Макс фон дер Грюн - Лавина

• Название: Лавина
• Автор: Макс фон дер Грюн
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-05-002416-1

Новый остросюжетный роман широко известного у нас западногерманского писателя дает весьма четкое представление о жизни сегодняшней ФРГ. И перемены в общественно-политической обстановке в стране, вызванные приходом к власти в 1983 году правых сил, и финансовые махинации, в которых оказался замешан даже федеральный канцлер, и новая волна терроризма, и высокий уровень безработицы, и активизация неофашистских сил — все это волнует автора. Книга читается легко, детективный сюжет захватывает читателя и держит его в постоянном напряжении.

---

Я прислонился к косяку двери и не пытался сдержать слезы. Какой-то безумец буйствовал здесь. Но кто? Ни один человек, даже Криста, не мог так крепко спать, чтобы не проснуться от этого сумасшествия. Вспомнился Зиберт, от его людей всего можно было ожидать. Хотел меня проучить? Но такое разрушение нельзя произвести бесшумно и за несколько секунд, Криста должна была услышать. Разве что ее не было дома?

На негнущихся ногах я прошелся по мастерской, волоча за собой топор, отбрасывая носком ботинка осколки стекла и разбитые инструменты, и когда у меня под подошвами что-то скрипело, меня пронизывала боль. Потом я поднял над головой топор и изо всех сил обрушил его на треногую табуретку. Удар расщепил сиденье и принес мне облегчение. В пивной они называли меня господином директором, в самом деле, зачем директору фотолаборатория, фотокамеры и разное техническое барахло? Я поднялся в гостиную, поднял жалюзи на двери на террасу; кошка тут же вынырнула из мрака. Я вышел на террасу, ночь была темная, прохладная, а воздух невыносимо влажный. Я вновь вернулся в гостиную, опустил жалюзи и покормил на кухне кошку. Я протрезвел и чувствовал себя плохо. Поднялся на второй этаж, а когда хотел открыть дверь в спальню, оказалось, что она заперта изнутри.

И тут меня осенило. Никто из посторонних не проникал в дом — преступник заперся в спальне. Это была моя собственная жена.

Я опять спустился в гостиную и сел в кресло; кошка тут же прыгнула мне на колени и позволила себя погладить. Что же делать? Хорошо бы Криста пришла на следующее утро к завтраку и сказала: «Сожалею, мы купим тебе новое оборудование». Или: «Радуйся, ведь все это тебе уже не нужно». Или: «Как фотограф ты свое отпел, теперь больше не поддашься искушению взять фотоаппарат».

Я не шевелился, чтобы не потревожить кошку, которая растянулась у меня на коленях, заснула и видела, наверное, сны, потому что лапы у нее подрагивали.

Может, мне надо собрать свои вещи и уйти из дома? Но куда? Ведь это и мой дом.

Спустя какое-то время я заснул в кресле.

Утром я проснулся от шагов Кристы по лестнице. Она уже была одета, на руке несла плащ. Жалюзи Криста не поднимала; я слышал, как на кухне она выскребала из консервной банки кошачий корм и наполняла им миску. Пока я собирался с духом заговорить с ней, она ушла.

— Цирер позвонил моему отцу, отец мне. Я договорилась с Цирером о встрече: сегодня вечером, в девятнадцать часов, в загородном ресторанчике «У оленя», возле трамплина. Я за тобой заеду, если ты будешь один.

— Буду один, только…

— Не бойся, все делается с согласия моего отца, даже то, что ты поедешь со мной. В восемнадцать часов я буду у тебя, — сказала Матильда.

Я положил трубку, не зная, что теперь делать. Прибрать в подвале? Выбросить в помойку целое состояние? Нет, я решил оставить подвал в том же виде. Пусть Криста увидит, когда вернется домой. Мне стало ясно, что потеря аппаратуры причиняет мне меньшую боль, чем сам этот поступок.

Я взял газету и стал читать страницы под заголовком «Квартирный рынок», которых никогда в жизни не открывал. За этим занятием прошла половина утра. Я не нашел ничего, что могло бы соответствовать моим желаниям, а вернее сказать, я несерьезно изучал эти объявления.

Какое-то время я думал о том, чтобы предложить Кристе продать дом, а выручку поделить. Но кто же купит дом в такое время, когда только в нашем пригороде пустуют десятки квартир, потому что люди не могут платить большие деньги за их аренду, а квартиры в собственность предлагаются за половину их фактической стоимости.

Я снова спустился в подвал и стал смотреть на учиненный разгром — боли мне это уже не причиняло. Я взял на руки кошку, которая шла за мной, и погладил ее, а она поблагодарила меня громким мурлыканьем.

Потом я вышел пройтись. Но скоро потерял всякое желание гулять по такой промозглой погоде и сказал себе, что теперь мне так или иначе надо все забыть: пивнушку с ее веселым хозяином, любезную девушку в сберкассе, жизнерадостную, всегда готовую пошутить продавщицу в булочной, владелицу цветочного магазина, которая давала мне советы для сада, ворчливого и добродушного почтового чиновника, женщину в газетном киоске, которая тем больше боготворила свою трехлетнюю дочку, чем чаще та все подряд смахивала с полок, и которая считала этот хаос признаком того, что ребенок растет. Конечно, придется забыть и моих соседей, которые всегда были готовы помочь, и сад, где за долгие годы пролил немало пота. Забыть придется и нашу спокойную, невозмутимую кошку.

В шесть часов я уже стоял у двери. Матильда была точна. Когда мы ехали по городу, я спросил:

— Что от тебя надо Циреру?

— Это мы узнаем, — ответила она.

В ресторане, красиво отреставрированном старом крестьянском доме, мы сразу нашли тихий уголок. Несколько посетителей сидели в разделенном нишами зале. Цирер явился около семи. Он явно не ожидал встретить меня, замялся, не решаясь сесть, пока Матильда нетерпеливо не указала ему на стул.

— Господин Вольф приехал по моей просьбе, — сухо сказала она. — Фирма Зиберт слишком доверительна, поэтому с ней надо держать ухо востро.

Наконец Цирер сел и углубился в меню, которое протянула ему Матильда.

— Начинайте, — сказала она. — Я вся внимание.

— Вот так, с ходу?

— А мне что ж, плакать или танцевать, чтобы вы заговорили?

Цирер скрестил руки, так что кончики его пальцев коснулись кончика носа; потом положил руки с обеих сторон тарелки и, тяжело дыша, сказал:

— Я буду краток.

— Только не торопитесь, — заметила Матильда.

— Вы, конечно, знаете, что моя фирма — это фирма Вагенфура, я лишь подставное лицо. Вернее сказать, о моих делах, которые я веду для Вагенфура, его основная фирма в Кливленде до сих пор ничего не знала. Теперь об этом стало известно. Три дня тому назад в Дюссельдорф прибыл некий мистер Брайтон, который, между прочим, ни слова не говорит по-немецки.

— Вы слишком многого требуете от американца, — съехидничала Матильда.

— В общем, он приехал, чтобы сменить Вагенфура, поскольку заметили, что тот здорово гребет себе в карман. Теперь они от него избавились.

Официант принес еду; Цирер чуть ли не с жадностью накинулся на свою порцию, а Матильда только поковырялась в тарелке, сморщила нос и съела всего несколько кусочков.

— А какое дело этому мистеру Брайтону до меня или до фирмы Бёмера? — спросила она деловито.

— Никакого, а может быть, и очень большое, — ответил Цирер.

— Послушайте, — сказал я, — вы договорились встретиться с госпожой Шнайдер здесь, за городом, госпожа Шнайдер попросила меня поехать с ней. Не проще было бы встретиться прямо на Ганновершештрассе, у господина Шнайдера? Что вам, в самом деле, надо?

— Я хотел бы договориться о передаче вам кое-каких сведений, которые были бы для вас полезны.

— Что вы хотите получить за эти сведения? — спросила Матильда.

— Но я ведь не собираюсь вам что-то продать, фройляйн Шнайдер. Я хотел…

— Вы упомянули о договоренности, господин Цирер. Что вы хотите? Денег?

— Как можете вы обо мне так думать?

— А на что вы рассчитываете? Мы знаем, кто чего стоит.

— Я думал…

— Сначала информация.

— Сыновья Бёмера хотят продать свой пай господину Вагенфуру, — сказал Цирер. — Я знаю это от самого Вагенфура, братья на прошлой неделе были у него в конторе в Дюссельдорфе.

— Но вы ведь только что сказали, что Вагенфура сняли, — искренне удивилась Матильда.

— Да. Но ведь Вагенфур не собирается покупать для «Уорлд электрик», он хочет купить пай себе.

— А откуда у него такие деньги? — спросил я.

— За десять лет, как он управляет дюссельдорфским филиалом «Уорлд электрик», он хорошо нагрел руки, и не без помощи разных побочных делишек, в том числе и не без содействия моей фирмы.

— Пусть покупает, все равно он останется в меньшинстве, — сказал я. — Вершить все будет правление во главе с господином Шнайдером.

— Так оно представляется на первый взгляд. Но Вагенфура с его сорока процентами нельзя потом будет отстранить от участия в любых решениях. Он усядется вместе с вами за один стол, а это не доставит вам большой радости. Хотя он и останется в меньшинстве, но сможет грозить правлению: купите у меня мой пай или…

— Или? — спросил я с некоторым беспокойством.

— И все-таки это проблема правления, а не моя, — сказала Матильда. — Так чего вы хотите от меня? Ведь здесь я, а не правление.

— Этой продаже господину Вагенфуру можете помешать только вы, — ответил Цирер.

— Я? — удивилась Матильда. — Каким же образом?

— Сыновья Бёмера читали, конечно, письмо Гебхардта персоналу. И вы, только одна вы, должны поехать к ним и пригрозить, что обнародуете деликатные подробности об их отце, если они продадут свой пай Вагенфуру. Вы должны дать им ясно понять, что Вагенфур косвенно виновен в смерти господина Бёмера. Ведь из-за вас, фройляйн Шнайдер, возник тогда спор и Хайнрих Бёмер потерял самообладание, только поэтому он так неудачно упал, что тут же скончался. Ведь не кто иной, как Вагенфур, сказал Бёмеру прямо в глаза, что он совратил не только несовершеннолетнюю, но и подчиненную ему по службе девушку. Все это вам надо объяснить сыновьям. Может быть, тогда, боясь скандала, они откажутся от продажи акций Вагенфуру.