ваших глазах выглядел солидней. Я уехал учиться в Москву, когда вы, вероятно, кривовато писали палочки. — Он улыбнулся и поворошил растопыренной пятерней примятые волосы. — Меня трудно не узнать, — сказал он.

— У вас все еще рыжие волосы, — заметила она.

— Все еще, — передразнил он ее. — Рыжие седеют поздно, у нас седина долго не видна. Слышали, надеюсь, волосы цвета соли с перцем? Так это о нас.

Надя во все глаза смотрела на мужчину. Понятно, почему отец нашел его. Она почувствовала, что его можно спросить обо всем. Как старшего брата, которого у нее никогда не было.

Надя вдохнула шумно, свободно.

— Вы сказали, доктор, что я должна привыкнуть к другим домочадцам. — Она произнесла это ровным голосом, без запинки.

— Да. Вам нужна хорошая сиделка, которая станет вашими ногами, отчасти — руками.

— А… мой муж? Как мне…

Он молча рассматривал побледневшее лицо.

— Ваш муж… Приготовьтесь к тому, что он отойдет не на второй план… дальше, — сказал он.

— Я не буду ему нужна? — спокойно спросила Надя.

— Он вам не будет нужен.

— Мне? — Она удивилась. — Но у нас прекрасные отношения… были… всегда.

— Но вас прежней больше нет. — Он пожал плечами. — Так с кем же ему продолжать отношения? Он должен влюбиться в другую женщину, в ту, какой вы сейчас стали. Но удастся ли? А вы, нынешняя, сумеете полюбить вашего мужа?

Тупая боль забилась под левую лопатку.

— Он меня бросит? — усмехнулась она.

— Нет, — сказал доктор. — Не думаю. Все нормальные люди — люди долга. Он останется при вас, если вы потребуете. Но не с вами.

Надя кивнула.

Доктор помолчал. Потом снова заговорил:

— Я изучаю больных, а не здоровых. Поэтому говорю о людях с измененной физиологией, а стало быть, с измененным сознанием. Это все о вас, не о нем. Вам решать его судьбу, не ему — вашу. Вы оказались с ним в разной жизни. Как ихтиолог вы знаете, что существуют рыбы мелководные и глубоководные. Вы же не удивляетесь, что каждая порода выдерживает давление определенного столба воды?

Надя помолчала, потом спросила:

— Хотите сказать, я собираюсь утащить мужа на дно?

— Или всплыть к нему на поверхность. Считайте так, как вам удобней. А с вами очень интересно, — признался доктор.

— Вы меня изучаете?

— Нет, ваш случай — не моя специальность. Вы мне интересны по-человечески. Вы сильный тип, Надя.

— На самом деле?

— Скажите мне, что вы цените больше — чувство долга, а может быть…

— Больше всего я люблю чувство уверенности, — перебила она его. — Уверенности в том, что я — не причина зла в чьей-то жизни. Если кому-то плохо, то не из-за меня. Я вообще считаю, что плохо человеку бывает только из-за самого себя.

— Я чувствую, вы можете много сделать для других, тех, кто оказался в похожем положении, — заметил доктор.

— Вы имеете в виду, что я…

— Я ничего не имею в виду, я знаю, что сила, исходящая от вас, может оказаться полезна другим. Если вы преодолеете все, что вам выпало, вы выйдете на новый виток…

— Я уже думала о муже… Надеюсь, ему будет лучше от того решения, которое я приняла.

— А вы уже решили что-то? — быстро спросил доктор.

Надя посмотрела на него и улыбнулась.

— Да. Я не стану сейчас говорить ему о своем решении, я буду наблюдать за ним и ждать.

— Годы? — Доктор поднял брови.

— Как получится. Я замечу, когда он кого-то встретит. Я помогу ему… оставить меня.

— Трудно поверить, что вам не полста лет. — Он покачал головой. — Причем солидных, не только прожитых, но и продуманных.

— Я родилась взрослой, — просто сказала Надя.

— Вот как? А знаете ли вы, в какую компанию стучитесь? — Доктор сощурился.

— В какую? — Она наклонила голову набок, тяжелый пучок на затылке скопировал движение. Казалось, сейчас заколка расстегнется, темные длинные волосы рассыплются по плечам, и еще труднее будет поверить, что она — в таком кресле.

— К великим на колени, — насмешливо сказал он. — Серьезные умы полагают, что взрослыми родились такие люди, как Гоголь, Лермонтов и сам Пушкин. Они прожили мало лет здесь, — он потыкал пальцем в пол, — потому что часть времени уже прожили там… — Теперь он указал вверх.

— Я не владею словом, — засмеялась Надя. — Но мне приятно, что вы называете эти имена.

Она вздохнула. Вернувшись к себе, снова прокрутит этот разговор и заметит, поймет, осмыслит то, что, возможно, не уловила сейчас. Надя умела это делать всегда — так устроена ее память. Она с легкостью училась в университете, никогда не записывала лекции, она их запоминала, а потом, дома, словно включала внутренний магнитофон и прослушивала.

— Болезнь, — продолжал доктор, — испытание или кризис. Выдержите — подниметесь на новую ступень. А если не справитесь, сорветесь в бездну, — предостерег он.

— И увлеку за собой всех, кто рядом, — в тон ему добавила она. — Нет, от этого мне не станет легче.

— Знаете, Надя, я уверен… вы удивите даже себя.

— Почему?

— Вы сидите передо мной в своем кресле так, словно оно из дорогого гарнитура. Мне кажется, я вижу резную спинку, обойный шелк… — Он улыбнулся. — Я не знаю, какие на вас туфли, но, судя по тому, как вы прекрасно причесаны и искусно подкрашены, у вас на ногах не шлепанцы в клеточку.

Она засмеялась.

— Я показала бы вам туфли, но…

— Простите. — Он быстро наклонился и отогнул край пледа. — Черные лодочки. — Он засмеялся. — Я рад, не ошибся.

— Я даже дома не ношу такие тапочки, — заметила Надя.

— И не носите. Они — первая ступень…

— Я догадалась, — пришла на помощь Надя.

— Мудрые знаете кто, Надя? — спросил доктор. — Познавшие себя. А умные — те, кто познает других. Только познав самого себя, ты можешь стать самим собой. Удачи, дорогая…

В эту ночь, как уже много, много ночей, Надя лежала одна в двуспальной супружеской кровати. Николая переселила в отцовский кабинет со старым кожаным диваном. В ночи вроде сегодняшней Надя чувствовала себя так, словно предощущала родовые схватки.

Доктор говорит, что она станет другой, с другими мыслями, которые подходят ее другому телу? Переродится? Родится заново? Казалось, она давно угадывает надвигающуюся боль, без которой этого не произойдет. Ей не хотелось больше утыкаться Николаю в шею и плакать, просить, чтобы он обнял ее.