Александр Звягинцев - На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки

• Название: На веки вечные. Свидание с привкусом разлуки
• Автор: Александр Звягинцев
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-373-02357-3

Увлекательная художественная версия исторических событий более чем 65-летней давности.

Нюрнбергский процесс – международный суд над бывшими руководителями гитлеровской Германии. Великая история сквозь невероятную жизнь ее героев – с любовным треугольником и шпионскими интригами.

В новом романе Александра Звягинцева – мастера остросюжетного жанра и серьезных разысканий эпохи – пожелтевшие документы истории оживают многообразными цветами эмоций и страстей человеческих.

---

– Вы все правильно понимаете.

– Я вообще, в отличие от многих актрис, неглупая женщина.

– Именно это меня и настораживает, – признался Ребров.

Чехова прошла мимо него к двери. Легкий, но кружащий голову запах ее духов обдал его словно порыв свежего морского ветра.

Постскриптум

Из письма американского юриста, находившегося в Германии: «Под внешней видимостью смирения и покорности, в особенности когда их не было необходимости проявлять, встречавшиеся нам на улицах немцы вели себя не просто оскорбительно высокомерно, но даже зачастую дерзко по отношению к своим победителям. Когда американцы спрашивают у них, как пройти по какому-то адресу, чаще всего в ответ они слышат что-нибудь вроде: Это где-то там, за развалинами…

Глава VI Мистические обстоятельства

Филин сидел за столом в своем просторном кабинете в пригороде Берлина Карлхорсте, где расположилось командование советских войск, и читал «Правду». Вернее, в который раз перечитывал хорошо уже знакомый текст.

«Вчера вечером германское командование распространило сообщение так называемой Главной ставки фюрера, в котором утверждается, что 1 мая после полудня умер Гитлер… Указанные сообщения германского радио, по-видимому, представляют собой новый фашистский трюк: распространением утверждения о смерти Гитлера германские фашисты, очевидно, надеются предоставить Гитлеру возможность сойти со сцены и перейти на нелегальное положение…»

Н-да, понимай как хочешь… Ясно, что текст согласован на самом верху и продиктован хитроумными политическими соображениями. При этом Филин знал, что Сталину доложили о самоубийстве Гитлера рано утром 1 мая ровно в четыре часа… Доложил маршал Жуков, и Сталин сказал: «Доигрался, подлец! Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?» Ему доложили, что труп сожжен.

То есть и Сталин, и Жуков были уверены, что Гитлер мертв и теперь остается только найти труп. И вот после этого в «Правде» такие заявления… А через несколько дней, отвечая на вопрос американского журналиста о том, что случилось с Гитлером, Жуков сказал: «Обстоятельства просто мистические. Мы пока не идентифицировали труп Гитлера. Не нашли его. Поэтому я не могу сказать ничего определенного о его судьбе. Он мог в последний момент улететь из Берлина, так как взлетные полосы позволяли это сделать». А комендант Берлина генерал Берзарин добавил: «Мы нашли всевозможные трупы, среди которых, может быть, находится и труп Гитлера. Но не можем точно утверждать, мертв ли он…»

Сам Филин, перед которым в последние дни прошли десятки людей из окружения Гитлера, от высших офицеров и врачей до курьеров и водителей, был уверен, что Гитлер мертв и сожжен. Он был абсолютно убежден, что Гитлер пребывал в последние дни в таком состоянии, что просто не мог физически покинуть свой подземный бункер, да еще окруженный нашими войсками и поливаемый морем огня. Как сказал один из допрошенных, даже если бы для него расчистили дорогу к свободе, то у него не было сил ею воспользоваться. Этот человек уже не мог жить…

Но Филин понимал и другое – Гитлер фигура такого масштаба, что вокруг нее не может не клубиться множество самых фантастических слухов. И Москва не могла не требовать «тщательной и жесткой проверки всей группы фактов о судьбе Гитлера». А с другой стороны, Москва не могла отказаться от политической игры вокруг смерти фюрера. Надо было посмотреть, какие силы постараются играть на возможном бегстве Гитлера, как поведут себя в этой ситуации союзники, которые вели свою многомудрую и сложную, запутанную игру.

Судя по донесениям наших агентов в американском и английском правительстве и военном аппарате было значительное число тех, кто был против суда над германскими генералами и промышленниками, свалив всю вину на мертвого Гитлера. Эти люди выступали за «гуманный» и «милостивый» суд, призывали отказаться от «мести» своим бывшим врагам… Конечно, им нужен был только мертвый Гитлер. История с Гиммлером, которому захватившие его американцы позволили отравиться, на многие размышления наводит. Обыскали, раздели, нашли одну ампулу с ядом, а в рот заглянуть, видите ли, не догадались! Хотя всем давно известно, что фашистские главари себе ампулы именно в зубы врезали. Может, просто не хотели, чтобы Гиммлер рассказал о тайных переговорах в конце войны…

В этот момент в дверь постучали, и вошел Денис Ребров.

– Вызывали, товарищ генерал?

– Садись, разговор есть.

У генерала Филина действительно было особое отношение к Реброву. Во-первых, он присматривался к нему еще в те времена, когда Ребров учился в ленинградском университете. Поиски людей, способных работать в разведке, шли постоянно, и Филин в свое время отыскал немало способных ребят, которые потом пошли в разведшколы. А во-вторых, Филин считал, что поколение, к которому принадлежал Ребров, поколение тех, кто родился сразу после революции, поколение особое, выдающееся. Это были молодые люди действительно с горящими сердцами, свято уверенные, что лучше никто на белом свете не умеет смеяться и любить, действительно готовые на подвиг и на труд, верные самым высоким идеалам. Сам Филин, родившийся за двадцать лет до революции, испытал и пережил слишком многое и многих, чтобы быть похожим на них.

Но именно в появлении такого поколения, таких ребят, он видел оправдание тому кровавому ужасу, что принесла революция и гражданская война… Эти люди и впрямь, думал он, способны построить новую жизнь. И потому с отчаянием видел он, как они, такие молодые и прекрасные, те, с кем связаны были все его надежды, первыми гибнут в мясорубке войны. Ведь так погиб под Москвой и его собственный сын, в самые первые дни войны записавшийся в добровольцы…

– Сергей Иванович, мне бы в Ленинград съездить, – прервал его мысли Ребров. – На несколько дней хотя бы…

Филин отодвинул бумаги в сторону. Вздохнул.

– Могилу родителей хочешь найти?

– Хочу.

– Трудно это. Там в блокаду такое творилось…

– Я знаю. Но попробовать-то я должен. Иначе как мне жить потом?

– Должен, – согласился Филин. – Конечно, должен. Завтра выполнишь одно деликатное поручение, поступившее из Москвы, и попробую тебе помочь с Ленинградом…

– А почему я? Может, другой кто?

– Завтра и узнаешь, почему именно ты. Там, знаешь, особый подход нужен. А у меня с таким подходом ты один под рукой.

Постскриптум

Газета «Нью-Йорк пост»: «Мы хотим, чтобы позиции американцев в отношении военных преступников была известна всем – мы ждем расстрела Германа Геринга и передачи немецких генералов в руки судей-союзников. Не пытается ли посол Роберт Мерфи спасти немецкую промышленность, немецких генералов и немецких клерикалов, как он уже спас однажды своих имеющих дурную репутацию французских друзей».

Глава VII Обязательный визит

Июньская Москва 1945 года была словно туманом окутана чистой и яркой зеленью. Скрывая в ней полученные в войну раны, она, казалось, как никогда ранее была желанной и красивой. Город был украшен и прибран в честь прошедшего накануне Парада Победы.

Расположившийся на переднем сиденье машины рядом с шофером и совершенно расслабившись от увиденной красоты, Ребров, провожая внимательными глазами девушек в легких летних платьях, невольно думал, что это свидание с Москвой с большим привкусом разлуки.

Сидевший сзади генерал Филин был погружен в свои мысли. Новое задание, поступившее с самого верха, оказалось весьма неожиданным, и означало, что отдохнуть теперь можно будет нескоро. Но приказы не обсуждаются…

Шофер остановил машину во дворе дома на Большой Полянке.

– Приехали, товарищ генерал.

Выбравшись из машины, Филин несколько раз вдохнул пьянящий весенний и главное – мирный воздух. Вдруг пришла в голову странная мысль, что не так уж он и стар и впереди наверное еще немалая жизнь.

Стоявший рядом Ребров хмуро глядел себе под ноги. Они оба были в штатском. Но Ребров в новеньком костюме выглядел как герой из появившихся еще перед войной, американских комиксов о супермене, а сам Филин в гражданском если кого и напоминал, так неловкого ученого Паганеля из фильма «Дети капитана Гранта» в исполнении народного артиста СССР Черкасова. Только вот без всяких чудачеств и забывчивости. Филин, в отличие от кинематографического близнеца, никогда ничего не забывал и уж, тем более, не путал.

– Ну, майор Ребров, вы готовы к встрече с любимой актрисой Гитлера? – неожиданно весело спросил Филин. – Поджилки не трясутся? Ладони не потеют?

– Я бы предпочел Марлен Дитрих, товарищ генерал, – отшутился Ребров.

– Ишь ты, какие мы привередливые, – покачал головой Филин. – Марлен Дитрих ему подавай! Где ж я тебе ее возьму? Она ведь не в зоне нашей оккупации оказалась… А что она больше нравится тебе как женщина?

– Просто Марлен Дитрих быть любимицей Гитлера не захотела. И послала его куда подальше вместе с его ухаживаниями.