Отто Вальтер - Немой. Фотограф Турель

• Название: Немой. Фотограф Турель
• Автор: Отто Вальтер
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Проза
• Год: 1974

Два романа известного швейцарского писателя Отто Фридриха Вальтера. Первый роман — о немом юноше Лотаре и о человеческой драме, разыгравшейся в швейцарском кантоне Золотурн. Второй — о похождениях фотографа авантюриста Каспара Туреля. Острый сюжет и психологическая достоверность этих произведений служат раскрытию социальной проблематики и разоблачению современного буржуазного мифа об обществе «всеобщего благоденствия» в таких «благополучных» европейских странах, как Швеция, Швейцария и т. п.

---

Лот смотрел, как машина поворачивает и въезжает на стоянку — кабриолет, зеленый с черным, а водитель в белой кепке. Не успел кабриолет остановиться, как сразу же вышел Бенни. Бенни, приложивший руку к голубой фуражке, выглядел прямо-таки шикарно. Весь голубой, в новом костюме, который сначала он не хотел надевать, но дядя сказал ему: «Не спорь, Бенни, нам надо иметь вид, теперь у нас заправочная станция. Понимаешь, Бенни?» Правда, Лоту показалось, что Бенни не понял, по крайней мере, лицо у него стало еще более старым, чем всегда. И вот Бенни поднимает глаза. И тут же невозмутимо отворачивается к колонке. Но Лот знает — он его видел. Лежать на гофрированной крыше запрещено. Но Бенни ничего не скажет. Правда, он живет здесь, у дяди, не так давно, как Лот, он пришел с гор, из какой-то деревни, у него такие руки потому, что он работал лесорубом, а теперь он старый, и заливает бензин в баки или медленно протирает до блеска крылья стоящих в гараже машин; Лот часто помогает ему, но Бенин ничего ему не говорит, да и вообще он почти ничего не говорит, и может быть, именно поэтому он так нравится Лоту.

Но тут Лот вспоминает, что он разбойник. Караульный. «А Лот будет караульным, — сказал Пауль. — Мы залезем через заднее окно, стырим их и смоемся».

— А куда? — спросил один из братьев Белартов. — Куда мы потом с этими шлангами?

Пауль посмотрел на него и сказал:

— Давайте на плотину. Или нет?

Лот знал, о чем думают Беларты. Они все собрались на заднем дворе у Белартов, и Лот думал: это запрещено. А вдруг нас поймает сторож с электростанции. Это опасно. А вдруг из старой шины выйдет воздух, и нас отнесет на середину водохранилища, и наверняка засосет под решетку, а тогда пиши пропало, это уж точно.

Но было жарко, воздух мерцал, переливался на заднем дворе у Белартов, и Пауль засмеялся и сказал:

— А Лот будет караульным, он замаскируется и будет сторожить на крыше гаража, и, если он увидит, что мой папаша вышел из гаража и идет на склад, он свистнет, а потом прибежит к нам на плотину. Тогда мы умотаем.

Лот кивнул. Он был рад, что ему не надо идти к плотине сейчас. Серо-голубая вода. Она с грохотом падает сквозь решетку. Лучше лежать здесь, лучше быть караульным — эта мысль лениво ворочается у него в голове, и он вдруг вообще перестает бояться. Как хорошо лежать здесь, продолжает он думать, здесь, на крыше, за стеблями герани, растущей по карнизу стены, чудесное местечко, пахнет горячим асфальтом, сверху видно каждую машину, огромные грузовики, красные и черные цистерны въезжают с большого шоссе, красные «остины», и иногда мотоциклы, и, может быть, даже, думает он, когда-нибудь сюда завернет и NSU.

Бенни покончил с заправкой. Повесил заправочный шланг на место. Кабриолет заправлялся супером. Водитель в белой кепке расплатился. Бенни кивнул и обошел машину кругом. Его тень лежала у самых ботинок. На обочине дороги он остановился, посмотрел налево и направо, пропустил две машины, зеленую и маленькую серую, — они промелькнули мимо почти друг за другом, — потом повернулся и сделал знак, что путь свободен. Кабриолет быстро заскользил по направлению к городу. Бенни вернулся. Он делал вид, что не замечает Лота. Он медленно вошел в гараж, захватив ведро с мыльной водой. И только его голубая фуражка скрылась под крышей гаража, как вдруг на шоссе послышался громкий шум мотора. Примчался «джип», повернул, но он не подъехал к заправочной станции, а въехал прямо в гараж, и не успел Лот разглядеть четверых, сидевших в «джипе», — наверное, это солдаты, подумал он, солдаты, пришли солдаты, — как они исчезли под крышей гаража. Но это было еще не все. Теперь появились грузовики, огромные черно-серые шестиосные машины, битком набитые солдатами, которым каски и ружья придавали сумрачный вид; а потом принесся еще один «джип», обгоняя ползущую колонну, и на нем был красный флажок. Наверное, это был сигнал. Во всяком случае, машины, мимо которых проезжал «джип», тормозили, сворачивали с дороги, две свернули сюда, остановились на стоянке. С шумом опустился задний борт. Солдаты — трое, четверо, пятеро, и уже не сосчитать сколько — заполнили стоянку, каски сверкали на солнце, несколько человек потащили тяжелые пушки, или что это там у них было, — за угол стены, которая замыкала площадку со стороны шоссе, другие побежали через дорогу и скрылись за живой изгородью фруктового сада напротив. Потом вдруг все исчезло. Даже сами машины задом заехали под крышу гаража, кто-то что-то крикнул, громко, на всю площадку, и стало совсем тихо, и ничего уже не было видно — только несколько солдат лежат на земле, да несколько касок виднеется впереди, на углу, и напротив, в саду, и мотоцикл стоит у бензоколонки. Но и эти немногие солдаты, эти несколько касок, два-три ружейных дула, да раскорячившиеся пушки, или что это там было, придавали улице, стоянке и даже самому солнцу угрожающий вид.

Война, подумал Лот. Огонь, и бомбы, и дым. Танки. Холодок пробежал у него по спине. Стрельба и танки, думал он. Солдаты. И вдруг он пригнулся. Господи, как он мог забыть! Он вжился в теплый металл. Он же разбойник. Возможно, кто-то вызвал солдат. Разбойник на крыше гаража, у Пауля Мака, на заправочной станции. И вот они здесь и сейчас поднимутся наверх. Они заняли все выходы. У них пушки. А потом они спустятся к плотине и заберут остальных, Пауля и других, братьев Белартов и Томаса. И отнимут у них добычу — оранжевые надутые шланги, на которых мальчишки плавают по водохранилищу.

На мгновение перед ним возникло взбешенное лицо двоюродного брата Пауля. Вот так караульный! Не мог прибежать сюда раньше этих солдат и предупредить нас! Дождался, что его забрали прямо с крыши… Он боялся шевельнуться и даже не решался посмотреть вниз, на площадку перед заправочной станцией, которая стала чужой и угрожающей. Свист шлифовальной машины прекратился. Стали слышны странные, нежные звуки, издаваемые самой металлической крышей, тихое постукиванье, с которым, вероятно, ударялись об нее солнечные лучи; а может, это оттого, что под тенниской у Лота часто-часто колотилось сердце, в сгибе локтя, куда он спрятал голову, было багрово-темно. В нем поднималось какое-то ощущение, что-то давнее, о чем он не хотел думать, и что все же медленно переполняло его; чувство, или, может быть, мысль, или, по крайней мере, цепочка слов возникала в его мозгу. Солдаты. Заберут. Тюрьма. Разбойник за решеткой. Иди же! Отец. Отец сидит в тюрьме. «Я его найду, мне не придется больше стоять у стены и придумывать, как мне его повидать», — подумал он, и на мгновение он снова увидел перед собой отца, не представляя, что же произойдет, если они его заберут, и он проникнет в тюрьму к отцу, проникнет сквозь все решетки. Все его существо, и все, что он думал, и слышал, и обонял, удары сердца, и багровая тьма, и зной, и мерцание, и запах асфальта, черная поверхность дороги, выстрелы, танки и крик какого-то солдата, и оранжевые шины, и грохот плотины, и все эти машины, и Бенни, дядя, и мотоцикл NSU, решетки, и вдруг донесшийся до него голос тети — все потеряло свои реальные формы, превратилось в сверкающий серо-зеленый поток, и поток подхватил его и понес, в глубину, на самое дно, и все теперь вместе с ним неслось вниз, на самое дно, и закружилось в глубине, во тьме, в давней-давней огромной темной глубине, которая была — отец в тюрьме: подобно водовороту отец затягивал в себя крутящийся поток.

Лот вскочил. Он не заметил, как обжигает накаленное солнцем железо. Его босые ступни ступали по горячему металлу, шаг за шагом он продвигался к краю. «Позвать», — думал он. Всеми мускулами своей глотки он боролся против зажимов, не выпускавших его голос. «Позвать», — медленно думал он, но, как ни напрягались мускулы, как ни выгибался язык, не получалось ничего, кроме невнятного звука, тихого звука — солдаты, занимавшие свои позиции там, внизу, не могли его услышать. Они не посмотрели вверх. Они смотрели вперед, на дорогу, по которой медленно приближался «джип». Их каски были неподвижны, они и не думали подниматься на крышу и забирать его. Он попробовал привлечь их внимание круговыми движениями свободной руки. Неужели они не видят — он ведь хочет, чтобы они его забрали, он хочет в тюрьму, и неужели они не видят, что он здесь, теперь уже на самом краю, на карнизе? Одной рукой он держался за карниз, другая, свободная, в последний раз устало описала круг и опустилась. Он понял, что он один. Ничто не связывает его ни с этой стоянкой, ни с этими солдатами, ни с Бенни. Он один здесь, наверху. Один под солнцем.

«Джип» подъехал совсем близко. Теперь он выкинул большой зеленый вымпел. Это был сигнал. «Отбой!» — громко крикнул кто-то. «Джип» очень медленно проехал мимо и дальше вниз по дороге. По стоянке забегали люди. Выстрелы. Война и пушки, во всяком случае, две большие трубы, два солдата поспешно пронесли их из сада через дорогу. Внизу, в гараже взревели моторы, а потом прямо под ним из-под крыши выехали оба грузовика. Стоянка была полна касок, и винтовок, и солдат. Все бросились к грузовикам, солдаты взбирались через задний борт по двое, а наверху стояли двое и втаскивали их; вдруг стоянка опустела; самый первый «джип» выехал из гаража на дорогу; длинная жердь — возможно, это была удочка, а может, и еще что-нибудь, — раскачивалась у него сзади; он умчался. Тут тронулись с места и грузовики, и только тогда Лот увидел солдата, который стоял посреди дороги и махал, махал флажком грузовикам, чтобы они ехали, сначала первому, потом второму, и они укатили, а снизу по дороге ехали новые и новые, три, четыре, и еще гораздо больше, все битком набитые солдатами; они ужасно грохотали, и Лот не знал, сколько времени прошло, пока наконец мимо него не проехал последний в колонне участник этих маневров.