Виктор Поротников - Последний спартанец. Разгромить Ксеркса!

• Название: Последний спартанец. Разгромить Ксеркса!
• Автор: Виктор Поротников
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70991-5

Он один выжил из 300 спартанцев, будучи отправлен царем Леонидом за подмогой накануне Фермопильской битвы. Он предан на родине позору и бесчестию, получив постыдное прозвище Аристодем-Трус, – ведь девиз Спарты: «Не отступать! Не сдаваться! Со щитом или на щите!» И теперь он должен смыть вину кровью в сражениях при Артемисии, Саламине и Платеях, чтобы вернуть себе воинскую честь вместе с правом носить красный спартанский плащ и щит с гордой буквой Л.

НОВЫЙ исторический боевик к премьере фильма «300 спартанцев: Расцвет империи»! История не закончилась со смертью царя Леонида и его воинов! Война против Ксеркса продолжается!

---

Чаще всего эллины окрашивали свои боевые корабли в черный и красный цвета. При этом на носу триеры обязательно рисовали два глаза. Древние греки верили, что триера без глаз непременно сядет на мель или наскочит на рифы. Корма триеры сколачивалась в виде высоко задранного рыбьего хвоста, а на носу судна закреплялся длинный прочный таран, обитый медью. Таран находился под водой, чтобы наносить удар в подводную часть вражеского корабля.

Триера, на которой находился Еврибиад, была выкрашена в темно-рубиновый цвет. Носовое украшение и перила вдоль бортов блистали золотисто-желтым цветом. Глаза на носу триеры были нарисованы белой краской с круглым черным зрачком посередине. «Сатейра» – таково было название флагманской спартанской триеры, что в переводе с греческого означает «Спасительница».

Находясь на корме рядом с кормчим Фрасоном, Еврибиад напряженно вглядывался в далекий скалистый берег Магнесийского полуострова, который, постепенно надвигаясь, вырастал на глазах. Где-то там, под мрачной сенью этих скал, затаился флот Ксеркса. Скрипят снасти бойко идущих эллинских триер, тысячи весел шумно вспенивают свинцовую морскую гладь. Громко играют флейты, поддерживая ритм гребли. То и дело раздаются властные окрики кормчих и келевстов.

Еврибиад оглянулся назад. Мыс Артемисий, отдаляясь, терял четкие очертания. Прибрежный лес уже слился в неясную темно-зеленую полосу, над которой горделиво вздымалась двурогая вершина горы Телефрии.

Невеселые мысли одолевают Еврибиада. Всю свою жизнь он постигал военное искусство, сражаясь с врагами Спарты на суше. К пятидесяти годам Еврибиад выдвинулся в симфореи, это была важная и почетная должность. Симфореями в Лакедемоне называли военных советников спартанских царей. В Спарте всегда правили два царя: один из рода Агиадов, другой из рода Эврипонтидов. В войне с Ксерксом Еврибиад рассчитывал быть в сухопутном войске рядом с царем Леонидом. Однако власти Спарты постановили назначить Еврибиада верховным навархом над общегреческим флотом. Иначе как злым роком назвать этот приказ эфоров Еврибиад не мог.

Не веря в победу над несметным персидским флотом, Еврибиад мысленно прощался с жизнью, сожалея лишь о том, что его мертвое тело скорее всего не будет предано погребению, но пойдет на корм рыбам.

– А вон и неприятельские корабли показались! – произнес кормчий Фрасон. – Надвигаются, словно туча!

Еврибиад вновь обратил свой взор к скалистому побережью Магнесии, над которым разливалось багряное сияние вечернего низкого солнца. Неясная темная масса, отделившаяся от магнесийского берега, сначала показалась Еврибиаду огромной волной, надвигающейся на эллинские триеры. Через минуту глаза Еврибиада разглядели мачты и очертания кораблей, идущих на веслах. Вражеские суда шли длинными рядами, они приближались с северо-запада и с северо-востока, постепенно окружая небольшой эллинский флот. Рев вражеских труб и боевой клич персов прокатывался над морской гладью, разрывая вечернюю тишину.

Видя, что корабли варваров скоро замкнут кольцо вокруг греческих триер, кормчий Фрасон обеспокоенно бросил Еврибиаду:

– Не пора ли подать сигнал для перестроения в круг?!

Еврибиад очнулся от созерцания флота Ксеркса, заполнившего воды Эвбейского пролива, и отдал приказ трубачу.

Чистые звонкие звуки, рожденные медной спартанской трубой, пронзили свежий морской воздух, заглушая протяжный вой варваров. Эллинские триеры прекратили движение вперед, осуществляя маневр под названием «киклос». Передовые афинские триеры образовали большой полукруг, обратив свои тараны в сторону врагов. Все прочие эллинские корабли стремительно совершили разворот на месте, образовав второй полукруг. Таким образом, всего за несколько минут эллинский флот изготовился к битве. Все греческие корабли стояли кормой к центру круга, устремив свои тараны на вражеские суда. Расстояние между бортами триер было таково, что концы их весел соприкасались друг с другом.

Еврибиад обратил внимание, что финикийские и египетские корабли гораздо крупнее всех прочих судов персидского флота. Борта у финикийских и египетских кораблей столь высоки, что брать их на абордаж с низких палуб эллинских триер не представлялось возможным.

Едва первые персидские стрелы застучали по поднятым щитам эллинских гоплитов, как на триере Еврибиада вновь протяжно загудела труба: то был сигнал к атаке.

Спартанская труба умолкла, но ни один из греческих кораблей не сдвинулся с места. Вид несметного персидского флота, охватившего небольшую эллинскую флотилию со всех сторон, сковал страхом командиров греческих триер.

Еврибиад перебежал на нос своего судна, ожидая, что сейчас начнется таранная атака. Здесь же собрались гоплиты и лучники из команды «Сатейры». Однако триера продолжала стоять в строю, поскольку кормчий не отдал приказ келевсту, а тот, в свою очередь, не повелел гребцам взяться за весла.

Ругаясь сквозь зубы, Еврибиад ринулся на корму. Прямо перед ним втыкались в палубный настил оперенные вражеские стрелы.

– Ты что, оглох или ослеп, негодяй! – рявкнул Еврибиад прямо в лицо Фрасону. – Пора атаковать врага!

– В том-то и дело, что я не ослеп! – огрызнулся Фрасон. – Если наши триеры сломают боевой строй, то все они неминуемо погибнут. Погляди, Еврибиад! Вокруг нас сотни персидских кораблей, нас просто задавят числом! Ни коринфяне, ни эгинцы, ни эвбейцы тоже не трогаются с места. В круговом построении наши триеры недосягаемы для варваров.

– Так что же, нам до ночи стоять, не двигаясь с места?! – рассердился Еврибиад. – Зачем тогда наш флот вызвал персов на битву? Зачем?!.

Фрасон открыл было рот, чтобы ответить Еврибиаду, но не успел это сделать. С соседних спартанских триер вдруг раздались изумленно-восхищенные возгласы. Их подхватили воины и матросы «Сатейры».

Поглядев туда, куда взирали, вытянув шеи, его стрелки и гоплиты, Еврибиад увидел, как из плотного строя афинских триер вылетел один корабль и с ходу протаранил борт вражеского судна. Заваливаясь на борт, вражеский корабль стал тонуть, с него гроздьями прыгали в воду гребцы и воины.

«Неужели это триера Фемистокла?» – было первой мыслью Еврибиада.

На выручку своему кораблю устремились сразу несколько афинских триер, кормчие на них умело лавировали, уворачиваясь от вражеских таранов. Еще через несколько мгновений все афинские корабли, ломая строй, ринулись на варваров.

Битва началась.

Следом за афинянами пошли в атаку и все прочие эллинские триеры, стремясь разорвать плотное кольцо из вражеских кораблей. Боевой клич эллинов на какое-то время заглушил воинственное завывание персов, громоздкие суда которых начали сталкиваться друг с другом при попытке разворота или выстраивания боевой линии. Тут и там раздавался громкий треск пробиваемых таранами бортов; с грохотом падали мачты и реи; трещали и ломались весла, когда суда сцеплялись бортами для абордажной схватки… Варвары никак не ожидали, что эллинские корабли осмелятся перейти в наступление. Замешательство, в каком пребывали моряки Ксеркса в самом начале сражения, дорого им обошлось. Эллинские триеры глубоко вклинились в боевые порядки персов, топя их небольшие корабли и нанося повреждения крупным судам.

Триера Еврибиада протаранила большой финикийский корабль с деревянным украшением в виде вепря на носу. К досаде Еврибиада, вражеское судно лишь накренилось, но не пошло ко дну. К тому же таран «Сатейры» застрял во чреве финикийского корабля-исполина, который был вдвое крупнее флагманской спартанской триеры.

Персидские воины, находившиеся на палубе финикийского судна, стали осыпать спартанских гоплитов и матросов стрелами, дротиками и камнями. Смертоносный дождь звенел по круглым щитам греков, грохотал по доскам палубы, косил гребцов-транитов, не имевших на себе ни шлемов, ни доспехов. Повинуясь громким окрикам келевста, гребцы на «Сатейре» дружно табанили веслами, стремясь дать триере задний ход и высвободить ее из этой неожиданной ловушки. Однако их усилия были бесплодны. «Сатейра» прочно застряла, пробив тараном обшивку, шпангоуты и внутренние переборки огромного вражеского корабля.

Персы начали перескакивать на палубу «Сатейры», оттесняя греков с носа триеры на среднюю часть палубы. Врагов было много, в руках у них были легкие плетеные щиты, кинжалы, топоры и короткие копья. Головы варваров были замотаны пестрыми башлыками, поверх которых возвышались либо островерхие бронзовые шлемы, либо конические войлочные шапки с плоским верхом. Свои кожаные или медные панцири персы имели обыкновение скрывать под одеждой, состоявшей из длиннополых кафтанов с бахромой, с широкими рукавами и длинными поясами.

Нападая на эллинов, персы дико кричали. В каждом азиатском племени на войне применялся свой особенный боевой клич. В войске Ксеркса находилось более полусотни различных народностей, над которыми главенствовали персидские военачальники.