Анатолий Кошкин - Россия и Япония: Узлы противоречий

• Название: Россия и Япония: Узлы противоречий
• Автор: Анатолий Кошкин
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4707-5

История взаимоотношений России со своей дальневосточной соседкой — Японией не столь продолжительна. Первый официальный контакт произошел в 1792 г., а дипломатические отношения установлены лишь в 1855 г. Но полтора столетия межгосударственных связей вместили в себя множество событий, которые, к сожалению, характеризовались не столько добрососедством и сотрудничеством, сколько противоречиями и вооруженными конфликтами.

В предлагаемой читателю книге предпринята попытка подробного рассмотрения основных аспектов российско-японских отношений с момента их зарождения до настоящего времени.

---

По итогам беседы с Того посол Малик доносил в Москву 21 апреля 1945 г.:

«В 3 часа дня 20 апреля я был у Того с первым официальным визитом. Беседа продолжалась более часа. Того пространно говорил о пакте о нейтралитете и просил меня передать Вам свое глубокое сожаление по поводу решения Советского правительства о непродолжении этого пакта. По окончании беседы, когда я уже поднялся с намерением раскланяться и уйти, Того несколько задержал меня и, продолжая беседу стоя, начал путано и с многочисленными оговорками и паузами не говорить, а буквально выдавливать из себя слова по следующему вопросу: “Газеты сообщают, что господин Молотов будет присутствовать на конференции в Сан-Франциско 25 апреля 1945 г. Интересно знать, выехал ли он уже туда или нет?” Я ответил, что пока не располагаю сведениями об этом. “Мне хотелось бы знать, — продолжал Того, — поедет ли господин Молотов через Атлантический океан или может быть через Сибирь и Берингов пролив. Очевидно, в любом случае он полетит самолетом, но какой он изберет путь? Если бы на обратном пути он избрал маршрут через Берингов пролив и Сибирь, то я лично был бы чрезвычайно рад воспользоваться случаем встретиться с ним лично. Конечно, я прошу принять это не как официальное приглашение, а как сугубо мое личное желание, исходящее из моих личных чувств, основанных на том, что мне раньше в Москве приходилось часто непосредственно встречаться и беседовать с господином Молотовым”.

Пообещав принять к сведению это его пожелание, я указал, что насколько мне известно в настоящее время года авиатрасса через Сибирь и Берингов пролив несколько затруднительна густыми туманами, поэтому я не уверен, что господин Молотов изберет этот маршрут. Не исключено, что он проследует через Атлантический океан.

Того ответил: “Я хорошо понял ваше объяснение о состоянии маршрута через Берингов пролив и еще раз хочу подчеркнуть, что это не официальное приглашение, а мое личное, но очень сильное желание встретиться с господином Молотовым, если бы он паче чаяния возвращался через Сибирь. Пусть это Вас ни к чему не обязывает, но я просил бы, если Вам будет известно, каким маршрутом, когда и в какое время господин Молотов будет направляться в Сан-Франциско или возвращаться обратно, то сообщить мне об этом. Вообще бы я лично хотел с ним встретиться. Таковы мои личные чувства”.

Заметно было, что ему трудно было говорить все это, но говоря через силу, он твердил об этом своем “личном чувстве” весьма учтиво и настоятельно»{386}.

Верное данным союзникам обязательствам, советское правительство уклонялось от каких-либо переговоров с правительством Японии и информировало руководителей союзных держав о подозрительных маневрах японских дипломатов. Тем более что уже с конца марта 1945 г. советское Верховное командование начало осуществлять переброску своих вооруженных сил на Дальний Восток. Это не осталось незамеченным японским руководством, которое регулярно получало информацию о передислокации советских войск по разведывательным каналам. В середине апреля сотрудники аппарата военного атташе японского посольства в Москве докладывали в Токио: «Ежедневно по Транссибирской магистрали проходит от 12 до 15 железнодорожных составов… В настоящее время вступление Советского Союза в войну с Японией неизбежно. Для переброски около 20 дивизий потребуется приблизительно два месяца»{387}. Об этом же сообщал и штаб Квантунской армии.

Попытки «договориться» с Советским Союзом заметно активизировались после капитуляции Германии, когда Япония осталась одна перед коалицией союзных держав. В это время японское командование, потерпев поражение на Окинаве, начало спешно готовиться к сражению за метрополию. А для этого необходимо было сохранить Квантунскую армию, которую при резком осложнении положения планировалось перебросить на территорию Японии{388}. Поскольку вступление в войну СССР могло нарушить эти планы, японское высшее командование еще более решительно требовало от правительства сделать все возможное, чтобы разрешить все связанные с Советским Союзом вопросы дипломатическим путем.

15 мая на заседании Высшего совета по руководству войной было принято решение добиваться начала официальных японо-советских переговоров. Для этого считалось необходимым демонстрировать Советскому Союзу «позитивный характер» политики нейтралитета и склонять СССР к посредничеству в деле окончания войны на приемлемых для Японии условиях{389}. Вслед за этим японское руководство демонстративно аннулировало все японо-германские соглашения и дало указание прессе поддерживать дипломатические шаги японского правительства в отношении СССР.

Однако обстановка складывалась явно не в пользу Японии. Советское правительство, понимая существо японских замыслов, продолжало уклоняться от попыток правительства Японии вовлечь СССР в официальные переговоры. 6 июня на очередном заседании Высшего совета по руководству войной была дана весьма пессимистическая оценка складывавшегося положения. В представленном членам совета анализе ситуации говорилось: «Путем последовательно проводимых мер Советский Союз подготавливает почву по линии дипломатии, чтобы при необходимости иметь возможность выступить против Империи; одновременно он усиливает военные приготовления на Дальнем Востоке. Существует большая вероятность того, что Советский Союз предпримет военные действия против Японии… Советский Союз может вступить в войну против Японии после летнего или осеннего периода»{390}.

Тем не менее у японского правительства и командования оставались надежды на резкое ухудшение советско-американских и советско-английских отношений. Участники совещания с нескрываемым удовлетворением отмечали, что «после окончания войны против Германии сотрудничество между США и Англией, с одной стороны, и Советским Союзом — с другой, ослабевает». При этом японские лидеры тешили себя надеждой на то, что, в конце концов, советское руководство поймет выгоду для себя от затягивания войны между Японией и США и Великобританией, в которой обе стороны лишь ослабляют друг друга. Поэтому ставилась задача использовать все возможности для поиска какой-либо договоренности с Советским Союзом. Вместе с тем на заседании Высшего совета по руководству войной 6 июня был подтвержден курс Японии на продолжение войны. В принятом на заседании решении указывалось: «Империя должна твердо придерживаться курса на затяжной характер войны, не считаясь ни с какими жертвами. Это не может не вызвать к концу текущего года значительных колебаний в решимости противника продолжать войну»{391}. Из этого следует, что «мирная дипломатия» Японии в отношении СССР преследовала цель избежать капитуляции, сохранить в стране существующий режим и продолжать войну до тех пор, пока США и Великобритания не пойдут на уступки в определении условий перемирия. В Токио всерьез рассчитывали на принятие США и Великобританией компромиссных условий мира, которые, в частности, предусматривали сохранение за Японией Кореи и Тайваня.

В Москве внимательно изучили информацию из Токио о стремлении японской стороны незамедлительно начать официальные переговоры с целью заключения нового договора теперь уже о ненападении. Думается, советское руководство обратило серьезное внимание на выраженную японцами готовность идти ради такого договора на существенные уступки СССР, в том числе территориальные.

Японские лидеры понимали, что добиться согласия советского правительства на начало официальных переговоров о заключении нового долгосрочного японо-советского соглашения без изложения конкретных предложений японской стороны едва ли удастся. Однако тактика Токио состояла в том, чтобы до изложения возможных уступок Японии прежде выяснить, чего пожелал бы СССР взамен договора о ненападении. Японское правительство опасалось, что может предложить Советскому Союзу больше, чем то, на что он рассчитывает. Отсюда продолжение попыток убедить Москву согласиться на начало переговоров с тем, чтобы обмен мнениями об условиях проектировавшегося японцами соглашения состоялся уже в ходе переговоров. Естественно, это не могло устроить советскую сторону, которая со всей определенностью давала понять, что вести неофициальные переговоры, тем более без конкретизации их целей, Москва не намерена.

Одной из важных причин стремления Того как можно скорее выяснить позицию Сталина и Молотова по поводу советско-японских отношений было то, что в конце июня в печати появилось сообщение о предстоящей встрече глав союзных держав в Берлине. Зная, что на этой встрече неизбежно будут обсуждаться вопросы войны с Японией, японский министр задался целью организовать переговоры со Сталиным до его отъезда в Берлин. В Москве же считали нецелесообразным начало каких-либо официальных переговоров с японским правительством накануне берлинской встречи, понимая, что это может осложнить отношения Советского Союза с США и Великобританией, посеять у лидеров этих держав подозрения в неискренности советской позиции в отношении обязательств, данных в Ялте.